Германия изнутри глазами бердичевлянина. Продолжение.

Германия изнутри глазами бердичевлянина. Продолжение.

Часть вторая. Оберхаузен.

22 июля 2003 года. Пассажирский микроавтобус везёт две семьи переселенцев в Германию из лагеря около города Унна в город Оберхаузен. Семья "русских немцев" из четырёх человек расположилась в передней части пассажирского салона, мы с супругой и сыном - сзади. Ехали достаточно долго. Что нас ждёт, можно было только гадать. Об Оберхаузене к этому моменту я знал лишь, со слов своего друга, помогавшего нам в выборе места проживания, что в этом городе живёт немногим более двухсот тысяч человек, что до войны в нём было множество промышленных предприятий, теперь их почти нет, и что он расположен вблизи больших городов Дюйсбург и Эссен.

Автобус остановился внутри городской черты, но выходить ещё нельзя - для дозаправки. Гадаем "про себя" - сколько же нам ещё ехать? Но оказалось, что не долго, минут через пятнадцать мы остановились перед шлагбаумом. За невысокой оградой виднелось множество домиков контейнерного типа. Три ряда параллельно дороге, и слева два ряда перпендикулярно. Глава семейства, сидящего перед нами, перебросившись по-немецки несколькими словами с шофёром, сказал своей жене и детям: "Это не нам, это для них" - и качнул головой в нашу сторону. Как-то покоробило меня это высказывание... К машине подошёл мужчина средних лет, как оказалось - комендант этого лагеря для переселенцев "не немецкого происхождения". Проверил документы, поднял шлагбаум, нас подвезли к кабинету коменданта, расположенному слева от въезда в аналогичном домике - контейнере. Мы выгрузили наши вещи, и автобус уехал. Вещи погрузили на предоставленную комендантом тележку, и он со связкой ключей подвёл нас к домику №30, крайнему справа во втором от дороги ряду. За домиком была немалого размера пустая заасфальтированная площадка, за ней - опушка леса.

Комендант подобрал ключи, открыл дверь, зашёл вовнутрь, подключил электричество, поднял металлические жалюзи, открыл окна для проветривания, отдал нам ключи, объяснил, где взять матрасы и постельное бельё, и ушёл, оставив нас наедине с нашим новым жильём. В контейнерном домике была комната - спальня с двумя двухэтажными кроватями, и комната - прихожая с электрической плитой и духовкой, встроенным холодильником, туалетом и душевой кабинкой, столом и четырьмя стульями. В принципе, всего этого достаточно для некоторого времени проживания там (у нас это время растянулось на 15 месяцев, какого-то либо жёсткого ограничения со стороны коменданта не было). Но, присмотревшись поближе, мы обнаружили такой толстый слой пыли и грязи на полу, в туалете и душевой кабинке, что нам стало как-то не по себе (со временем у меня появились соображения по поводу грязи в домике и большого количества отверстий, вроде как сделанных отвёрткой, на жалюзях). Жена даже порядком расстроилась...

В это время позвонили к нам в дверь. Оказалось, что это пришли с нами знакомиться жители соседних домиков, все "русскоговорящие", из Украины, Белоруссии, России, Молдавии. Принесли и подарили нам первоочередные хозяйственные вещи - веники, швабры, тазы и тазики, успокоили мою супругу, помогли прибраться. В общем, когда мы с сыном через некоторое время принесли три матраса и три комплекта постельного белья с одеялами, наше новое временное жильё стало выглядеть для начала достаточно терпимым...

Продуктов, которые мы предусмотрительно приобрели в Унне, и захватили с собой, нам должно было на несколько дней хватать. Наутро, после первого ночлега в новом лагере, мы стали расспрашивать наших новых соседей о порядке проживания в этом месте, что из себя представляет город и его окрестности, где лучше закупать продукты, как и у кого оформлять необходимые для проживания документы. Оказалось, что напротив домика коменданта расположен домик с кабинетом медсестры и социальной работницы, оказывающей необходимую для вновь прибывших помощь в ознакомлении с порядками и при оформлении документов. Рядом с домиком коменданта был домик с рядом стиральных и рядом сушильных машин, а на стене висел график, в какие дни, и в какое время машинами должны пользоваться жители каких домиков. В воскресенье комендант в лагере отсутствовал, и домик со стиральными машинами закрывался им на замок.

