Re: Выдуманные или правдивые истории

автор **Kim** Сб 23 Дек - 13:17:09

Чудо, произошедшее в автобусе №4

Жаркий июльский день 1951 года. Я находился в Тель-Авиве, и мне было слишком жарко идти пешком. На пересечении улиц Бен-Иегуда и Гордон я сел в автобус, следовавший по маршруту №4.
Чудо, произошедшее в автобусе №4

Читать далее: https://isralove.org/load/14-1-0-146

автор Borys Вс 31 Дек - 11:29:24

Приключение немца в России

https://7x7-journal.ru/item/101801

автор Borys Чт 4 Янв - 16:55:40

Все свадьбы ведут в Иерусалим

https://isralove.org/load/8-1-0-1817

автор **Kim** Пн 15 Янв - 16:03:35

Экс-заложник "ДНР" Морозов: Раздражает, когда по украинскому ТВ говорят: "Российских войск там нет". Как нет?! Россияне там всем рулят. Не верите? Съездите в Донецк!

http://gordonua.com/publications/eks-zalozhnik-dnr-morozov-razdrazhaet-kogda-po-ukrainskomu-tv-govoryat-rossiyskih-voysk-tam-net-kak-net-rossiyane-tam-vsem-rulyat-ne-verite-sezdite-v-doneck-226969.html

автор Borys Вт 30 Янв - 9:14:20

Евреи, евреи, кругом одни евреи! Даже среди пиратов, индейцев, корейцев и моих детей ...

http://morseg.livejournal.com/51492.html

автор Borys Вс 4 Фев - 10:56:23

МАЛЕНЬКИЕ РАССКАЗЫ. Автор - Виктор ШЕНДЕРОВИЧ

http://jennyferd.livejournal.com/4594423.html

http://jennyferd.livejournal.com/4595759.html

автор Borys Пн 12 Фев - 18:08:00

Скелеты в шкафу, предательство и дешёвая водка. Чем запомнился Андропов

https://life.ru/t/%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%8F/1087480/skieliety_v_shkafu_priedatielstvo_i_dieshiovaia_vodka_chiem_zapomnilsia_andropov

автор Borys Вс 25 Фев - 9:21:55

«Бесславные ублюдки»

http://ehorussia.com/new/node/15809

автор Borys Пт 2 Мар - 21:05:40

ВО МНЕ-ТАКИ ПРОСНУЛАСЬ ЕВРЕЙСКАЯ ДУША...

В маленьком украинском местечке произошла трагедия. Дочь православного священника влюбилась в сына раввина. И он в нее тоже. Да-да, трагедия. Это только в концерте у Ефима Александрова Ицик женился, Марусю какую-то там в жены взял… И все село радостно гуляет на свадьбе. Лихо отплясывают гопак и «Семь сорок» одновременно. В жизни это была трагедия, закончившаяся изгнанием молодых из семей. Раввин сидел по сыну «шиву», как полагается по умершему. Священник дочь проклял и больше никогда в жизни не вспоминал даже ее имя. Молодые уехали в большой город, буквально, в чем стояли, и там начали новую жизнь. Работали, учились, работали. Через два года у них родилась двойня: мальчик и девочка. Мой брат и я.

Нам было лет по двенадцать-тринадцать, когда отец пришел с работы в каком-то необычно взволнованном состоянии. Надо сказать, что человек он был очень спокойный, рассудительный, вывести его из себя было почти невозможным делом. Они долго шептались на кухне с мамой, а потом объявили нам с братом, что завтра к нам приедет гость. И гость этот очень важный – старшая сестра отца, т.е. наша родная тетка. Родная тетка! Для нас это было также неожиданно и необыкновенно, как если бы сказали, что к нам собралась какая-нибудь звезда экрана или эстрады…
Мы росли среди соседей, одноклассников, родительских сослуживцев. Отсутствие обширной семьи особо не волновало. Только летом все разъезжались по бабушкам-дедушкам, а мы слонялись по опустевшему двору или ехали в пионерлагерь. Мы уже давно не цеплялись к родителям с вопросами на эту тему, знали, что в нашей семье с родственниками – проблема. И особо, как я уже сказала, не переживали. На «нет» и суда нет.

И тут объявилась какая-то тетя.

Мама помчалась на рынок и в магазин. Папа стал названивать бабушке своего приятеля. Она была тоже родом из местечка, соблюдала еврейские традиции, блюла кашрут и была столь любезна, что часа два «просвещала» папу, что и как приготовить к приему гостьи.

Родители хлопотали весь вечер на кухне. Мы с братом убирали в квартире, и никак не могли взять в толк, к чему такая суматоха? Почему нельзя просто накрыть стол, как всегда, когда приходят гости? Положить на одну тарелку сыр и колбасу, заправить любимый салат из редиски с зеленым луком сметаной, наделать голубцов и нажарить рыбы?!

Надо сказать, что родители наши, изгнанные из своих религиозных семей, были обыкновенными советскими служащими. Жили от зарплаты до зарплаты, стояли в очередях, записывались на стиральную машину и ездили в отпуск по путевкам от месткома. По воскресеньям папа читал «Советский спорт» и «Огонек», мама листала «Работницу», вырезала из нее рецепты, выкройки и всякие мудрые советы.

О своей причастности к еврейству мы с братом никогда не задумывались. Знали, что папа – еврей, мама – украинка. Ну и что? У моей лучшей подружки Нинки мама – русская, папа – татарин, а лучшие друзья родителей – тетя Наида и дядя Витя. Короче, национальные вопросы нас тогда не волновали никак. Не волновали они и наших родителей. По крайней мере, об этом никогда не говорилось…

И вдруг приезжает какая-то тетя. И надо готовить какую-то особую еду какими-то особыми способами.

Тетю звали Дора, и была она лет на десять старше отца. Симпатичная, высокая, статная со жгуче-черной косой, собранной на затылке в узел. Как потом оказалось, она – единственная из семьи все эти годы тайно поддерживала связь с опальным братом и теперь собиралась уезжать в какой-то Израиль. Уехать, не повидав хоть раз родных племянников, она не могла…

Вся мамо-папина двухдневная возня на кухне оказалась напрасной. Продукты и посуда все равно были некошерными. Тетя Дора привезла с собой пироги с капустой и яйцами, пила с ними чай и больше ни к чему не притронулась. За столом сидели долго. Мама потом ушла к приятельнице, чтобы дать папе с сестрой вдоволь наговориться. Нас с братом не гнали, мы слушали. Открытий, сделанных тогда, хватило нам на долгие годы. Разобраться что к чему, разложить в голове и в душе по полкам.

Мы узнали, что разница между людьми разных национальностей все же есть. И советский человек – это не национальность, а место проживания. И мы узнали, что отец оторвался от корней, а это плохо. По крайней мере, именно так выговаривала ему тетка. И дело даже не в том, что отец женился на нееврейке, а в том, что дети растут без Господа в душе. Отец возражал, пытался что-то говорить о дружбе народов, о всеобщем равенстве, но явно проигрывал сестре в силе и красноречии. Спустя много лет мы поняли: он проигрывал в силе убеждений. Его убеждения были приобретенными, ее – впитанными с молоком матери.
В какой-то момент в пылу особо яростного спора они перешли на непонятный язык. Мы с братом от удивления чуть со стульев не свалились. Что это? Заметив наши раскрытые рты, тетка прервала тираду, и сказала, что это идиш – родной язык евреев. Еще одно открытие. Мы впервые услышали, что у евреев есть свой язык, и наш папа умеет на нем говорить.

