Фрагменты истории местечковой семьи Бендиткис. Часть шестая.

Зигзаги судеб.

С конца октября 1945 года мои будущие родители с двумя сыновьями снова живут в Бердичеве в своей квартире в старом доме недалеко от колхозного рынка. Отец - бухгалтер ОРСа на железной дороге, мать - прилежнейшая домохозяйка, старший сын Ося пошёл учиться в выпускной класс школы №2, младший сын Миля - в пятый класс школы №4. Чтобы восполнить потерю двух месяцев и догнать соучеников, пришлось Осе усиленно заниматься реально днём и ночью. Миля благодаря своим способностям быстро стал участником художественной самодеятельности, у него был хороший слух и прекрасный голос. Квартира долго была полупустой, главным заданием для себя родители считали одеть, обуть и накормить детей, а заработка едва хватало на еду. Из довоенных знакомых выжили немногие, из памяти никак не хотели уходить пережитые ужасы...

Ося был одним из самых лучших учащихся в школе, в тайне родители надеялись на получение им золотой медали (серебряных тогда не давали), это позволило бы легко поступить в выбранный институт... Но... Четвёрка по сочинению... (Через много лет один из преподавателей рассказал Осе, как у него появилась эта четверка. Дирекцией школы заранее решалось, кто получит золотую медаль, остальным претендентам искусственно занижали отметки. В сочинении Оси добавили несколько лишних запятых...)

Куда поступать? Самый ближний медицинский институт - в Виннице. Но сначала решил попытаться в один из московских медицинских ВУЗов, там их было несколько. Поехал, устроился на недельку у любимой тёти в её крохотной квартирке, выяснил, что общежитие в любом случае - только для медалистов... Снять частное жильё в Москве - для бердичевлянина из семьи с такими достатками - слишком дорого, практически невозможно... Нужно срочно возвращаться домой, а билетов то и нет!.. Случайно повезло. С пересадкой в Москве возвращалась в Бердичев из эвакуации семья дяди Володи (Вольфа Штромберга). У них были билеты в общий вагон. Ося купил перонный билет (тогда встречающих и провожающих без таких билетов на перрон не пускали) и, вроде бы провожая родню, остался в их вагоне. Около Киева пришёл контролёр, оштрафовал, но, проникшись ситуацией, не высадил из поезда...

В Виннице сдал все экзамены на отлично, но и здесь общежитие - только для медалистов... Пришлось снимать квартиру у хозяйки, плата - больше половины стипендии... Родители взяли содержание сына на себя, хоть было это, мягко говоря, нелегко. Раз в две недели Ося приезжал домой, мама стирала и гладила одежду, старалась вдоволь накормить. Когда уезжал в Винницу, увозил с собой подготовленный родителями пакет с едой - три килограмма картошки, буханку хлеба, и, главное - банку топлёного говяжьего жира. Намазал его на кусок хлеба, подсолил - это был тогда главный источник питания... А вот осенью или зимой, когда удавалось, родители снабжали особым деликатесом - топлёным гусиным жиром со шкварками (обжаренными кусочками гусиной кожицы)! Вот это была вкуснятина!..

И вдруг - стало ясно, что в семье может появиться еще один ребёнок. Поначалу в такое развитие событий родителям просто не верилось из-за их физического и нервного истощения... Родственники стали уговаривать прервать беременность, чуть было не убедили. Но тут приснилась маме её мама Ханна, предсказавшая рождение девочки, которую назовут в её честь... И мама решилась выдержать всё до конца. И в самом начале 1947 года на свет появился ребёнок, но ... мальчик. И поэтому смог появиться этот рассказ. Так спасла меня погибшая в 1942 году моя бабушка... Назвали меня в честь папиного отца.

