Фрагменты истории местечковой семьи Бендиткис. Часть третья.

И снова Марчик...

    Жизнь мелких торговцев в Бердичеве с минимальными доходами из-за непредсказуемых смен властей и нестабильности рынка, нередко просто на грани голода, стала меняться к лучшему к осени 1923 года с установлением новой экономической политики (НЭП). У крестьян перестали продразвёрсткой изымать выращиваемые ими продукты, они снова стали заполнять рынки городов ягодами, овощами и фруктами, птицей, мясом разных сортов, и за вырученные деньги (появилась твёрдая валюта) стали активно приобретать нужные им товары. Торговля кожей настолько оживилась, что Берель со своим старшим братом Иосифом и двумя друзьями взяли кредит в банке и открыли в районе рынка магазин по торговле сырьём и полуфабрикатами из кожи, а Шуру взяли туда бухгалтером. Вспомнилось всё, чему Шуру обучали в училище, каллиграфическим почерком стала заполняться бухгалтерская тетрадь, все доходы и расходы учитывались до копеек, никаких вопросов и замечаний у проверяющих не возникало. Параллельно в базарные дни Шура продолжал и самостоятельно торговать с рундука. Как говорится, жить стало не просто веселее... Появилась возможность приобрести хорошую обувь, у знакомого портного Шура заказал себе костюм на выход. К нему стали присматриваться свахи...

   Однажды какой-то мужчина в потрёпанной одежде стал рассматривать куски кожи, при этом он правой рукой приподнимал повыше кусок побольше, а левой незаметно брал заготовки подошв и прятал их  себе в карман... Когда Шура заподозрил неладное, то попытался схватить покупателя за руку, но тот резко отскочил назад, и... и... наткнулся на крепкого парня, который, как оказалось, уже внимательно за ним наблюдал. Схваченный за шиворот, воришка выложил всё припрятанное на рундук. Крепко встряхнув его, парень спросил: " Ты меня знаешь?" Вор утвердительно кивнул головой. " Чтобы я тебя больше здесь не видел, понял?". И вора как ветром сдуло... Парня этого Шура уже видал на рынке. Он подолгу находился рядом со входом в небольшую лавку скобяных товаров. Нередко на рынке возникали ссоры, доходящие иногда до рукоприкладства. И почти всегда, особенно если подозревалась или фиксировалась кража, свидетели происходящего звали этого парня, и его слова или кулаки быстро вразумляли любителей лёгкой поживы. Поэтому местные воры старались не попадаться во время своей "работы" ему на глаза. Называли его на рынке "Вольф" , что в переводе с идиша означало волк. Некоторое время на рынке даже существовал отряд самообороны, организованный этим парнем...

 Шура поблагодарил своего неожиданного помощника, протянул ему руку, назвал своё имя. Тот ответил очень крепким рукопожатием, назвал себя Володей. А Вольф, как оказалось, было его паспортное имя. По словам Володи, он не просто оказался около Шуры, он к нему давно уже присматривался, и неожиданно предложил ему сотрудничество. От тоже закупит по совету Шуры некоторое количество кожи, Шура будет продавать, а Володя обеспечивать порядок и направлять к Шуре потенциальных покупателей. Шура охотно согласился, тем более, что они оказались одногодками. Так знакомство перешло в дружбу, сыгравшую в судьбе Шуры особую роль.

   Парни подружились летом 1924 года, а в начале осени после явно успешного начала совместной деятельности Володя пригласил Шуру в гости . В субботний выходной день после посещения с отцом синагоги принаряженный Шура был встречен его новым другом в оговоренном месте и препровождён им в дом его родителей. По сравнению с  семьёй Шуры семья его друга выглядела куда более обеспеченной, она снимала целую половину дома в районе Ятки недалеко от рынка. В их распоряжении было четыре комнаты с большой кухней, верандой, подсобкой со швейной машиной и множеством каких-то платьев на манекенах, с немалого размера двором и большим сараем. В семье было восьмеро детей- трое парней и пятеро девочек. Отец Абрам-Кива владел лавкой скобяных изделий на рынке, до некоторого времени доход от торговли позволял содержать семью. Родители называли сына строго Вольфом, сёстры и братья ласково Воликом. Пока Володя показывал гостю квартиру, его мама Ханна взяла на кухне большую эмалированную кастрюлю и пошла с ней в сарай. Оттуда стали доноситься до Шуры какие-то непонятные звуки, а затем Ханна вернулась домой с кастрюлей, наполненной чем то. Ханна распорядилась, и одна из её дочерей предложила гостю чашку ... парного молока! Володя объяснил, что в сарае Ханна выдоила корову! Корову?.. Да-да, корову! И в еврейских бердичевских семьях такое бывало. Пока позволяла погода, парни, в основном, Володя, её выпасали на лужайках недалеко от реки, на зиму запасались сеном. И пока она питалась травкой, Володя постоянно тренировал свои мышцы тяжёлыми предметами, нередко приходилось и драться - желающих проучить молодого еврейского парня хватало... Пока Шура наслаждался свежайшим молоком, девушка не сводила с него своих прекрасных глаз!..