Поздним вечером гостья уехала. Отец еще долго сидел за столом, подперев голову руками и, как сейчас мне кажется, глаза у него были на мокром месте…

До своего отъезда в Израиль тетя Дора приезжала к нам еще несколько раз. И общалась больше уже не с папой, а с моим братом. Почему она выбрала его, а не меня, хотя брат – копия мама, а я похожа на отца, осталось загадкой.

После ее отъезда, внешне в нашей жизни, как будто ничего не изменилось. Но только внешне. Зерна, посеянные в душе моего брата во время их разговоров, начали давать всходы. Брат стал задавать вопросы. Сначала отцу, а потом он подружился с одной еврейской семьей, где были верующие дедушка и бабушка, там он мог получить более исчерпывающие ответы.

Я увлечение брата в ту пору не разделяла. Мне было некогда. Несчастная любовь к десятикласснику соседней школы лишила меня покоя, а еще учеба, общественная работа, изостудия, волейбол…

Все началось, когда в нашем доме появился Шолом-Алейхем. Кого еще можно было тогда достать?! Я вполне возможно еще бы долго до него не добралась, если бы не привлекло само необычное звучание фамилии автора. А узнав, что в переводе на русский язык, словосочетание обозначает «Мир вам», была потрясена и схватилась за книгу. Первая вещь, прочитанная мною – повесть «Стэмпеню». Еврейское местечко. Еврейские бродячие музыканты.

Я заболела. Глотала страницу за страницей. И мне так хотелось поделиться. С кем? Понятно, с братом. Но этого было так мало. И я, с юношеской восторженностью и увлеченностью, еще переживая романтическую любовь Стэмпеню, рыдая над «Тевье-молочником» и хохоча над приключениями Менахема-Мендла, уехавшего в Егупец и, как потом выяснилось, наделенного юмором и неудачами самого Шолом-Алейхема, приставала к друзьям-сверстникам: «Прочитайте. Не пожалеете». Читали, но ничего особенного не видели. Не проникались. Того захватывающего мира, который видела я, мои друзья не видели, а без этого в произведениях Шолом-Алейхема нет ничего особенного, за что его можно было бы так уж любить. Почему не чувствовали? Ведь я же проникаюсь красотой русской или зарубежной классики…

И тогда я опять вспомнила тетю Дору. И ее давнишний разговор с папой: «От корней оторвался…»

Для того, чтобы приобщиться к этому миру, надо вызвать к жизни то, что называется еврейской душой, у кого она есть, конечно. И это не имеет никакого прямого отношения к пятой графе в паспорте – примерно так объяснили мое понимание и непонимание других новые друзья моего брата. А затем была книга Леона Юриса «Эксодус». Она пробудила во мне интерес к иудаизму, желание познать все грани веры такого необыкновенного народа, как евреи… Не могу в точности передать свои чувства, но, наверное, во мне таки проснулась еврейская душа. Ах, как меня тогда это зацепило… и мучило. Еврейская душа от папы. А от мамы? Моей любимой замечательной мамочки? Ответить на этот вопрос не мог никто. И после долгих размышлений я ответила себе сама. Только уже после смерти отца, когда моя украинско-советская мама, прожив с еврейско-советским папой без малого пятьдесят лет в любви и согласии, похоронила его, как хоронили всех в советские времена, позвала народ на поминки, где давали кутью, а потом семь дней сидела на полу в надрезанной у ворота кофте…

Господь един, и значит, ему было так угодно. Такая вот смесь. Я ни в коем случае не претендую на правильность своих суждений, но я с этим живу.

В шестнадцать лет мы получили паспорта. И стали «инвалидами пятой графы». Дома этот вопрос даже не обсуждался. Брат сказал:

– Мы записываемся евреями.

– Ваш выбор. Ваше право, – ответили родители.

В школе ничего не изменилось, а вот на первом курсе института мы на своей шкуре впервые испытали антисемитизм. В колхозе, куда нас пригнали на картошку, колхозные бабки не хотели брать на квартиру «жидов». Брат смеялся, а я плакала…

С тех пор прошло много времени, но и сейчас, вспоминая первые свои слезы по национальному вопросу, мне стыдно. Надо было в рожу плевать, а не реветь.

Проблемами антисемитизма я потом занималась много. Читала, изучала, анализировала. И, конечно, все обсуждалось с братом и нашими друзьями. У нас было что-то типа кружка еврейского самообразования. Интересная штука получается. Посмотрите, ведь антисемитизм, по своей сути – чрезвычайно парадоксальное явление. За что ненавидят евреев?

За то, что мы, якобы – «ленивы», и принадлежим к «низшей расе, но одновременно за то, что мы прибрали к рукам мировую науку, экономику и постепенно завладеваем мировой политической ареной.

Нам вменяют в вину эксплуататорскую природу и одновременно – социалистическое и коммунистическое прошлое.

Нас осуждают за менталитет «избранного народа», и тут же – за раболепие и комплекс неполноценности.

К перечисленным «пунктам обвинения» можно добавить еще один, связанный с событиями новейшей истории: в течение двух тысячелетий евреев презирали за то, что у них не было собственной родины. Теперь же нам всеми силами пытаются не дать на этой родине нормально жить.

Мы прошли с братом гиюр на четвертом курсе института. Поверьте, в те времена это было не просто. Спасибо всем помогавшим. Иврит начали учить еще во времена «железного» занавеса, когда Израиль мог только сниться. Для себя учили.

Институт брат окончил с красным дипломом. Я с обыкновенным. Брат поступил в аспирантуру, я начала работать. Женился. Вышла замуж. Родились дети.

В середине 89-го брат получил первое письмо от тетки из Израиля из Яффо. Она осталась верна себе. Письмо было теплое, душевное, но мне места в нем не нашлось. Меня просто для нее не существовало. Я уже и не обижалась.

В 94-ом, собрав свои разросшиеся «мешпухи», мы погрузились в самолет и через пять часов приземлились в Бен-Гурионе. Жара стояла невыносимая. Это был наш первый хамсин…

Тетя Дора, седая и сгорбившаяся, но с тем же властным взглядом, бросилась к брату, едва удостоив меня чем-то похожим на приветственный кивок головой.

Через восемь лет, когда диагноз уже не вызывал сомнения, и все мы, включая ее саму, знали, что осталось немного, я приехала к ней одна. Приехала, несмотря на то, что знала – никто мне не обрадуется. Приехала для того, чтобы рассказать ей, какую роль сыграли в моей жизни ее несколько приездов к нам. Сказать, как я благодарна ей за это, как уважаю и люблю ее, почти незнакомую. Я говорила, она молчала. Смотрела невидящими глазами. В какую-то минуту мне даже показалось, что она меня не слышит. Ну и пусть. Мне важно было высказаться.

Через два дня раздался звонок. Звонила тетя Дора. В первый раз.

– Прости. Так уж получилось. Завещание на мой дом я составила в пользу твоего брата. Переделывать уже ничего не буду. Но он – хороший мальчик, он с тобой поделится. Я знаю.

– Ну, тетя Дора, разве в этом дело? Мы уже хорошо устроены, мне ничего не надо, просто хотелось сказать.

– Я знаю. Прости еще раз.

Похоронили мы ее через два с половиной месяца. Разбирая ее вещи, в стареньком ридикюле нашли фотографию: мы с братом, шестнадцатилетние, в день получения паспортов. Как она к ней попала в те годы?..