Хорошо понимая тяжелое финансовое положение родителей, Ося почти всё своё "каникулярное" время не отдыхал, а работал - помощником в институтской лаборатории, санитаром в бердичевском госпитале... (Практически до конца жизни родителей Ося ежемесячно посылал им некоторую сумму денег...). Вечера в Виннице он нередко проводил в библиотеках, буквально впитывая в себя новые знания. Классическая литература, история, география, изобразительное искусство - всё было ему интересно. Когда появлялась возможность, посещал музеи, ходил в театр слушать музыку... При этом он был душой любой компании, был прекрасным рассказчиком, сильным шахматистом и игроком в преферанс. Девушки не сводили с него глаз, и к концу учёбы в институте Ося создал семью с Галей, симпатичной девушкой, завершившей уже учёбу в мединституте и работавшей ассистенткой на одной из кафедр.

Расходы на детей увеличивались, отец начал искать более высокооплачиваемую работу. И нашёл. В отдел рабочего контроля при горкоме партии понадобился бухгалтер. Главных условий было два - большой опыт проведения ревизий и членство в компартии. В партию отец вступил в 1942 году, когда дивизию, в которой он тогда служил, готовили к отправке на Сталинградский фронт. Тогда это сделали обязательным условием для полного доверия со стороны начальства. Иначе могли посчитать даже предателем, с более чем неприятными последствиями... Ну, а что касается опыта проведения ревизий, то такого у отца было с избытком. Зарплата выросла не на много, но снабжение семьи качественными продуктами питания теперь шло через особый магазин при горкоме. (Я ещё помню огромного размера селёдку под названием "залОм", которую отец приобретал в этом магазине. Родители её обожали, картошка с этой селёдкой была их любимым и нередко просто главным блюдом. А я, глупый мальчонка, из-за её жира терпеть её не мог...). Поработал там несколько лет, а потом вдруг его уволили с работы с одновременным исключением из членов компартии... Оказалось, что в соответствующие органы поступило несколько анонимных доносов на отца, с обвинениями в вымогательстве взяток... Пока шло разбирательство, устроился отец на работу учётчиком на швейную фабрику, где и проработал до выхода на пенсию. Через некоторое время выяснилось, что доносы не подтвердились, и кто и для чего их написал. Оказалось, что этим занимался один из контролёров на колхозном рынке, сам метивший на должность отца. Отцу предложили восстановиться в партии, но он решительно отказался. (И через много лет при случайных встречах крупного размера мужчина по фамилии Лопата, когда-то руководивший отделом рабочего контроля, рассказывал мне, каким добросовестным работником и порядочным человеком был мой отец...).

У Мили завершалась учёба в школе - семилетке. Что делать дальше? Продолжить учёбу в одной из средних школ в надежде поступить сразу после её окончания в институт? Но уже всё больше и больше было слухов о неприятии еврейских выпускников школ в ВУЗы (так называемая "еврейская процентная норма"...). И Миля успешно сдал все экзамены и пошёл учиться в бердичевский машиностроительный техникум. Сразу после окончания учёбы был призван в армию, и три года отслужил в танковых войсках Забайкальского военного округа. Взяв пример со старшего брата, раз в две недели присылал родителям письмо. И однажды писем от Мили целый месяц не было... Мама места себе не находила от волнения (Миля был её любимцем). А затем пришло письмо, но написанное не Милей, а по его просьбе сослуживцем!.. Оказалось, что во время учебных стрельб Миля был тяжело ранен, два месяца был в госпитале, шрам на затылке остался на всю жизнь...

Успешно завершив учёбу в мединституте, Ося мечтал о работе практикующим хирургом, о занятиях медицинской наукой, но немедленно после окончания учебы он был призван на военную службу, и отслужил, несмотря на многочисленные просьбы об отчислении из армии, куда дольше положенных 25 лет - не отпускали. Из гарнизона в гарнизон, из города в город, с очень любящей его женой и двумя детьми... Многие годы жильём служили комнаты в солдатских казармах. Вместо мебели - картонные коробки...