  Домой Шура возвращался в весьма приподнятом настроении! Ещё бы - столько красивых незнакомых девичьих лиц!.. И снова потекли рабочие будни, но теперь к лавке отца Володи зачастили его дочери. Не забывая при этом подойти к Шуре и поздороваться, а то и поговорить с ним. Кроме самой старшей. Оказалось, что она, кроме выходного субботнего дня, практически не имеет свободного времени. Она закончила швейные курсы, у неё обнаружился явный талант модистки. Достаточно было показать ей рисунок или фотографию красивого модного платья, и она уже была готова создать нечто, не уступающего по красоте увиденному. Слава о молодой модистке быстро разнеслась по округе, заказы посыпались один за другим. Она стала настолько хорошо зарабатывать, что практически стала содержать всю семью. Даже налоги за отцовскую лавку пришлось ей платить, так как из-за резко выросшей конкуренции доходы от отцовской торговли упали до минимума. А прекратить такую торговлю Кива никак не желал, это не вписывалось в его понимание уважаемого в Бердичеве человека...

   Достаточно быстро отец Шуры заметил, что у сына появился друг, ставший его торговым партнёром. И он выразил сыну своё явное неудовольствие, обосновав это слабой религиозностью семьи Вольфа, которая синагогу посещала только по большим праздникам. К тому же со слов отца Вольфа весь рынок знал, что два его старших сына, Лев и Вольф, чуть ли не первыми вступили в комсомол, а за их сестрой Ривой, которая реально содержала всю семью, весьма активно ухаживал коммунист, активный участник гражданской войны из Казатина... А кредо отца Шуры - подальше от всяких там партий! (В революционные годы их было немало - большевики, меньшевики, эсеры, бундовцы, сионисты...) Так Шура и держался от них подальше. А какие интересы должны быть у молодого аполитичного человека из незажиточной семьи в то время... Хотя бы минимальная обеспеченность, и... и... любовь... Пришла, видать, пора.

   И Шуре очень понравилось приходить в гости к семье Володи! И не только ради изысканного лакомства - парного молочка (ах, как приятно его пить, осознавая при этом, что ради тебя корову-то только что подоили!). А эти девичьи ручки!.. А эти девичьи глазки!.. Родители Шуры стали о чём то догадываться, пришлось выдумывать разные истории про походы в кино, в библиотеку... Стал замечать Шура , что за ним нередко на некотором отдалении стали похаживать его сёстры... Проходили дни, месяцы... И вот летом 1927 года Шура сделал предложение одной из сестёр Володи, той девушке, которая в первый раз угощала его молоком, и чьи глаза навсегда проникли глубоко в его душу... Девушку эту звали Гудель (по паспорту), знакомые называли её Аделя, родители и родственники ласково звали её Гудэлэ, так же с первого же дня знакомства стал называть её и Шура. И ей он сразу очень понравился, она чаще других сестёр захаживала к отцу на рынок, принося ему и Володе свежую еду из дому, чтобы заодно пообщаться с Шурой. Довольно быстро она спросила, как Шуру зовут родители, и в дальнейшем называла его только так - Марчик...

   Адель ответила согласием, её родители были не против, но Шуре нужно было ещё согласие его родителей. А вот тут случилась катастрофа! Категорический отказ! Ни за что! Чтобы об этой безбожной семье и слуху не было!.. Нет, нет и нет!