Лиза Юдин

http://kontinentusa.com/vo-mne-taki-prosnulas-evreyskaya-dusha/

автор Borys Сб 10 Мар - 19:53:35

Борис Акунин о жизни и смерти весёлого человека

http://izbrannoe.com/news/lyudi/boris-akunin-o-zhizni-i-smerti-vesyelogo-cheloveka/

автор **Kim** Чт 22 Мар - 13:01:07

Непостижимый шар семьи Бетца

http://newrezume.org/news/2018-03-22-26920

автор **Kim** Сб 24 Мар - 11:07:01

Руки брата

https://koppel.pro/diary/ruki-brata-8540

автор Borys Чт 5 Апр - 22:11:33

Архипелаг Маврикий

https://lechaim.ru/ARHIV/243/zinde.htm

автор Borys Пт 13 Апр - 10:08:46

Как джинн евреев спас

http://jewish.ru/ru/stories/chronicles/5164/

автор Borys Ср 9 Май - 22:15:42

ВСЯ правда опять осталась за скобками...

http://www.kasparov.ru/material.php?id=5AF1DF83435E1

автор Borys Сб 12 Май - 18:53:52

Жаркое бабы Фиры

Ни в одном другом районе Киева дворы - вернее, дворики - не играли столь важную роль, как на Подоле. В них не было каменного снобизма печерских дворов, где люди при встрече едва здоровались друг с другом, или панельного равнодушия новостроек, где человеческое общение прижималось лавочками к разрозненным подъездам. Подольские дворики были уютными, шумными, пыльными и бесконечно живыми. Среди них имелись свои аристократы, расположившиеся между Почтовой и Контрактовой (на ту пору Красной) площадью; от Контрактовой площади до Нижнего Вала разместился средний класс коммунальных квартир с туалетом и ванной; а уж за Нижним Валом начинался настояший Подол, непрезентабельный, чумазый и веселый. Здесь не было коммуналок, квартирки были маленькими, а так называемые удобства находились во дворе. Удобства эти с их неистребимой вонью и вечно шмыгающими крысами были до того неудобны, что люди предпочитали делать свои дела в ведро, бегом выносить его в отхожее место и бегом же возвращаться обратно. По-человечески, особенно с точки зрения нынешних времен, это было унизительно, но в то время люди были менее взыскательны, зато более жизнерадостны и простодушны.
В одном из таких обычных двориков на Константиновской улице проживала самая обыкновенная семья с ничем не примечательной фамилией Вайнштейн. Впрочем, старейшая в семействе, Эсфирь Ароновна, которую весь двор звал бабой Фирой, носила фамилию Гольц, о чем напоминала по три раза на дню и категорически просила не путать ее со "всякими Вайнштейнами". В этом проявлялось непреклонное отношение бабы Фиры к зятю Нёме, мужу ее единственной дочери, которого она в минуты нежности называла "наш адиёт", а в остальное время по-разному.
Бог сотворил бабу Фиру худенькой и миниатюрной, наделив ее при этом зычным, как иерихонская труба, голосом и бешенным, как буря в пустыне, напором. Она с удовольствием выслушивала чужое мнение, чтобы в следующую же секунду оставить от собеседника воспоминание о мокром месте. Особую щедрость проявляла она к своему зятю, о котором сообщала всем подряд: "Нёма у нас обойщик по профессии и поц по призванию".
- Мама, - нервным басом пенял ей огромный, но добродушный Нёма, - что вы меня перед людьми позорите?
- Я его позорю! - всплеснув руками, восклицала баба Фира. - Этот человек думает, что его можно еще как-то опозорить! Нёмочка, если б я пошла в райсобес и сказала, кто у меня зять, мне бы тут же дали путевку в санаторий.
- Знаете что, мама, - вздыхал Нёма, - я таки от вас устал. Вы с вашим характером самого Господа Бога в Судный День переспорите.
- Нёма, ты адиёт, - отвечала баба Фира. - Что вдруг Он будет со мной спорить? Он таки, наверное, умней, чем ты.
Бабыфирина любовь к зятю произошла с первого взгляда, когда дочь ее Софа привела будущего мужа в дом.
- Софа, - сказала баба Фира, - я не спрашиваю, где твои мозги. Тут ты пошла в своего цедрейтер папу, земля ему пухом. Но где твои глаза? Твой отец был тот еще умник, но таки красавец. Там было на что посмотреть и за что подержаться. И, имея такого папу, ты приводишь домой этот нахес с большой дороги? Что это за шлемазл?
- Это Нёма, мамочка, - пропищала Софа.
- Я так и думала, - горестно кивнула баба Фира. - Поздравьте меня, люди, - это Нёма! Других сокровищ в Киеве не осталось. Всех приличных людей расхватали, а нам достался Нёма.
- Мама, вы ж меня совсем не знаете, - обиженно пробасил Нёма.
- Так я нивроку жила и радовалась, что не знаю. А теперь я таки вижу, что ее покойный отец был умнее меня, раз не дожил до такого счастья. И не надо мне мамкать. Еще раз скажешь мне до свадьбы "мама", и я устрою такой гвалт, что весь Подол сбежится.
Впрочем, когда у Софы с Нёмой родился сын, баба Фира простила дочери ее выбор. Новорожденного внука Женю она обожала, баловала, как могла, и ласково звала Еничкой.
- Сейчас Еничка будет мыть ручки... сейчас Еничка будет кушать... сейчас Еничка сходит на горшочек...
- Мама, перестаньте над ним мурлыкать, - недовольно басил Нёма. - Он же мальчик, из него же должен расти мужчина!
- Из тебя уже выросло кое-что, - огрызалась баба Фира. - Моим врагам таких мужчин. Иди вынеси Еничкин горшок.
Нёма вздыхал, покорно брал горшок и молча выходил с ним во двор. Двор был невелик, сжат полукольцом двухэтажных развалюх, посреди него росла высокая липа, под нею изогнулся водопроводный кран, из которого жильцы носили домой воду, а в тени липы разместился столик, за которым по обыкновению сидели пожилой сапожник Лева Кац и грузчик Вася Диденко, еще трезвый, но уже предвкушающий.
- Шо, Нёмка, дает теща прыкурыть? - сочувственно спрашивал Вася.
Нёма лишь безнадежно махал рукой, а из окна второго этажа высовывалась растрепаная голова бабы Фиры.
- Я таки сейчас всем дам прикурить! - сообщала голова. - Сейчас тут всем будет мало места! Нёма, что ты застыл с этим горшком? Забыл, куда с ним гулять? А ты, Вася, не морочь ему голову и не делай мне инфаркт.
- Та я шо ж, баба Фира, - смущался Вася, - я ж так, по-соседски...
- Ты ему еще налей по-соседски, - ядовито замечала баба Фира, - а то Нёме скучно с отстатками мозгов.
- Фира, - миролюбиво вмешивался пожилой сапожник Кац, - что ты чипляешься к людям, как нищий с Межигорской улицы? Дай им жить спокойно.
- Лева, если ты сапожник, так стучи по каблукам, а не по моим нервам, - отрезала баба Фира. - Нёма, ты еще долго будешь там стоять с этим горшком? Что ты в нем такого интересного нашел, что не можешь с ним расстаться?
Нёма вздыхал и отправлялся с горшком по назначению, а Вася крутил головой и говорил:
- Не, хорошая вы женщина, баба Фира, а токо ж повэзло мне, шо нэ я ваш зять.
- Ты таки прав, Вася, - кивала баба Фира. - Тебе таки крупно повезло. А то б ты у меня уже имел бледный вид.
Вася был в чем-то похож на Нёму - такой же огромный и, в общем-то, незлобивый. Пять дней в неделю он был мил и приветлив со всеми и заискивающе нежен со своей женой Раисой. Но в пятницу с последними крохами рабочего дня что-то в нем начинало свербить, и он, распив с коллегами-грузчиками парочку законных пол-литровок, возвращался домой, и тогда тихий дворик оглашался звериным ревом и бешенной руганью. Вася с налитыми кровью глазами и какой-нибудь тяжестью в руках гонялся за женой Раисой, а та, истошно вопя, бегала от него кругами.
- Падла, подстилка, деньги давай! - ревел Вася.
- Ой, люди, ой, спасите, убивают! - причитала на бегу Раиса.
Соседи, привыкшее к этим сценам, неторопливо высовывались из окон.
- Вася, что ты за ней носишься, как петух за курицей, - с упреком замечал сапожник Кац. - Вам непремено нужно устраивать эти игры на публике?
- Молчыте, Лев Исаковыч, нэ злите меня, - пыхтел Вася, - а то я ей так дам, шо вам всем стыдно станэ.
Во дворике, как и на всем Подоле, русские, украинцы и евреи на удивление мирно уживались друг с другом, и Лева мог урезонивать Васю без риска услышать в ответ кое-что интересное про свою морду. Но утихомирить разбушевавшегося грузчика умела лишь баба Фира. Выждав необходимую паузу, она, словно долгожданная прима, высовывалась наконец из окна и роняла своим зычным голосом:
- Рая, у тебя совесть есть? Почему твой муж должен за тобой гоняться? Если ты его так измотаешь с вечера, что из него ночью будет за мужчина?
- От умная женщина! - задыхаясь, восторгался Вася. - Слышишь, гадюка, шо тебе баба Фира говорит?
- А ты молчи, цедрейтер коп! - напускалась на него баба Фира. - Совсем стыд потерял! Нет, мой покойный Зяма тоже был не ангел, но если б он взял моду каждые выходные устраивать такие скачки, так он бы уже летел отсюда до Куреневки.
Наутро Вася с виноватым видом появлялся в квартире Вайнштейнов-Гольцев.
- Баба Фира, - потупив глаза, бормотал он, - вам почыныты ничего не надо?
- Васенька, ну что за вопросы, - отвечала баба Фира. - Ты что, забыл какое сокровище здесь живет? Нёма умеет только обивать чужие двери, а дома руки у него начинают вдруг расти из другого места, и он не может забить ими гвоздь.
- Мама, прекратите уже эти разговоры, - раздавался из комнаты голос Нёмы. - Имею я в субботу право на законный отдых? Сам Господь Бог...
- Он вдруг о Боге вспомнил! - качала головой баба Фира. - Нёма, почему ты вспоминаешь о Боге, только когда в субботу нужно что-то сделать? Если бы люди поступали по-божески остальные шесть дней в неделю, мы бы таки уже имели немножечко другой мир.
Нёма мычал из комнаты, что с него и этого мира хватит, а Вася тем временем чинил замок или проводку, или привинчивал дверцу буфета - руки у него были золотые, и он охотно и бескорыстно помогал соседям по хозяйству. Вернее, почти бескорыстно.
- Баба Фира... - начинал он, но та немедленно перебивала его:
- Учти, Вася - только румку.
- Баба Фира, - Вася корчил жалобную физиономию, - вы ж посмотрите на меня. Мэни ж та рюмка - шо дуля горобцю.
- А вечером мы снова будем иметь концерт?
- От слово даю - нияких концертов. Шоб мэни здохнуть.
- Ох, Вася, - вздыхала баба Фира, - ты таки играешь на моем добром сердце.
Она доставала из буфета бутылку водки и стакан, наполняла его наполовину и протягивала Васе:
- Всё. Больше не проси, не дам.
- Так я шо... я... спасибо.
Вася выпивал свою опохмелочную порцию и спешил на помощь к другим соседям, а час спустя заявлялась его жена Раиса и скороговоркою пеняла:
- Баба Фира, вы шо, с ума сдурели? Вы ж знаете, шо Васе пить нельзя. С какого перепугу вы ему водкы налили?
- Я, Раечка, с ума не сдурела, - невозмутимо отвечала баба Фира. - Что я, Васю не знаю? Он же всё равно найдет, где выпить. Пусть хотя бы пьет в приличном месте.
- Он же ж казыться от водкы, - жалобно говорила Раиса.
- Тебе еще нивроку повезло, - вздыхала баба Фира. - Наш Нёма казыться без всякой водки. Как думаешь, Раечка, может, Нёме нужно дать как следует напиться, чтоб ему клин клином вышибло?