Как объяснила нам социальная работница (ленинградка Тамара, хорошо владевшая немецким языком - в лагере проживали не только люди из бывшего СССР, была семья негров, несколько семей цыган из бывшей Югославии и Румынии и несколько молодых арабов), первым делом нужно было получить официальное разрешение на право проживания в Оберхаузене, затем обратиться в государственную организацию по трудоустройству, там оформить для начала получение соответствующего денежного пособия и открыть счёт в сберегательной кассе. На следующий день она сопроводила нас в районный совет, к ведению которого относился наш лагерь, помогла оформить необходимые документы, и мы вернулись назад до получения нужного разрешения (на это ушло несколько дней, без него ничего нельзя было оформлять дальше). В эти первые дни с помощью соседей мы осмотрели ближайший к нам район Оберхаузена, он назывался Шмахтендорф. Явно бывшее немалого размера село (в немецком понимании) с полным набором градообразующих элементов - центральная площадь, здания разнообразных церквей и религиозных общин, добротные жилые дома (показывающий нам всё это, молодой харьковчанин Андрей, кивнув на крепкие красного кирпича двухэтажные с немалыми приусадебными участками "деревенские" дома, сказал, что о таком жилье он всю жизнь мечтал...), школа, множество различных, в том числе продуктовых, магазинов (раз в неделю - "колхозный", в нашем понимании, рынок на центральной площади), банки, в том числе сберкасса, разнообразные врачебные кабинеты... Вопрос о местах приобретения необходимых продуктов питания (и не только...) отпал сам собой.

В первое воскресенье после обеда подходит к нам один из соседей, и предлагает присоединиться к нему в поисках полезных вещей. "На шпэру пошли!"- говорит. "А что такое шпэра?", спрашиваю. "Увидишь"... И мы все втроём, с супругой и сыном, пошли с ним по улицам Шмахтендорфа. И увидали... Это так просто нам, недавно приехавшим из достаточно небогатой страны, даже и в мыслях представиться не могло! Мы увидали совершенно потрясшую нас поначалу картину. На тротуарах возле домов стояла разнообразная мебель (шкафы, столы, стулья, целые комплекты мебели для спален, кухонь и т.п.) в разном состоянии, от полуизношенной до почти новой, но, почему-то ставшей хозяевам не нужной... Телевизоры, холодильники, магнитофоны, пылесосы, радиоприёмники таких моделей, о которых в Украине можно было бы только мечтать... Как сосед объяснил, если провода не отрезаны хозяином, то всё в рабочем состоянии. И велосипеды, и (!!!...) компьютеры. И всё это можно себе просто брать, так как утром приедет специальный транспорт, и всё это будет работниками вброшено в машины и спрессовано для дальнейшей переработки на заводе по сжиганию мусора.

Но и здесь не всё было просто. Огромное число сборщиков, яростно конкурирующих между собой. И машины "искателей" с польскими и прибалтийскими номерами... Они охотились, в основном, за комплектами мебели и велосипедами. Самыми "шустрыми" среди сборщиков показывали себя большие цыганские семьи. Зная даты "шпэры", они уже с утра выставляли "дежурных" практически около каждого подъезда каждого дома. В основном, это были дети возраста лет уже с десяти. Что бы не выносили жители на тротуар, эти дети начинали обегать эти "выставки", громко крича: Это наше, это наше. Сейчас придут мои родители и это заберут!". К вечеру приходили родители этих детей, внимательно всё осматривали, и если что-либо им подходило, вызывали по телефону транспорт, ведомый их соплеменниками. Нередко выносилась и одежда, и обувь. И тогда достаточно трудно было воспользоваться стиральными машинами в обозначенный по графику день. Несколько дней цыгане забивали все стиральные машины "нашпэренными" вещами. Однажды мы вообще не поверили своим глазам - в нескольких машинах стиралось до позднего вечера... по паре кроссовок, а нередко пару разбивали на две машины - так предприимчивые "солагерники" наши придерживали для своих соплеменников из других районов стиральные машины. Возникали споры, но комендант вмешиваться в такие споры не желал - разбирайтесь, мол, сами...

Нужно отметить, что цыганские семьи, живущие в нашем лагере, вели себя все по-разному. Отцы двух больших достаточно "тихих" семей из стран бывшей Югославии владели микроавтобусами и охотно выполняли за относительно небольшое вознаграждение заказы жителей лагеря - кому что на "шпэрах" присмотреть и привезти - большие холодильники, например, или большого размера ковры. А одна молодая цыганская семья вообще вела себя так же спокойно, как и большинство, за редчайшими исключениями, наших соотечественников.