   И Шура объявил голодовку! Он лёг на свою примитивную кровать в коридоре, и сказал, что если родители не согласятся с его выбором, то он умрёт на этом самом месте. На третьи сутки родители сдались, сначала мать, затем отец... Но поставили ряд условий. Молодые должны оформить свой брак по старинному еврейскому обычаю, они должны снять себе отдельное жильё вблизи родителей Шуры, которые будут приучать невестку к еврейским обычаям. Аделя была согласна на всё, лишь бы быть рядом со своим любимым Марчиком.

    Сестра Рива сшила своей Гудэлэ свадебное платье, Шура облачился в свой костюм, и свадебное волшебство официально соединило моих будущих родителей на долгие 52 года... Молодые обменялись золотыми кольцами, внутри каждого было выгравировано имя своей второй половины... В качестве особого подарка невеста попросила сводить её в городской театр на выступление приезжих артистов (это было её давней мечтой...). И Шура выполнил просьбу своей любимой, удивив при этом всё семейство - в театр и из театра домой молодых повез извозчик в украшенном цветами экипаже!..

   Шура снял однокомнатную квартиру в том же доме с коридорной системой, где была и квартира его родителей. И потекла самая счастливая часть жизни молодой пары. Только Шура просыпался, а его уже звал к себе аппетитнейший аромат завтрака, возвращался он с рынка домой, а вкуснейший обед его уже ждёт... Пока Шуры не было дома, Аделя впитывала в себя уроки свекрови обо всём, что должна была знать (по её мнению) правильная еврейская жена... И мацу научилась печь, и бабки из неё на молоке научилась готовить, а какие торты у неё стали получаться!.. В положенное время, в июне 1928 года, появился первенец. По старой традиции, бытовавшей в семье Шуры, первого мальчика называли Иосифом. Очень быстро стал он любимцем всех своих родственников, особенно одной из младших сестёр Адели - Цили. (А всего сестёр было пять. Самая старшая - Рива, затем Аделя, затем Поля, Циля и Цивья...). Родители звали его Осенька, бабушки и дедушки - Йосэлэ, тёти и дяди - Осик. Его тётя Циля, которой исполнилось 18 лет, готова была ухаживать за Осиком с утра до вечера, носить его на руках, гулять с ним, кормить его, когда разрешала Аделя... Йосэлэ с Гудэлэ и Марчиком быстро стали любимцами всех своих родственников. Время шло, малыш подрастал, родители его считали свою жизнь очень счастливой. Но вот с осени 1929 года Шура и его отец заметили, что уровень их доходов стал падать, и чем дальше, тем больше. Всё меньше продуктов стало попадать на рынок, всё меньше покупателей интересовались кожей... В 1930 году магазины национализировали... Торговля с рундука продолжалась ещё некоторое время, но практически перестала себя оправдывать... Остатки кожи занесли в подвал... Несколько лет подряд из-за засухи урожаи стали падать, а тут ещё для закупок техники государственные органы стали просто изымать зерно у крестьян, фактически обрекая их на голодную смерть... Голод пришёл и в города... И как теперь содержать семью, как просто жить дальше? Видя происходящее, Шура начал списываться с родственниками, жившими за пределами Украины. И получил приглашение от мужа его тёти Ули (родной сестры его матери). Семья тёти проживала в небольшом посёлке под Москвой, её муж был ремесленником-кустарём, имел патент на право производства украшений. Он пригласил Шуру на место ученика-помощника. Шура согласился, поехал сначала один, очень быстро освоил все тонкости изготовления украшений, прежде всего женских, из полуфабрикатов, продаваемых в Москве в специальных небольших магазинчиках.