Миля, завершив воинскую службу, начал искать себе работу. Ося, служивший в это время в Ужгороде, узнал, что недавно созданному авторемонтному заводу в городе Берегово Закарпатской области, недалеко от Ужгорода, требуется технолог, и сообщил об этом брату. И Михаил (так к этому времени стали называть Милю) успешно прошёл собеседование с главным инженером завода, и проработал там несколько лет. На молодого красавца, певца и танцора стали вовсю "заглядываться" девушки. Испугавшись, что теперь средний сын сможет появляться дома так же редко, как и старший, мама стала упрашивать своего любимца вернуться в Бердичев и устроиться на работу на одно из местных предприятий. В конце концов сын уступил просьбам матери, и достаточно быстро устроился технологом на станкостроительный завод "Комсомолец". Не за горами оказалась и женитьба на симпатичной соседке Фаине.

А как пошло дело с младшим? С пяти лет стал читать. Дома была одна единственная книга - "Таинственный остров" Жюль Верна, многократно перечитанная, поэтому посещение детской библиотеки во Дворце пионеров стало обязательным... Школа, сначала №2, затем №9. Отец всегда убеждал, что "впустую" свободное от школьных занятий время терять не годится, обязательно нужно осваивать новое. Кружки - шахматный, рисования, археологический. Кружок, преобразованный затем в школу юных математиков. Достаточно поздно, поддавшись уговорам отца, поступил в музыкальную школу по классу баяна, но через три года, после поступления в техникум, пришлось её оставить из-за острой нехватки времени...

К этому времени военно-медицинское руководство, наконец оценило способности Иосифа, повысив его в звании до подполковника медицинской службы. Его перевели на службу в окружной военный госпиталь в городе Ровно, самые тяжелые операции стали доверять только ему... Однажды спас жизнь двум солдатам, проведя просто уникальные операции. Состояние солдат после тяжелейшей аварии во время учений казалось абсолютно безнадёжным, но после многочасовых операций сохранил им жизнь. Операции были настолько уникальными, что брата вызвали для доклада в военно-медицинскую академию. (В адъюнктуру этой академии брат уже пытался поступить, с одобрения и по рекомендации своего начальства - не прошёл из-за пресловутого "пятого пункта" - всё ещё негласно существовала "еврейская норма", которую руководители чего угодно трактовали по их усмотрению). Получил, через 14 лет безупречной службы, трёхкомнатную квартиру в Ровно. Сыновья росли, с большим удовольствием приезжали на летние каникулы в Бердичев к бабушке и дедушке. Городской пляж, плаванье в реке, катание с дедом на лодке. Как-то получилось, что старшему внуку досталось этих удовольствий больше, чем младшему.

Соседи очень уважали моих родителей и весьма ценили мамины кулинарные и кондитерские способности. Три - четыре раза в неделю, особенно в выходные и праздничные дни, по вечерам они у нас собирались. Иногда играли в карты, но зачастую играли в лото. Как правило, среди них были соседки - вдовы, чьи мужья погибли на войне. Ну, а после игры - чай с набором варенья многих сортов , которые мастерски умела готовить моя дорогая мама. Мама моя вообще была большой мастерицей по части заготовок на зиму. Сезон варки начинался с момента созревания клубники. Перед домом из нескольких кирпичей образовывали примитивный очаг, устанавливали большой медный таз, и в нём готовили варенье, а я с нетерпением ждал, когда начнут снимать пенку - пенка со свежим хлебом - это было отменное лакомство! Потом готовили вишнёвое, абрикосовое, алычёвое (моё любимое), крыжовниковое (в мою задачу входило прокалывать ягоды шпилькой), малиновое, чёрносмородиновое, грушевое, айвовое... Из слив и яблок мама варила повидло. Соседи очень хвалили мамину работу и не забывали договариваться о следующем сеансе игры... Обязательно вместе с еврейскими соседями отмечались еврейские праздники. К маминым вкусняшкам добавлялись фруктовые вина, с мастерством изготавливаемые отцом. В конце праздничных вечеров под последнюю рюмку вина всегда хором пелись песни на идише. И у мамы, и у папы был хороший музыкальный слух, они прекрасно пели вместе... О мамином гостеприимстве знал и говорил весь наш немалого размера двор. Я помню, как два раза в год, весной и осенью, к нам, предварительно постучав в двери, заходил странного, на мой детский взгляд, вида, немолодой мужчина. Он был весь заросший, усатый, с широкой и длинной, до пояса, бородой, с большим мешком за спиной, с деревянным крестом поверх потрёпанного подобия тулупа... На его ногах были лапти. Низко поклонившись, он здоровался, и просил воды напиться и наполнить его флягу. Мама отдавала ему весь хлеб, который к этому времени у нас был, немного соли, большую луковицу, и, если было, яблоко. Больше ничего он брать не хотел. Поблагодарив, он снова низко кланялся, желал всем крепкого здоровья, и уходил. Мама мне объяснила, что это очень глубоко верующий человек, проводящий холодное время года в святых для него местах в монастырях на юге Украины, а тёплое время года - в монастырях на севере России... И весь этот немалый путь - пешком... Года через три - четыре он исчез и больше не появлялся.