("Шпэра" - от немецкого " Sperrmüll" (шпэрмюль) - утиль, мусор, ненужное в хозяйстве, выбрасываемое хозяевами. Городское управление хозяйством опубликовывало в местной прессе график сбора этого добра, указывая названия улиц и даты сбора. Выставлять рекомендовалось за день - два до даты сбора. Если опоздали и выставили позже на пару дней - это создавало ненужные проблемы для горожан, и могло быть наказано штрафами).

Удержаться от соблазна на такое зрелище посмотреть, что-то полезное для себя "хапануть", на первых порах было практически невозможно, все наши знакомые прошли через эту "тягу". Ну почему же, подумал я, почему Украина не граничит с Германией?! Как пригодилось бы всё, что видят глаза мои, моим соотечественникам! И живут ведь в этой части города не миллионеры, а простые, в основном, фермеры. Преогромная разница между жизнью при ужасном капитализме и прекрасном социализме здесь просто бросалась в глаза...

Ну а мы, посовещавшись, решили, что в первую очередь нужны нам велосипеды, телевизор, пылесос, магнитофон, и, конечно, компьютер. Сказано - сделано. Достаточно быстро всё это у нас оказалось. А к этому ещё и спутниковые "тарелки", позволившие принимать самые разные программы телевидения. Сын хорошо разбирался в электронной технике, поэтому собрать из разнообразных частей два приличных, к этому времени, компьютера с печатающими устройствами, для него особого труда не составило. И первое письмо моим коллегам из Бердичева я отпечатал на таком принтере.

(Со временем в полицию Германии стали поступать многочисленные заявления от жителей страны о пропаже не только их велосипедов, припаркованных в разрешённых для этого местах и прихваченных разного вида креплениями, даже весьма мощными, а и мотоциклов. А велосипеды здесь, нужно отметить, нередко были весьма дорогих марок, до 1500 - 2000 евро стоимостью, о мотоциклах и рассуждать нечего... Полиция стала выборочно при выезде из страны останавливать для осмотра грузовые микроавтобусы с польскими, прибалтийскими и прочими не немецкими номерами. И нередко под слоем "нашпэренного" барахла обнаруживались не только украденные велосипеды, но и мотоциклы... То есть воры заранее присматривали себе добычу, а в дни "шпэры", дождавшись темноты, разрезали мощнейшими кусачками тросы и цепи, которыми предохранялось то, на что они "глаз положили", грузили украденное в транспорт, и забрасывали разобранной мебелью и разной утварью... Когда проверок стало много, жалоб на кражи стало меньше).

При "шпэрах "мне нравилось просто ходить, наблюдать и замечать иногда "экспонаты" просто музейного назначения из-за их необычного вида и предполагаемого мной возраста. Так и в этот раз - вижу оригинальной конструкции немалого размера люстру. Мне она абсолютно не нужна, но поближе рассмотреть хочется. Недалеко от люстры сидят двое мужчин лет под сорок, потягивают пиво из бутылок, и тихо по-русски между собой обсуждают прохожих. Заметив мой интерес к люстре, один говорит другому:"Кажется, клиент появился. Скажи ему!". Второй по-немецки предлагает мне приобрести этот раритет за 50 евро. Я отрицательно покачиваю головой, он снижает цену до 40... По-русски им говорю, спасибо, мол, мне не нужно, просто посмотрел, и отхожу. Второй говорит первому: "Явный китаец, их у нас навалом училось". Чего уж тут сомневаться - очкарик да невысокого роста...

По почте пришло уведомление о подготовленных для нас документах. В сопровождении социальной работницы мы снова посетили районный совет, в наши украинские загранпаспорта сделали специальную вклейку, дающее нам право на постоянное пребывание в Северной Рейн-Вестфалии, конкретно - в городе Оберхаузен. Для начала это было всё, что нам требовалось для беспрепятственного перемещения по городу.

Наступила очередь посещения горсовета по трудоустройству. Горсовет размещался в огромном здании, без консультации у дежурных при входе в нём можно было запросто заблудиться. Социальная работница представила нас чиновнице в нужном отделе. Та проверила наши паспорта на наличие права проживания, и начала оформлять необходимые с этого момента документы. В это трудно поначалу поверить, но четыре (четыре!..) раза наша социальная работница, навскидку просматривая толстенный набор отпечатанных на принтере бумаг, указывала чиновнице на неправильно выбранные ею исходные данные... Та, как говорится, "на автомате", каждый раз делала исходную ошибку, оформляя нас, как "русских немцев"... В дальнейшем, как потом объяснила нам наша помощница, это могло для нас обернуться неприятностями, в том числе достаточно большими штрафами.