   Зная, что Шура долго занимался торговлей кожей, дядя предложил ему попробовать свои силы в изготовлении чего нибудь подходящего для продажи из куска кожи, лежащего без толку в кладовке. Внимательно осмотрев этот кусок со всех сторон, Шура изготовил из него портмоне. К удивлению обоих, это изделие в первый же день торговли очень быстро ушло с прилавка. Вскоре Шура осознал, что его новое занятие приносит достаточно средств для снятия небольшого отдельного от тёти, у которой он пока ещё проживал, жилья. И он снял небольшую однокомнатную квартиру в Бабушкине, пригороде Москвы, рядом с остановкой пригородных поездов Лосиноостровская (в просторечьи Лосинка). Затем вызвал жену с сыном. Жена попросила разрешения на приезд вместе с ними и её сестры Цили, которая умоляла это сделать, обещая брать на себя все квартирные заботы, прежде всего заботы об Осеньке. Шура охотно согласился, предполагая помощь ему в торговле со стороны Адели. Попросил только захватить как можно больше кожи, хранящейся в подвале после закрытия торговли ею в Бердичеве. И началась новая история жизни бердичевской семьи. Со складным стулом и саквояжем, в котором хранилась готовая продукция, ранним утром Шура уезжал на рынки в разных районах Москвы. Аделя привозила мужу еду и горячий чай, и пока он перекусывал, приторговывала сама. За малышом в это время с большим старанием присматривала Циля (через много лет Ося сказал мне, что Циля относилась к нему, как вторая мама, они очень любили друг друга). Когда торговля заканчивалась, Аделя возвращалась домой, а Шура снова ехал к тёте. До позднего вечера в мастерской родственника Шура собирал украшения и шил портмоне. Он учитывал запросы покупателей и его продукция пользовалась у них успехом. Заработка стало хватать не только на более или менее нормальную жизнь, теперь уже Шура стал помогать своим родственникам. С его помощью его родители вместе с дочерьми Аней и Дорой переехали из изнемогавшего от голода Бердичева в подмосковные Люберцы под крыло местной общины...

  И тут в 1933 году на всех рынках Москвы внезапно началась поголовная проверка всего торгующего люда на наличие московской прописки... Подошли и к Шуре. К счастью, Аделя заметила происходящее издалека, и не попалась. У Шуры был документ, подписанный его родственником, о праве частного производства и продажи кустарных изделий, но прописка то была бердичевская... Других, более серьёзных претензий (скупка - продажа драгоценных металлов, спекуляция или торговля краденым) предъявить ему не смогли, но потребовали в кратчайший срок вернуться в Бердичев с обязательной отметкой в местном отделении НКВД. Пришлось уехать. Аделя с сыном и сестрой остались на неопределённое время в Бабушкине, пока Шура не найдёт себе работу. Заработанного пока для скромной жизни хватало, да и изготовленной Шурой продукции ещё было достаточно, и Аделя потихоньку её сбывала...

   В Бердичеве с жильём оказалось туго. Всё заработанное в Москве Шура оставил семье, жить пришлось пока у сестры Бети, у которой уже было трое детей, она продолжала жить в квартире уехавших родителей. Снова пришлось Шуре спать в коридоре... Достаточно быстро Шура устроился на работу счетоводом на завод "Комсомолец". Зарплата была небольшой, её хватало только на пропитание... В качестве подработки Шура стал заниматься мелким ремонтом. В ходе учёбы у родственника Шура освоил работу любыми слесарными инструментами, хорошо мог паять, зачищать и полировать. Работа дрелью, ножовкой, напильниками, долотом и рубанком не доставляла ему никаких затруднений... Появился дополнительный доход. В 1934 году вернулись в Бердичев Аделя с Осей - к этому времени Циля вышла замуж за симпатичного молодого парикмахера, и они стали жить в этой маленькой квартирке (и прожили в ней почти 50 лет...). Некоторое время Аделя с сыном жили в доме бабушки Ханны, но тут помог случай. Одна из клиенток аделиной сестры-модистки, получив заказанное платье, заметила новую особу с красивым мальчиком. Узнав, что это родная сестра модистки, не имеющая своего жилья, она в порыве благодарности за прекрасное исполнение заказа вдруг сообщила, что уезжает из Бердичева, и готова помочь в переоформлении её комнаты на новых жильцов. К удивлению Шуры и Адели, это произошло очень легко. В их присутствии управдом принял заявление на сдачу комнаты, и тут же прописал туда новых жильцов... Дом был старым, без каких либо удобств, квартира состояла из двух комнат и кухни с русской печью, во второй, меньшей комнате жил дворник с супругой, но и этому они были очень рады! И снова Марчик стал наслаждаться вкусными блюдами, которые с любовью даже из самых дешёвых продуктов, которые удавалось приобрести, готовила ему его Гудэлэ... В ходе коллективизации работников завода стали привлекать к помощи колхозам в организации ремонтных мастерских, а Шуру посылали обучать колхозных счетоводов правильно вести всю бухгалтерию. И Шура осознавал, что всё чаще видит перед собой страдающих людей... После возвращения из очередной командировки Шура попал под сокращение. Своим красивым почерком Шура написал множество объявлений о поиске работы опытным бухгалтером и стал развешивать их в разных местах города. Когда очередь дошла до вокзала, через короткое время пришло приглашение на собеседование в казатинское отделение Юго-Западной железной дороги. Собеседование прошло успешно, и Шуру назначили бухгалтером отдела рабочего снабжения бердичевского куста. К казатинскому отделению Юго-Западной железной дороги относились многие станции в населённых пунктах Киевской, Винницкой и Житомирской областей. На некоторых станциях имелись рабочие столовые, пекарни и специальные магазины для железнодорожников, объединённые в так называемые кусты. Отдел рабочего снабжения обеспечивал поставку туда всего необходимого. Бухгалтерский учёт должен был быть на самом высоком уровне. И Шура быстро проявил требуемое качество работы. Это качество оценили и в Казатине. Стали привлекать Шуру для ревизий в разных кустах. Стал получать благодарности и повышение зарплаты. И даже смог осуществить давнюю мечту своей любимой жены - приобрёл ковёр на стену возле супружеского ложа. И хоть это был коврик, а не ковёр, как у её родителей, но мечта жены исполнилась! А для себя купил велосипед, теперь на работу и с работы он ехал на личном транспорте...