А чтобы вам, уважаемые читатели мои, было понятнее, насколько зажиточными были мои родители, расскажу, как меня баловали. Один раз в год к нам в середине декабря заглядывала проезжая торговка редкими для простых бердичевлян сладостями. Мама могла позволить себе купить для меня аж три (три!..) конфеты... По одной - "Мишка косолапый", "Мишка на севере" и "Кара-Кум". Я знал, что получу их на мой день рождения, и заранее радовался этому... Вообще дни рождения всех членов семьи обязательно отмечались. И если на празднование именин родителей приходили только родственники, то мой день рождения отмечался дважды - утром и вечером. Утром - с детьми почти со всего немалого нашего двора, а вечером приходили и родственники, и соседи. Особенностью праздничного стола всегда были приготовленные мамой сладости - различные торты, кексы, пирожные, фигурные печенья. У мамы моей явно был особый талант к такому производству. Когда я стал школьником, и отмечать мой день рождения стали приходить мои одноклассники, они уносили домой заранее приготовленные мамой порции для их родителей. В итоге, когда ко дню рождения классной руководительницы традиционно тогда было принято приносить большой торт, к нам домой неожиданно пришла делегация от родителей одноклассников с просьбой выпечь такой-же вкусный и красивый торт, какой был на моём дне рождения... Отказаться было неловко, мама согласилась, получила все нужные компоненты, и испекла такое чудо, о котором ещё долго рассказывали счастливчики, которым повезло это попробовать. И так было несколько лет...

Двор около колхозного рынка, к которому примыкал наш дом, был довольно большим. С ближней к рынку стороны до сих пор стоит крепкий двухэтажный дом, поговаривали, что его построил известный бердичевский врач, предприниматель и благотворитель Шерентис (расстрелянный большевиками). Большинство домов располагалось вдоль улицы Ленина (теперь Житомирская). Для всех один дворовой туалет, в который было страшно заходить, особенно зимой... Наш дом на углу улицы Ленина и переулка Чернышевского замыкал двор. Дом без удобств, в котором в маленьких квартирах проживало 11 семей, уже давно считался аварийным, стоял в какой-то постоянно отодвигающейся очереди на снос. Крыша вечно протекала, независимо от силы дождя. На помощь государства рассчитывать не приходилось, поэтому отец был вынужден часто менять толевое покрытие крыши. А внутри квартиры после сильных дождей нередко обламывалась штукатурка со стен и потолка, и родители мои сами всё приводили в надлежащий вид. Вообще отец мой был, как говорится, "мастер на все руки". Дома (и так он приучил своих сыновей) был большой набор инструментов - молотки, отвёртки, напильники, пилы, дрель со свёрлами, зубило, топор, долото, рубанок...