Теперь мы все вместе пошли по другим кабинетам. Мы стали числиться безработными, каждому из нас оформили соответствующее месячное пособие, до оформления счёта в каком-нибудь банке (сразу посоветовали - сбербанк, подобие нашей сберкассы, потому-что у этого банка действительно было больше всего отделений во всех частях города) пособие мы получали прямо в здании совета по труду. Давался конкретный срок на поиск работы или на посещение языковых курсов. Причём время учёбы на таких курсах (если не было замечаний за преднамеренный пропуск занятий) засчитывалось, как трудовой стаж. Нам всем необходимо было перевести все наши документы о полученном нами образовании и трудовом стаже на немецкий язык у "доверенных" переводчиков, имеющих на это специальное право от государства (а это автоматически означало, что привезённые нами из Украины переводы не имели здесь никакой законной силы...). В достаточно короткий срок мы это сделали (при этом защищённое сыном в Киеве звание "кандидат физико-математических наук здесь превратилось в звание "доктор наук", что звучало для меня, скажу вам честно, весьма приятно...), причём государство это само и оплатило.

Соседи подсказали нам, какие языковые курсы немецкого языка (в городе их было несколько) считаются хорошими. Мы прислушались к рекомендациям, и в дальнейшем не пожалели. По полученному от "знающих" адресу нашли дом, в котором располагались курсы (это оказался оберхаузенский филиал курсов из Дюйсбурга, руководила филиалом пожилая полька, а завучем был "наш человек" из Молдавии). Ехать туда нам нужно было на автобусах с пересадкой около часа, но к такому мы достаточно быстро привыкли. Начало занятий было в октябре, мы известили об этом городской совет по труду, открыли счёт в сбербанке, и начали постепенно знакомиться с городом и соседними городами.

Оберхаузен оказался относительно молодым городом, образованным из "слияния" семи городков и посёлков, он вытянут в длину почти на двадцать километров, по границам и внутри города протекают несколько рек и больших ручьёв, есть несколько больших парков и даже бесплатный зоопарк. Центр пересекает судоходный канал с весьма оживлённым грузопотоком из самой большой в Европе на тот момент речной гавани в Дюйсбурге. Там же расположено огромное сооружение в виде, условно говоря, цилиндра сто десяти метровой высоты под названием "Газометр". Там действительно в своё время создавался запас горючих газов, образующихся во время металлургических процессов. Металлургия исчезла, а Газометр остался и превратился в оригинальный научно-познавательный комплекс. До второй мировой войны город был насыщен шахтами, литейными заводами, машиностроением и лёгкой промышленностью. Ко времени нашего приезда почти от всего этого остались только воспоминания...

Проезд в транспорте по сравнению с Украиной достаточно дорогой, разовый билет был дороже двух евро (и со временем только дорожал). За безбилетный проезд штрафы очень высокие (тогда были 40 евро, сейчас, когда пишу этот рассказ - 60 евро...). Понимая, что со временем нам нужно будет ежедневно ездить на курсы, мы оформили себе годичные проездные билеты. В рабочие дни они давали право на проезд по всему городу, а в выходные и праздничные дни и в целый ряд ближних и дальних городов нашей земли автобусами, трамваями и поездами.

Почти со всеми соседями, за редким исключением, завязались дружеские отношения, вместе стали отмечать дни рождения, просто могли пригласить в гости и по-приятельски пообщаться. Узнав, что сын закончил музыкальную школу, один из соседей одолжил нам "нашпэренный" им солидного размера электрический музыкальный клавишный со многими переключателями регистров инструмент. И теперь практически все "походы" в гости сопровождались музыкой сына. Слушатели (а о родителях речи уж не может быть...) были в восторге.