   Ося пошёл в школу, а в марте 1936 года родился второй сын, Михаил. И родители, и вся родня, и соседи называли его Миля. Ося с самого начала учёбы стал отличником, ему нравились все предметы, особенно математика. В разговорах с родителями это отмечали учителя, а сам Ося мечтал после окончания школы поступить в институт на математический факультет. Миля рос очень любопытным сорванцом. Не было щели в заборах, куда бы не просунулась его голова, а если не голова, то ручка. До всего нужно было прикоснуться и присмотреться... Однажды после сильного ветра увидал на земле какие-то провода, схватил... Успел от боли до падения на землю вскрикнуть!.. Будучи любимцем всего двора, всегда был под наблюдением. И это спасло ему жизнь. Один из соседей увидел происходящее, помчался со всех ног к потерявшему сознание малышу, и подобранной на бегу веткой дерева выдернул провода из рук Мили...

    Шли годы, дети росли. Благодаря работе Шуры никаких особых проблем семья не испытывала. Железная дорога была в стране на особом счету, у неё было своё, отдельное снабжение. Вся семья была в достаточной степени одета и обута, у детей были игрушки. Шура постоянно читал свежую прессу, был в курсе всех новостей. Памятуя уроки отца, не вступал ни в какие партии, сторонился высказываний о политике. Вероятно, поэтому его особа не вызывала особого интереса у сотрудников соответствующих органов, хоть проверяли всех и вся... Международная атмосфера стала сгущаться. Летом 1939 года в центре Бердичева вывесили карту Европы с разделением её на зоны интереса СССР и Германии. Польша оказалась разделённой пополам. А осенью Польша оказалась разделённой уже не на карте... В ходе очередной ежегодной аттестации руководства начальник бердичевского куста Остаховский был вызван в Казатин. На второй день на работе он не появился, что на него  было никак не похоже, а на третий день Шура, приехав рано утром на работу, на своём рабочем столе обнаружил повестку в казатинский горотдел ГПУ. Немедленно отправился туда. Дежурный завёл его в кабинет к какому-то офицеру. Тот дал Шуре чистый лист бумаги и велел написать всё, что он знает о своём начальнике. Шура и написал, что знает этого человека как очень добросовестного работника. Никаких посторонних заданий от него не получал, никаких разговоров, кроме как по работе, не было. Расписался, отдал ведущему допрос. Тот вышел из кабинета, а потом вернулся с шуриным начальником. У того был в руках портфель с документами. Шуре велели взять на работу этот портфель, оставив расписку в его получении. Больше бывшего начальника никто не видел.

   На второй день началась ревизия ОРСа приехавшими из Винницы специалистами. Никаких нарушений ими обнаружено не было, и работникам представили нового начальника…Через некоторое время один из старых сотрудников рассказал Шуре по секрету, что у их бывшего начальника, украинца по фамилии Остаховский, нашли документы, из которых следовало, что он на самом деле поляк по фамилии Осташевский. Вроде он как то смог поменять фамилию и национальность. Этого оказалось достаточно, чтобы обвинить его во враждебных действиях против СССР...

   В июне 1941 года Ося с отличием закончил учёбу в пятом классе, на родительском собрании его сильно хвалили учителя, предсказывая ему блестящее будущее... В качестве награды старшему сыну семья запланировала поездку в Москву в гости к родственникам.