Сейчас удивительно вспоминать о том, с каким теплом и участием относились друг к другу эти очень разные и совсем не богатые люди, сведенные судьбой в одном подольском дворике, затерявшемся посреди огромного города и еще более огромной вселенной. Вася за рюмку водки - да и без нее тоже - чинил соседям замки, проводку и мебель, сапожник Лева Кац бесплатно ремонтировал их детям обувь, Раиса угощала всех варениками с творогом и вишнями, а когда баба Фира готовила жаркое, весь двор вытягивал носы в сторону второго этажа и как бы ненароком наведывался в гости. Угощать друг друга, собираться у кого-нибудь вместе было неписанной, но священной традицией.
- Ой, баба Фира, - щебетала хорошенькая, незамужняя учительница музыки Кира Самойловна Цейтлина, постучавшись к соседям в дверь и смущенно переминаясь на пороге, - вы извините, я на одну секундочку. У вас спичек не будет? Я как раз собиралась варить суп...
- Кира, что ты мне рассказываешь бубес майсес про какой-то суп, - усмехалась баба Фира. - Слава Богу, весь Подол знает, что ты за повар. Проходи в комнату, мы сейчас будем обедать.
- Нет, ну что вы, - пунцовела Кира Самойловна. - Неудобно как-то...
- Кира, не строй нам из себя Индиру Ганди. Сделай вид, что ты помыла руки и садись уже за стол.
- Но...
- Кира, нам неинтересно тебя ждать. Еничке давно пора кушать, поимей совесть к ребенку.
Кира якобы с неохотой сдавалась и позволяла усадить себя за стол, за которым уже сидели Софа, Нёма и маленький Еничка, а баба Фира черпаком раскладывала по тарелкам жаркое. Аромат тушеного мяса заполнял комнату и просачивался сквозь неплотно закрытое окно, сводя с ума весь дворик.
- И как вы только готовите такое чудо, - мурлыкала с набитым ртом учительница музыки.
- Мясо, лук, соль, перец и немного воды, - с удовольствием объясняла баба Фира.
- И всё?
- А что тебе еще надо? У Бога таки вообще ничего не было кроме воды, когда Он создавал этот мир.
- Оно и видно, - буркал Нёма, отправляя в рот несколько кусков мяса.
- Да, но Он таки не мог предвидеть, что вся Его вода стукнет в одну-единственную голову, - косилась на зятя баба Фира. - Не обращай на него внимания, Кирочка. Ты же видишь - когда Бог раздавал мозги, Нёма был в командировке.
- Мама, - раскрывала рот обычно молчаливая Софа, - перестаньте уже терзать Нёму при посторонних.
- Софа! - Баба Фира багровела и повышала голос. - Ты думай иногда, что говоришь! В нашем дворе не может быть посторонних. Тут слишком хорошая слышимость. Кирочка, я тебя умоляю, возьми еще жаркого.
- Нет-нет, баба Фира, что вы, - в свою очередь заливалась краской Кира. - Я... я не могу, мне... Мне пора. Спасибо вам огромное.
И она поспешно удалялась.
- Софа, - загробным голосом произносила баба Фира, - твой цедрейтер папа, земля ему пухом, тоже умел ляпнуть что-то особенно к месту, но ты таки его превзошла. Он бы тобой гордился.
- Перестань, мама, - нервно отмахивалась Софа. - Подумаешь, учительница музыки...
Присутствие Киры Самойловны выводило Софу из себя. Она была уверена, что незамужняя соседка имеет виды на ее Нёму, и всякий раз норовила обронить какое-нибудь едкое замечание в ее адрес.
- Софонька, детонька, - сочувственно вздыхала баба Фира, - зачем эти нервы? Ну посмотри ж ты на свое сокровище разутыми глазами - кому оно еще сдалось кроме такой дуры, как ты?
- Я вас тоже люблю, мама, - басил Нёма в ответ.
- Тебе сказать, где я видела твою любовь и какого цвета на ней была обувь? - Баба Фира поворачивалась к зятю.
- Скажите, - с готовностью отзывался тот.
- Чтоб моим врагам, - поднимала глаза к потолку баба Фира, - досталось такое...
- Да? - с улыбкой глядел на нее Нёма. - Мама, ну что ж вы замолчали на самом интересном месте?
Баба Фира бросала на зятя убийственный взгляд и, прошептав "Готеню зисер", выходила во двор.