С супругой решили мы до окончания языковых курсов и овладения нами основами разговорного немецкого языка квартиру себе пока не искать, благо к этому времени с проживанием в лагере мы вполне освоились. Гуляя в хорошую погоду по различным районам и улицам Оберхаузена, мы однажды не поверили своим глазам. Идём, идём по весьма длинной улице, рассматривая дома разных размеров и разнообразной архитектуры и вдруг замечаем, что номера домов как-то вдруг совершенно непонятно изменились. То есть увеличивались по-порядку, увеличивались, как и должно в нашем понимании быть, и вдруг - совершенно другие номера пошли в убывающем порядке. Но ведь это невозможно, так не может же быть! Поначалу ничего понять не смогли - улица вроде ведь та же... Возвращаемся назад, находим место, где всё стало меняться, а там - табличка с названием уже другого города!.. Да и улица, оказывается, уже по другому стала называться... Со временем мы убедились, что "наш" город фактически связан таким образом не с одним, а с тремя соседними городами - Дюйсбургом, Мюльхаймом и Эссеном. Фактически - это можно себе представить, как огромный населённый пункт с населением в более, чем полтора миллиона человек. И однажды, через несколько лет после нашего прибытия в этот город, при обсуждении разными партиями мероприятий по сокращению расходов на чиновников (а их здесь огромное количество с особыми условиями работы: увольнять практически невозможно, налогами почти не облагаются, пенсия почти равна зарплате, отпуск - по два месяца...) было выдвинуто предложение - объединить все четыре города в один - Оберхаузен. По прикидкам, при этом сокращение расходов только на управленческий персонал оценивалось во много миллионов евро!.. Как вы думаете, что получилось? Правильно, предложение "с треском" провалилось...

Как нам объяснила "социальщица" Тамара, после приезда желательно побыстрее показаться врачам, в первую очередь терапевту ( вскоре их стали называть "семейными врачами") и зубному врачу. Мы были не против, но как быть с нашими пока минимальными знаниями немецкого языка? Оказалось, что в городе есть и "русские" врачи , как минимум, терапевты и стоматологи. Вскоре нас познакомили с приехавшей на солидном чёрном "Мерседесе" женщиной, она нас на своей машине (нам тогда это было удивительно и приятно, лично в моём тогдашнем представлении это соответствовало высокому положению владельцев такого автомобиля...) привезла в кабинет стоматолога для знакомства и первого обследования. Мы быстро поняли, что этот стоматолог - её муж. Таким образом она поставляла ему клиентов... Понравился он нам "не очень", решили мы, как только начнём "худо - бедно" говорить по-немецки, найти себе другого, что и сделали.

А вот терапевт - доктор медицины Татьяна Турин, нам очень понравилась. Сразу вспомнились хорошие врачи из Бердичева. Никакой спешки при приёме, сначала спокойное выслушивание наших жалоб и соображений, затем разные виды обследований и анализов, затем - рекомендации по лечению и приёму лекарств... Правда, в первый день напугали мы с ней весьма друг-друга. Медсестра в другой комнате сделала мне электрокардиограмму, всмотрелась в отпечатанный лист, как-то изменилась в лице, внимательно посмотрела на меня, и быстро вышла к Татьяне. Я не придал этому никакого значения, мало ли что, может, прибор "халтурит". Когда я, одевшись, сел на стул около своей супруги, Татьяна, держа перед собой переданный ей медсестрой лист с результатами моей ЭКГ, как-то тревожно всмотрелась в нас обоих, и произнесла: "Я должна вам что-то сказать". Должен честно признаться, что я порядком "струхнул". Мелькнула мысль: "не инфаркт ли меня уже настиг?". А Татьяна продолжила: "Меня встревожило состояние вашего сердца. Почему-то оно бьётся крайне медленно, всего 45 раз в минуту. Вы ничего лишнего для здоровья не принимаете?". И тут меня "отпустило". Я улыбнулся, и ответил, что это для меня нормально, это у меня наследственно от моего отца, вместе с нормальной для меня температурой 35,6. (Из-за этой врождённой температуры меня весьма редко при реальных заболеваниях во время моей более, чем тридцатилетней работы на бердичевском станкостроительном заводе, отправляли домой на больничный. Тогда в первую очередь меряли температуру. Термометр показывал 36,9... Врачи улыбались, и говорили, что никакой болезни нет, скорее, просто устал, можно и нужно дальше работать... Однажды я уже сам не выдержал такого оценивания состояния моего здоровья и пошёл на приём к заместительнице главного врача городской поликлиники. Весьма самоуверенная женщина лет сорока даже не пожелала меня выслушать. После первых же моих слов она резко высказалась: "Много вас таких здесь ходят. Вам бы лишь бы не работать. Идите отсюда!"... ). По словам Турин, в Германии в первую очередь обращают внимание на жалобы заболевшего пациента и оценку его реального состояния... Турин нам так же рекомендовала, к каким врачам по какому поводу стоит обращаться, и мы практически всегда следовали её советам.