Вообще во дворе жило порядка 40 семей, из них не менее двух третей имели еврейские корни... Каких либо ссор на национальной почве я не помню, мужчины в выходные дни нередко играли в домино на самодельных столах, вечерами ходили друг к другу в гости. В базарные дни во двор заезжало на телегах много селян, привозивших для продажи на рынке овощи и фрукты, кур и гусей. Лошадей распрягали, поили, снабжали сеном. Дети со всего двора с интересом осторожно приближались к лошадям, старались погладить их. Попив, поев и отдохнув, лошади "делились" с землёй двора "продуктами" своей жизнедеятельности, и ещё несколько дней особый запах не давал о лошадях забыть...

Одним из самых любимых мною летних занятий с родителями было катание на лодках. Когда удавалось, отец получал на фабрике талоны, дающие право на часовое пользование фабричной лодкой. И в хорошую летнюю погоду погрести вёслами так, как быстро научил меня отец - это было, скажу я вам, особое для меня удовольствие! Родители садились вдвоём сзади, "нос" лодки приподнимался, гребок двумя вёслами, ещё гребок, и вот уже мы посреди реки!.. Ещё чуть - чуть, и мы уже за Лысой горой... Запах реки, слабый всплеск волн... Пора уже возвращаться назад, а хочется ещё и ещё... Иногда летом приезжали к нам в гости сыновья моей любимой московской тёти Цили - Ким и Женя. И наш бердичевский пляж быстро стал и их любимым местом отдыха. Они были готовы проводить там целые дни, позагорать и поплавать, поплавать и позагорать... И если бы не желание полакомиться тётиной едой (а уж как мама моя для них старалась!..), то они и ночевали бы на пляже...

Дети Иосифа, Вена и Лёня, подрастали, у Михаила с Фаиной родился сын, тоже Лёня, а мне, заканчивающему к этому времени учёбу в восьмом классе, пришлось задуматься, продолжать ли учиться дальше в средней школе?.. Мне одинаково легко давались математика, физика и химия, преподаватели этих предметов в девятой школе были просто великолепными, и я так мечтал стать учёным, заниматься любой из этих наук... Завуч нашей школы, преподаватель математики Яков Лазаревич Погорелов (один из организаторов "вечерней школы юных математиков"), перед окончанием учебного года собрал нас, мальчиков 8-а класса, и порекомендовал нам поступать в машиностроительный техникум. Объяснил он это тем, что практически все мы были из, мягко говоря, не зажиточных семей, в случае поступления в институты на дневное отделение наши родители финансово помочь нам не смогут, и с большой степенью вероятности мы будем призваны на воинскую службу, не имея ещё специальности, что приведёт в дальнейшем к жизненным невзгодам... С мнением очень мною уважаемого человека я согласился, успешно сдал все экзамены, и был принят в бердичевский машиностроительный техникум на факультет "Проектирование и изготовление металлорежущего инструмента".

Родители становились всё старше, здоровье начало подводить. У мамы заподозрили рак молочной железы, папа взял отпуск, и повёз маму в Киев на обследование. К счастью, предварительный диагноз не подтвердился. А у отца начались очень сильные боли из-за камней в желчном пузыре, постоянное ношение специального ремня-корсета эти боли ещё усиливали. С помощью появившейся к этому времени аппаратуры камни удалось раздробить, и они из организма вышли...

В Бердичеве началось строительство новых домов, с удобствами. Хорошо помню мамины высказывания, когда она гуляла со мной и своими сёстрами по тогдашней улице Дзержинского (ныне улица Героев Украины) мимо нового дома для военных лётчиков. Она мечтала дожить до такого дня, когда и у её семьи появится квартира с туалетом, душем и даже с ванной... И во дворе нашем стали очень медленно, но меняться соседи - некоторым уже повезло, они переехали в новостройки, на их месте появились новые жильцы, но традиции мирной спокойной жизни во дворе сохранялись...