Как-то раз, после одного из визитов Киры Самойловны, которая обыкновенную яичницу умела приготовить так, что приходилось вызывать пожарную команду, баба Фира, закрыв за гостьей дверь, с таинственным видом вернулась в комнату, поглядела на Еничку, затем на дочь с зятем и несколько раз удрученно покачала головой.
- Что вы так смотрите, мама? - лениво поинтересовался Нёма. - Вам неймется сделать нам важное сообщение?
- Хочется вас спросить, - полным сарказма голосом произнесла баба Фира, - кто-нибудь в этом доме заметил, что Еничке уже исполнилось пять лет?
- И это вся ваша сногосшибательная новость, мама?
- Помолчи, адиёт! Вы мне лучше объясните, почему ребенок до сих пор не играет на музыке? Почему у него нет инструмента?
- А с какой такой радости у него должен быть инструмент?
- Софа, - строго молвила баба Фира, - закрой своему сокровищу рот. У меня таки уши не железные. Когда у еврейского ребенка нет инструмента, из него вырастает бандит. Еничка, хаес, - ласково обратилась она к внуку, - ты хочешь играть на пианино?
- Хочу, - ответил Еничка.
- Вот видите, ребенок хочет! - ликующе провозгласила баба Фира.
- Мама, вы его не так спрашиваете, - вмешался Нёма. - Еня, ты хочешь вырасти бандитом?
- Хочу, - ответил Еня.
- Вот видите, мама, - усмехнулся Нёма, - нормальный еврейский ребенок, он хочет всего и сразу. Еня, ты хочешь ремня?
Еня подумал и заплакал.
- Ты таки поц, Нёма, - заявила баба Фира. - Что ты делаешь ребенку нервы? Тебе жалко купить ему пару клавиш?
- А оно нам надо? Вам что, мама, надоело мирно жить с соседями?
- А что соседи?
- И вы еще говорите, что я поц! Они таки вам скажут спасибо и за Еню, и за пианино! Холера занесла сюда эту Цейтлину!
- Софа, - повернулась к дочери баба Фира, - скажи что-нибудь своему йолду.
- Мама, - устало ответила та, - оставь Нёму в покое!
- Софочка, если твоя мама оставит меня в покое, ей станет кисло жить на свете.
- Ты слышишь, как он разговаривает с твоей матерью?
- Нёма, оставь в покое маму!
- Так я ее должен оставить в покое или она меня?
- Меня оставьте в покое! Оба! У меня уже сил никаких от вас нет!
Софа не выдержала и расплакалась. Маленький Еня с интересом посмотрел на маму и на всякий случай завыл по-новой.
- Вот видишь, Нёма, - сказала баба Фира, - до чего ты своей скупостью довел всю семью.
- Я довел?!
- Не начинай опять. Так ты купишь ребенку пианино?
- Хоть целый оркестр!
- Хочу оркестр, - сказал Еня, перестав выть.
- Еня, я тебе сейчас оторву уши. Хочешь, чтоб я тебе оторвал уши?
Еня снова сморщил физионимию, готовясь зареветь.
- Тебе обязательно надо доводить ребенка до слез? - гневно поинтересовалась баба Фира.
- Мама, - проговорил Нёма, сдаваясь, - вы на секундочку представляете, что скажут соседи?
- Соседи, - уверенно заявила баба Фира, - скажут спасибо, что мы не купили Еничке трубу.
Она нежно прижала к себе внука и поцеловала его в лоб. Еничка посмотрел на бабушку, затем на родителей и сказал:
- Хочу трубу.

Еничке купили пианино, и относительно мирный доселе дворик превратился в сумасшедший дом на открытом воздухе. Уже в девять часов утра звучал иерихонский глас бабы Фиры:
- Еничка, пора играть музыку!
Минут десять после этого слышны были уговоры, визги, угрозы, затем раздавался Еничкин рев, и наконец дворик оглашали раскаты гамм, сопровождаемые комментариями бабы Фиры:
- Еничка, тыкать пальцем надо плавно и с чувством!.. Нет, у этого ребенка таки есть талант!.. Не смей плевать на клавиши, мешигинер коп!.. Еничка, чтоб ты был здоров, я тебя сейчас убью!.. Ах ты умничка, ах ты хаес... Сделай так, чтоб мы не краснели вечером перед Кирой Самойловной.
Кира Самойловна лично взялась обучать Еничку. Денег за уроки она не брала, но всякий раз после занятия оставалась ужинать.
- У мальчика абсолютный слух, - говорила она, потупив глаза и пережевывая бабыфирино жаркое.
- Если б у него был абсолютный слух, - отзывался Нёма, - он бы одной рукой играл, а другой затыкал уши.
- Нёма, тебе обязательно нужно вставить какое-нибудь умное слово, чтоб все видели, какой ты йолд? - рычала баба Фира. - Ты слышишь, что говорит Кира Самойловна?
- Я-то слышу, - отвечал Нёма, - У меня-то как раз слух в порядке. Я даже слышу, чего она не говорит.
И он с усмешкой глядел на Киру Самойловну, которая немедленно заливалась краской.
Соседи по двору по-разному отреагировали на появление у Вайнштейнов-Гольцев пианино. Вася, к примеру, продолжая напиваться по пятницам, беготню за женой прекратил.
- Я так думаю, шо хватит нам во дворе одного артиста, - объяснял он.
- Як по мне, так лучше б вже ты за мною с топором гонялся, - вздыхала Раиса.
Сапожник Лева Кац из деликатности помалкивал, но когда Еничка дошел до детской пьески Моцарта, не удержавшись, заметил:
- Фира, может, твоему внуку стать артиллеристом?
- Что вдруг? - подозрительно осведомилась баба Фира.
- Эффект тот же, а ворочаться в гробу некому.
Баба Фира смерила сапожника испепеляющим взглядом.
- Ты, Лева, своим молотком себе весь слух отстучал, - заявила она и направилась к дому.
- Нёма, - сказала она, войдя в квартиру, - у меня есть для тебя интересная новость. Ты не такой адиёт, как я думала.
- Мама, а вы не заболели? - обеспокоенно спросил Нёма.
- Я таки нет. А вот наши соседи, по большой видимости, да. Ты подумай, им не нравится, как наш Еничка играет музыку.
Нёма молча развел руками.
- Не делай мне таких жестов, ты не на сцене, - строго молвила баба Фира. -Нёма, нам нужно ссориться с соседями?
- Нет, - быстро ответил Нёма.
- Но нам же нужно, чтоб мальчик имел музыкальное образование?
- Нет, - ответил Нёма еще быстрее.
- Нёма, я сказала, что ты не адиёт, и уже жалею об этом. Конечно, нам нужно, чтобы Еничка мог дальше играть свою музыку.
- Мама, - нервно проговорил Нёма, - не морочьте мне голову, говорите уже, чего вы хотите.
- Я хочу, - объяснила баба Фира, - чтоб волки получили свой нахес, а овцы сохранили свой тухес. Надо устроить соседям приятный сурприз.
- Мы им уже устроили сюрприз, когда купили Еньке пианино.
- Так они ж таки его не оценили. Вот что, Нёма, мы сделаем а гройсер йонтеф и всех на него пригласим.
- Кого это всех?
- Весь двор. Я приготовлю мое жаркое и зафарширую рыбу, Софа сделает селедку под шубой и салаты, ты купишь водку и вино...
- Мама, - сказал Нёма, - вы на минуточку представляете, во что нам обойдется это счастье?
- Нёма, не будь жлобом, - ответила баба Фира. - Ты что, имеешь плохие деньги с обитых дверей?
- Так я за них таки работаю, как лошадь!
- А теперь отдохнешь на них, как человек. Тебе что, деньги дороже соседей?
- Знаете что, мама, - вздохнул Нёма, - чтоб я так жил, как с вами соскучишься. Большое вам спасибо, что мы не купили Ене трубу. А то бы мы имели в гости весь квартал.