А в лагере жизнь тем временем продолжалась своим чередом. Трое молодых арабских парней, живших в домике, стоявшем в первом ряду от дороги как раз напротив нашего, взяли себе за правило каждый вечер с наступлением темноты разжигать костёр на площадке слева от их и нашего домика, включать на полную мощность магнитофон с записями любимых национальных мелодий и песен и петь и танцевать вокруг костра далеко за полночь... Со временем это стало раздражать, но мы не хотели ни с кем ссориться, и, пока ещё не началась учёба на курсах, терпели, хоть и просили не шуметь после 22 часов вечера, как это в Германии и положено. Без толку... А комендант ни во что вмешиваться не хотел. Заметив не единожды, как вечерами в домик наших арабских соседей входят какие-то личности с огромными, от головы почти до земли, "рюкзаками", а ранним утром, стараясь не шуметь, они уходят к дороге, я, как мне представляется, понял, откуда в жалюзях, прикрывающих окна окна нашего домика, многочисленные отверстия. Вероятно, соседи наши таким образом вечерами приоткрывали с помощью отвёрток жалюзи пустующего тогда домика, открывали не закрытые предыдущими жильцами окна, и впускали туда ночевать "пришельцев", а утром жалюзи прикрывали снова. Убирать за собой в темноте они не убирали, поэтому такое количество грязи нас и встретило...

Молодая женщина из Николаева высадила около своего домика красивые цветы, мы всегда ими охотно любовались и наслаждались их ароматом. Но однажды услышали мы громкие голоса, мимо нас пробежал смуглокожий ребёнок с пучком вырванных цветов, а за ним промчалась наша соседка, догнала, забрала цветы и отругала. Порядком напуганный мальчик помчался с рёвом домой, и очень быстро вернулся с мамой - молодой румынской цыганкой, немного говорящей по-русски. Она набросилась с бранью на хозяйку цветов, но ... получив по голове тапком, быстро успокоилась... Цветы больше никто не тревожил...

Удивило меня однажды и такое. Возвращаемся в лагерь спокойным летним вечером. На небе ни облачка, солнце готовится уйти за горизонт, в уши "льются" птичьи вечерние серенады, а вверху царственно сияет абсолютно круглая луна во всём своем величии, и всё на ней видно, прямо портрет с неё, красавицы, пиши... А на столе посреди центральной лагерной площадки восседает средних лет женщина из Украины, и грубо обзывает практически всех, кто проходил мимо неё. Быстро осознав происходящее, мы свернули в сторону, предпочитая не попадаться ей на глаза. Так могло повторяться несколько вечеров, а затем эта женщина становилась совершенно "нормальной". Когда это повторилось где-то через месяц снова, мы с женой поняли, что это сопутствует полнолунию! Где-то мы вычитали, что есть и такая редкая форма нарушения психики...

Когда рядом с вами находится опушка леса, разве можно удержаться от соблазна очутиться среди высоченных деревьев, вдыхая полной грудью аромат листвы? Само собой, частенько при хорошей погоде заглядывали мы туда и часами прогуливались по тропинкам среди вековых буков и лиственниц. Не совсем так, как в привычных моей памяти дубовых, сосновых и еловых лесах, но к этому быстро привыкаешь. Ну, а кукушкины обещания, стук дятлов, пение разноптичья - всё к приятным воспоминаниям и хорошему настроению. Вот мелькнуло что-то вдали, затем чуть ближе, затем, на достаточном расстоянии от нас замерло... Пушистая дуга хвоста, уши торчком - белка рассматривает пришельцев. Рассмотрела, поняла, что ничего интересного для неё нет, миг, и исчезла.. А вдоль опушки и уж совсем знакомые нам с детства колючие кусты - ежевика! Куда уж тут без неё! Осенью немало её перекочевало с кустов в наши руки...

Постепенно прошло первое лето нашего пребывания в Оберхаузене, наступила осень. 5 октября мы отметили день рождения нашего сына, Димы, а вот с 6 октября начались занятия на курсах по изучению немецкого языка.

Продолжение следует.

Германия изнутри глазами бердичевлянина. Продолжение.

Германия изнутри глазами бердичевлянина. Продолжение.

Германия изнутри глазами бердичевлянина. Продолжение. :: Комментарии