Начало учёбы в техникуме быстро дало понять, что времени на прежние занятия просто не хватает... Пришлось оставить занятия музыкой и шахматами, но вечернюю математическую школу я продолжал посещать до её окончания. В 1964 году вместе с моим товарищем Гришей Канторовичем занял первое место на областной математической олимпиаде, но в Киев ни его, ни меня не послали. Как позже выяснил Погорелов, наши фамилии не подошли...

Чтобы иметь возможность побыстрее заняться наукой, решаю, что нужно сдать экзамены за среднюю школу экстерном, поступить в институт на заочную форму обучения, и пойти на воинскую службу уже после окончания института. Родителям идея моя пришлась по душе. Отслужить в армии (это я считал святой обязанностью каждого мужчины, средний брат уже отслужил, старший продолжал служить), и после этого обязательно попытаться заняться наукой... Каким же был я тогда наивным мечтателем!..

Когда директора школ №1 и №2 категорически отказали мне в приёме экзаменов, я попросил совета у ближайшей соседки, учительницы Галины Ефимовны Шулятицкой. И она договорилась с директором вечерней школы, в которой она работала, о сдаче экзаменов там. При единственном, но обязательном условии, что об этом я никому, даже ближайшим друзьям не скажу... Почти месяц спал урывками, но подготовился в достаточной степени и для сдачи экзаменов за среднюю школу, и для вступительных экзаменов в могилёвский машиностроительный институт, благо их разрешили сдавать в Бердичеве в педагогическом институте.

Честно признаюсь, что последующие два года были весьма непростыми. С сентября 1965 года началась положенная тогда годичная практика на станкостроительном заводе "Комсомолец". Мне "досталась" тогда работа в механическом цеху №3 на двухшпиндельном сверлильном станке. Восьмичасовой рабочий день, в первую или вторую смену, а затем контрольные и курсовые работы и для техникума, и для института... Когда уже просто стало не хватать времени для занятий учёбой вечером, а ночью я, несмотря на усиленное потребление кофе, засыпал, пришлось экспериментировать. Оказалось, что если в чашку свежеприготовленного кофе добавить чайную ложку медицинского спирта (у нас он использовался для натираний), то можно сутки даже не хотеть спать, и многое успеть... Поделился "открытием" со средним братом, он не поверил, и испытал на себе. В понедельник пришёл ко мне в цех (Михаил работал в отделе главного технолога), и пожаловался, что ему всю ночь даже глаза закрыть не хотелось...

В декабре 1966 года завершилась учёба в техникуме, получаю повестку в военкомат, приношу туда справку, что я являюсь уже студентом второго курса института, а заочникам тогда была положена отсрочка от призыва на военную службу до окончания учебы в институте. А я числился у них в списках обязательного призыва, без каких либо отсрочек! Начались уговоры, вплоть до оскорблений, об отказе от учёбы. Всегда отвечал, что служить пойду обязательно, но только после окончания учёбы в институте. Вызвали в Житомир в областной военкомат. Мамочка моя дорогая очень боялась, что меня сразу заберут в армию, поехала со мной, и осталась ждать меня перед воротами. Меня и ещё двоих студентов - заочников направили сначала к молодому лейтенанту, который проверил все наши документы, и повёл нас к майору - политработнику. Тот для начала обозвал нас дезертирами, потом заявил, что такие, как мы, сразу становятся предателями, прислуживают врагам и заслуживают всяческого презрения. А затем приказал сесть за столы и написать заявления об отказе от обучения и призыве на воинскую службу. Два парня сразу сказали, что учиться они и не хотели, их заставили их родители... И написали требуемые майором заявления... Я снова сказал, что служить пойду обязательно, но после окончания учёбы в институте. Снова был многократно обозван разными нехорошими прозвищами, и снова передан уже знакомому лейтенанту. Мы спустились в подвальные помещения, там оказались врачи разных специальностей. Сначала проверили мою психику, уточнить, здоров ли я? Вердикт - психически здоров. Повели к женщине-терапевту. Она уточнила, в чём дело, измерила мой рост - 155 см, велела взвеситься. К моему искреннему удивлению, сказала моему сопровождающему: "В какую ему ещё армию? Ему до нормального веса целых двадцать килограммов набрать ещё надо!" И оформила мне отсрочку от призыва на полгода. Дала на руки перечень лекарств, которые надо было принимать для набора веса... Лейтенант вывел меня за ворота. Мама со слезами на глазах стала меня обнимать, боялась, что сразу "заберут"... А лейтенант вдруг мне и говорит: "Молодец! Учись дальше. До окончания института"...