В субботний вечер маленькая квартирка Вайнштейнов-Гольцев трещала по швам, а стол ломился от яств. Гости ели салаты, рыбу, жаркое, пили вино и водку, галдели, смеялись, пели. Пели "Бублички", пели "Ло мирале", пели "Галю" и "Ямщика". Три языка сливались в один всеобщий настрой, создавая не какую-то дикую и бессмысленную какафонию, а удивительную гармонию, когда инструменты, каждый звуча на свой лад, не мешают, а помогают друг другу творить единую музыку. Сапожник Лева Кац, расчувствовавшись, предложил даже, чтобы Еничка сыграл что-нибудь на своем "комоде с клавишами", но ему тут же налили водки и успокоили. Гвоздем пира, как всегда, было бабыфирино жаркое.
- Не, баба Фира, - горланила раскрасневшаяся от вина Раиса, - вы мэни такы должны дать рецепт.
- Мясо, лук, перец, соль и немного воды, - затверженной скороговоркой отрапортовала баба Фира.
- Ох, ягодка моя, - покачала головой Раиса, - ох, не верю я вам! Шо-то вы такое еще туда кладете.
- А гиц им паровоз я туда кладу! - разозлилась баба Фира. - Нужно готовить с любовью, тогда люди будут кушать с аппетитом.
- Не, баба Фира, вы, наверно, хочэте рецепт с собой в могылу унести, - с обидой в голосе и присущей ей тактичностью предположила Раиса.
- Рая, ты таки дура, - покачала головой баба Фира. - Кому и что я буду в этой могиле готовить? Там, чтоб ты не сомневалась, уже не мы будем есть, а нас.
- Баба Фира, та простить вы ее, дуру, - вмешался Вася. - Нёмка, пойдем у двор, подымим.
Они вышли во двор и сели за столик под медвяно пахнущей липой, сквозь листву которой проглядывало ночное июньское небо в серебристых крапинках звезд.
- Отже ж красота, - задумчиво проговорил Вася, подкуривая папиросу. - Нёмка, а як по-еврэйски небо?
- Гимел, - подумав, ответил Нёма.
- Тоже ничего, - кивнул Вася. - Нёмка, а як ты думаешь, там, - он ткнул указательным пальцем вверх, - есть хто-нибудь?
- Николаев и Севостьянов, - вновь подумав, ответил Нёма.
- Хто?
- Космонавты. Вторую неделю на своей орбите крутятся.
- Ты шо, дурной? Я ж тебя про другое спрашиваю.
- А про другое я не знаю.
- От то ж и плохо, шо мы ничего нэ знаем. - Вася вздохнул. - Нёмка, а если там, шо бы хто нэ говорыл, есть Бог, то он якой - православный или еврэйский?
- Вообще-то, Вася, - почесал голову Нёма, - если Бог создал человека по своему образу и подобию, так Он таки может быть и негром, и китайцем, и женщиной.
Вася, чуть не протрезвев, ошарашенно глянул на Нёму.
- Знаешь шо, Нёмка, - сказал он, - тоби пыты нэльзя. Цэ ж додуматься такое надо - Бог-китаец!
- А что, - пожал плечами Нёма, - их много.
- О! - ликующе провозгласил Вася. - То-то и оно. Нэ може Бог китайцем буты. Их много, а Он - один.
- Вася, - Нёма шмыгнул носом, - ты гений и вус ин дер курт. Дай я тебя поцелую.
Он чмокнул Васю в щеку, слегка пошатнулся и чуть не опрокинул их обоих со скамьи на пыльный асфальт.
- Дэржись, Нёмка, дэржись, - ухватил его за рукав Вася. - О, то я знову правильно сказав! Дэржаться нам всем надо друг за друга. Вместе дэржаться. Хорошо ж такы, шо мы все в одном дворе живем. Надо дэржаться.
- Да. - Нёма выпрямился и вздохнул. - Надо, Вася. А только ты мне скажи как умный человек...
- Где? - удивился Вася. - Хто?
- Ну ты же, ты. Так ты мне таки скажи как умный человек: почему в жизни надо одно, а получается совсем другое?
- Ой, Нёмка, я в этих еврэйских вопросах нэ розбыраюсь.
- Почему еврейских?
- Так то ж ваша привычка морочить себе и другим голову. Не, Нёмка, ты токо на мэнэ нэ ображайся. Це ж нормально. Нехай еврэи будуть еврэями, русские русскими, а украйинци украйинцями. Ну и будэмо жить себе вместе и нияких претэнзий. Воно нам надо? Мы ж тут на Подоле як той винегрет перемешались. А токо ж винегрет тем и хороший, шо он нэ каша. Тут огурчик, тут картопля, тут буряк. А вместе вкусно.
- Вкусно, - согласился Нёма. - Знаешь, Вася, я еще никому не говорил, даже своим... Мы же ордер получили.
- Шо? - не понял Вася. - Якый ордер? З прокуратуры? А шо вы такое натворили?
- Да не с прокуратуры. На кватртиру ордер. Квартиру нам дают, новую, на Отрадном.
- Та-ак, - Вася с шумом выпустил воздух. - От и подержались вместе. Ладно, Нёмка, поздно уже. Пойду забэру Райку и - у люльку.
- Ты что, Вася, обиделся?
- Чого мне обижаться... Спаты пора.

На следующее утро весь двор только и галдел о том, что Вайнштейны-Гольцы получили ордер и переезжают в "настоящие хоромы" на Отрадном. Более остальных известие это возмутило бабу Фиру.
- Нёма, - сказала она, - что это за поцоватые фокусы? Почему я должна узнавать о себе новости от соседей?
- Небось, Цейтлиной своей первой сообщил, - вставила Софа.
- Софа, - устало проговорил Нёма, - что тебе Цейтлина спать не дает?
- Это тебе она спать не дает, - огрызнулась Софа. - Ну ничего, даст Бог переедем, и ты таки ее уже не скоро увидишь.
- Я так понимаю, мое мнение в этом доме уже никого не волнует, - заметила баба Фира. - И очень напрасно. Потому что лично я никуда не еду.
- Что значит, никуда не едете? - не понял Нёма.
- Мама, ты что, с ума сошла? - вскинула брови Софа.
- Я таки еще не сошла с ума, - торжественно объявила баба Фира. - Я таки еще имею чем соображать. Я здесь родилась, я здесь выросла, я здесь прожила всю свою жизнь. Почему я должна умирать в другом месте?
- Что вдруг умирать? - пожал плечами Нёма. - Живите сто лет.
- Я уже живу сто лет и больше, - вздохнула баба Фира. - С тобою, Нёма, год идет за двадцать.
- Ну, так живите себе две тысячи! Вы ж поймите, мама, это же новая квартира, с удобствами, с ванной, с туалетом...
- Что ты меня так хочешь обрадовать этим туалетом? Что я уже, такая старая, что не могу сходить в ведро?
- О Господи! - запрокинул голову Нёма. - Мама, если Бог дал вам столько ума, что вы не хотите думать о себе, так подумайте хоть о Еничке. Он что, тоже должен всю жизнь ходить в ведро? Ведь этот дом всё равно снесут.
- Только через мой труп! - заявила баба Фира.
- Мама, - простонал Нёма, - кого вы хочете напугать вашим трупом? Если им скажут снести дом, они наплюют на ваш труп и снесут его.
- Ты таки уже плюешь на мой труп, - отчеканила баба Фира и решительно вышла из комнаты.
С тех пор она каждое утро сообщала, что никуда не едет, что нужно быть сумасшедшим на всю голову, чтобы на старости лет отправляться на край света, что этой ночью ей снился покойный Зяма и что скоро она попадет к нему.
- Мама, погодите огорчать Зяму, - уговаривал ее Нёма. - Давайте сначала переедем на новую квартиру, а там уже будем морочить друг другу голову.
Отношения с соседями по двору как-то быстро и некрасиво испортились. Те отказывались верить, что баба Фира ничего не знала о грядущем переезде, и стали поглядывать на нее искоса.
- Нет, Фира, я, конечно, рад за тебя, - сказал сапожник Кац, - но это как-то не по-соседски. Мы столько лет прожили рядом, что ты могла бы нам и сразу сообщить.
- А вы так нэ волнуйтесь, Лев Исаковыч, - ядовито встряла Раиса. - Вы тоже скоро съедете куда-нибудь. Це мы тут сто лет проторчым, а еврэям всегда счастье.
- Рая, - ответил Лева Кац, - дай тебе Бог столько еврейского счастья, сколько ты его унесешь. Нет, я понимаю: чтобы к евреям не было претензий, им нужно было родиться украинцами или русскими. Но, деточка моя, кто-то же в этом мире должен быть и евреем. И, таки поверь мне, уж лучше я, чем ты.
- Хватит вже, Лев Исаковыч, - перебил его Вася. - Одна дура ляпнула, другой сразу подхватил.
- Надо было, Вася, поменьше языком трепать, - заметила баба Фира. - А то еще не весь Подол знает про наш ордер.
- Надо було его поменьше водкою поить! - зло сверкнула глазами Раиса. - Вы ж, баба Фира, его спаивалы всё врэмъя!
- Рая, ты думай, что говоришь!
- Я знаю, шо говорю! Ну, ничого, уедете - я за нього возьмусь. Он у мэнэ забудет, як по еврэйским квартирам пьянствовать.
Баба Фира смерила Раису сначала гневным, а затем каким-то печальным взглядом, развернулась и зашагала к дому.
- Баба Фира, та нэ слухайтэ вы цю дуру! - крикнул ей вслед Вася.
- Я, Вася, не слушаю, - оглянувшись, проронила баба Фира. - В этом мире уже давно никто никого не слушает.
Между соседями окончательно, что называется, пробежала кошка. При встрече они едва здоровались друг с другом, а бабу Фиру и вовсе игнорировали. Даже Кира Цейтлина чувствовала себя обиженной и, к радости Софы, забыла дорогу к Вайнштейнам-Гольцам, питаясь в своем полуподвале бутербродами. Что ж до бабы Фиры, то та теперь почти не выходила во двор, целыми днями возилась с Еничикой, суетилась на кухне или просто лежала на диване у себя в комнате. К радости дочери и зятя она смирилась с переездом и лишь просила, чтобы ей об этом не напоминали и чтоб в доме было тихо.
- Не расстраивайтесь, мама, - говорил Нёма. - Вы же умная женщина, вы же понимаете: когда всем живется плохо, мы едины. Когда кому-то становится чуточку лучше, мы начинаем звереть.
Наконец, означенный в ордере день наступил. Накануне Нёма и Софа доупаковывали оставшиеся вещи, чтобы с утра загрузить их в машину, а баба Фира стояла у плиты и готовила огромную кастрюлю жаркого.
- Мама, - послышался из комнаты голос Нёмы, - я не понимаю, зачем вам это надо? Кого вы после всего хотите угощать вашим мясом?
- Моим мясом я таки знаю кого буду скоро угощать, - мрачно отозвалась баба Фира.
- Мама, оставьте уже ваши веселые шутки!
- А ты, Нёма, оставь меня в покое. Пакуй свои манаткес и не делай мне кирце юрн.
Поздно вечером, когда все соседи уже легли спать, баба Фира вышла во двор и поставила кастрюлю на стол под липой. Ночной ветерок тихо прошелестел листьями.
- И тебе всего доброго, - сказала баба Фира. - Ты таки останешься тут, когда все отсюда уже разъедутся.
Она прислонилась к стволу липы, несколько минут постояла молча, вздохнула и направилась домой.
Наутро приехал заказанный фургон, грузчики, привычно поругиваясь, затолкали в кузов вещи - начиная с Еничкиного пианино и кончая картонными ящиками с посудой.
- Ну, присядем на дорожку, - бодро сказал Нёма. - Начинается новая жизнь, попрощаемся со старой.
- Тебе, я вижу, очень весело прощаться, - заметила баба Фира.
- А чего грустить, мама? - вмешалась Софа. - Всё хорошо, что кончается.
- Таки я была права, что человеческая глупость - это плохо, - усмехнулась баба Фира. - Потому что она не кончается никогда.
Всё семейство вышло во двор. Баба Фира держала за руку Еню, который, не преставая, бубнил:
- Хочу домой... хочу уехать... хочу кататься на машине...
Посреди двора, на столе, стояла кастрюля с нетронутым жарким.
- Ну, мама, кто был прав? - поинтересовался Нёма.
- Прав был Господь Бог, - ответила баба Фира, - когда на шестой день сотворил человека, на седьмой отдохнул от такого счастья, а на восьмой выгнал этот нахес из рая.
- И в чем же Он был прав?
- В том, что человек и рай не созданы друг для друга. Хотя ты, Нёмочка, таки попадешь туда после смерти.
- Почему?
- Потому что у тебя нет мозгов. Садимся уже в машину.
- А кастрюля?
- Нёма, - вздохнула баба Фира, - ты таки точно попадешь в рай. Какое мне сейчас дело до какой-то каструли? Пусть стоит тут, как памятник. Пусть соседи делают с ней, что им нравится. Пусть распилят на части. А еще лучше - пусть поставят ее мне на могилу. Если, конечно, кто-нибудь из них когда-нибудь вспомнит, что жила на свете баба Фира и что они когда-то очень любили ее жаркое.