С 1 февраля 1967 года началась моя трудовая деятельность на заводе "Комсомолец" в отделе инструментального хозяйства. Зарплату сразу стал вносить в "семейный бюджет". И через пару месяцев вместо раскладушки стал спать на кресле-кровати... Потянулись будни - работа, учёба, сессии с зачётами и экзаменами, и снова - работа, учёба... Летом 1967 года сдал все экзамены за второй курс на "отлично", замдекана дневного отделения, принимавший последний экзамен, предложил перейти с заочной на дневную форму обучения. С радостью соглашаюсь, ведь это было моей мечтой. Но декан отделения, внимательно изучая паспорт, дошёл до "пятого пункта"... И осталась моя мечта только мечтой... Скрашивало всё встречи с друзьями, прослушивание классической музыки, чтение научной фантастики...

Прошли годы учёбы, пришло время дипломной работы. Темой утвердили технологию механической обработки одной из корпусных деталей токарно-револьверного станка. К этому времени я заинтересовался изобретательством, и включил в свою работу несколько технологических новинок, основанных на зарубежных изобретениях. Дипломная работа получилась весьма объёмной, но к назначенному времени успел всё оформить. На рецензию вместе с несколькими другими дипломами направили к начальнику сборочного цеха могилёвского автомобильного завода. Договорились, что все рецензии и дипломные работы заберёт один из одногруппников. Привозит он мне мою работу и рецензию на неё с каким-то странным выражением лица. Говорит, что с трудом смог убедить рецензента, чтобы тот поставил мне хотя бы "удовлетворительно", так как рецензент был уверен, что студент-заочник такую работу сделать сам не в состоянии, за него эту работу сделал кто-то другой, и такой технологии вообще быть не может!.. Короче, если сможет защититься, в чём рецензент сильно сомневается, то пусть радуется "тройке"...

Моя очередь на защиту диплома была посредине дневного списка. Секретарь комиссии приглашает меня. Комиссия весьма представительная - руководители ведущих кафедр, деканы всех отделений. Руководит комиссией директор автозавода. Пока развешиваю свои 16 листов чертежей, члены комиссии знакомятся с пояснительной запиской. Поворачиваюсь, и последовательно, переходя от чертежа к чертежу, раскрываю суть технологического процесса. Председатель комиссии спрашивает, чем отличается этот процесс от существующего на заводе? Объясняю наличием новых видов обработки, ещё не применяемых в СССР. Вижу, что декан заочного отделения, давно уже весьма уважительно ко мне относящийся, с довольной улыбкой утвердительно кивает головой. Берёт мою зачётку, и демонстрирует её содержимое членам комиссии. Все улыбаются... А я с напряжением жду, когда начнут зачитывать рецензию. И тут секретарь комиссии зачитывает: "В случае удовлетворительной защиты возможна оценка "удовлетворительно". Немая сцена... Чей-то голос просит уточнить, кто автор рецензии? Ответ секретарши - начальник сборочного цеха могилевского автозавода. Снова немая сцена... Лица всех членов комиссии поворачиваются к её председателю. Он густо багровеет, и тихо говорит: "Завтра я с ним разберусь. А вы больше никогда никого к нему на рецензию не посылайте"... Собираю свои чертежи в тубус, беру записку, и выхожу в коридор. Долго не вызывают следующего. Наконец, выходит секретарь комиссии, и, показывая на меня пальцем, говорит: " Он так запугал членов комиссии, что сегодня больше защит решили не проводить. приходите завтра"...