Не знаю, долго ли прожила еще баба Фира на Отрадном, бывшем хуторе, являвшем теперь, вопреки собственному названию, довольно безотрадную картину пятиэтажных хрущоб с однообразными прямоугольными дворами. Не знаю, была ли она счастлива, воспитывая внука Еню и ссорясь с дочерью и зятем Нёмой. Не знаю, на каком кладбище ее похоронили и принес ли кто-нибудь на ее могилу кастрюлю, в которой она так мастерски готовила свое знаменитое жаркое. Тем более не знаю, попала ли она после смерти в рай или, дождавшись очереди, поселилась в каком-нибудь дворике, вроде столь любимого ею подольского двора, в компании таких же немного сумасшедших соседей. И уж совсем не знаю, были ли в этом загробном дворике удобства или людям снова приходилось справлять свои дела в ведро и выносить их в уборную. Но я знаю - или думаю, что знаю, - одно: мне почему-то кажется, что именно с переездом из старых, лишенных удобств квартир в новые безликие микрорайоны между людьми и даже целыми народами пролегла некая трещина, похожая на незаживающий рубец. Оркестр распался, гармония рассыпалась. Ибо для каждого инструмента стало важно не столько играть свою мелодию, сколько хаять чужую.

http://samlib.ru/j/judowskij_m_b/dliteraturbabafiradoc.shtml

автор Borys Сб 19 Май - 20:15:41

Как живут в Зоне Отчуждения. По ту сторону нашей реальности

https://macos.livejournal.com/1664732.html

автор Borys Пт 25 Май - 22:40:07

Военнопленный Вальтер Кох

В начале февраля 2018 года, в связи с семьдесят пятой годовщиной разгрома немецких войск под Сталинградом, государственный немецкий телевизионный канал АРД показал кадры этого эпохального события, повернувшего ход Второй мировой войны, которое немцы называют национальной катастрофой.

Кадры кинохроники из немецких и советских киноархивов перемежались интервью с остававшимися еще в живых дряхлыми стариками офицерами и солдатами разгромленных немецких войск, попавшими под Сталинградом в советский плен.

И после каждого интервью на экране телевизора показывали груды искореженного металла, обгоревшие самолеты и автомашины, перевернутые артиллерийские орудия, подбитые танки и руины сталинградских домов, мимо которых брели толпы немецких солдат. Они шли сдаваться в плен.

Вид немцев был ужасен. Закутанные в одеяла, женские платки, в мешки и в какие-то тряпки, голодные, небритые, с черными обмороженными лицами, они шли, потеряв не только воинский, но и человеческий облик.

И тут же, под закопченными руинами разрушеных домов, на грудах кирпичей или на перевернутых снарядных ящиках сидели советские бойцы. Одни хлебали из котелков суп, другие, поев, дымили махорочными самокрутками и, оживленно беседуя о вчерашних боях или о павших товарищах, не обращали внимания на бредущих мимо них немцев.

Стоял зимний солнечный день. И в тишине этого ослепительного морозного дня, после грохота ожесточенных боев, слышен был лишь хруст снега под ногами нескончаемого немецкого шествия.

А потом на экране телевизора появились сборные пункты, где немцы, построившись в колоны, под конвоем советских бойцов брели уже куда-то за Волгу, в лагеря для военнопленных.

Из всех бывших немецких военнопленных, у которых брали интервью, мое внимание привлек глубокий старик. Звали его Вальтер Кох. Ему было 96 лет. За годы, проведенные в плену, он выучил русский язык и перемежал свою речь то немецкими, то русскими словами.

Но не знанием русского языка привлек мое внимание этот бывший гитлеровский солдат. В памятные дни февраля 1943 года, когда весь мир облетела весть о разгроме фашистских войск под Сталинградом, он, раненный, обмороженный, попав в плен, нуждался в срочном переливании крови. А кровь у него была какой-то редкой группы с отрицательным резусом. И умер бы он в лагерном лазарете, если бы не начальница этого лазарета, капитан медицинской службы Советской армии Эсфирь Григорьевна Левина. Именно у нее оказалась нужная для умирающего гитлеровского солдата группа крови.

Рассказывая об этой женщине, Вальтер Кох сказал, что она свободно говорила по-немецки и относилась к лежавшим в лазарете раненым и обмороженным гитлеровским солдатам и офицерам не как к врагам, а как к обычным больным, которым была необходима ее помощь: «...Была улыбчива, добра и, несмотря на то, что мы принесли ее народу неимоверные страдания, спасала нам жизни». «Но были среди нас и те, — продолжал Кох свой рассказ, — для кого она была просто «юде» — еврейка. Даже после сталинградского кошмара, попав в плен, видя, к какому краху привел их Гитлер, они не могли сбросить с себя груз фашистской идеологии. Это были те, кто с приходом нацистов к власти громили еврейские магазины и жгли синагоги. Отравленные нацистской пропагандой, они и в плену, видя, что никто не собирается их расстреливать, а наоборот, пытаются вернуть их к жизни, ненавидели все, что не укладывалось в их пропитанных нацизмом мозгах.

Когда она к ним подходила, они демонстративно отворачивались и отводили ее руку, когда она пыталась сделать им спасительный укол.

Что это? Следствие коллективного помутнения разума или результат воспитания в духе беззаветного верноподданства, слепого патриотизма или ложное понимаемое чувство долга? А может, это в человеке, в его характере? Эти вопросы я задаю себе и сейчас, — говорил Вальтер Кох. — Приверженцев гитлеровских идей у нас в Германии хватает. Так же, как и в сегодняшней России хватает приверженцев Сталина.

Что касается Эсфири Григорьевны, от нее исходило какое-то особое очарование. Она могла лечить одной улыбкой. С ней работал немецкий врач. Тоже пленный. Когда он подходил ко мне, от одного его нахмуренного лица становилось не по себе. Но когда подходила она...

Помогали ей две медсестры. Пожилые женщины. Одна из них была из Киева и сказала мне, что в Киеве, в Бабьем Яру, была расстреляна вся семья Эсфири Григорьевны.

Я был потрясен! Я не участвовал в том страшном преступлении. Но как солдат гитлеровской армии считал и себя причастным к тому убийству! И она, чтобы меня спасти, дала мне свою кровь!

Нас уверяли, что русский плен — это пытки и мученическая смерть. А тут — Эсфирь Григорьевна...

Когда я поправился, меня перевели в другой лагерь. Я даже не успел с ней попрощаться. А потом вместе с другими военнопленными я отстраивал Сталинград и другие советские города, разрушенные войной.

Из плена я вернулся в 1954 году в свой родной город Росток. Здесь на судостроительной верфи по заказу Советского Союза начали строить грузовые и рыболовные суда. Принимать суда приезжали советские моряки, и на верфи нужны были переводчики. За годы плена я выучил русский язык и начал работать на верфи переводчиком. Но с кем бы из советских моряков я ни заговаривал о своей спасительнице, все они уходили от этого разговора. Боялись провокаций. Такие были тогда в СССР порядки.

Я писал в разные советские организации, пытаясь найти ее адрес, чтобы написать ей благодарственное письмо. Но отовсюду получал уклончивые ответы. Советские власти были против переписки советских людей с иностранцами. Даже из социалистических стран, какой была в те годы Германская Демократическая республика. Достаточно вспомнить Берлинскую стену...

Вернувшись из плена, я женился. У меня рос сын. После гимназии он поступил на медицинский факультет Берлинского университета. А став врачом, сын, зная историю моего спасения, занялся изучением истории Холокоста. Потом принял иудаизм и уехал в Израиль. Сейчас живет в израильском городе Ашдоде, где лечит еврейских детей...».

Вот такую историю рассказал по телевизору бывший гитлеровский солдат, попавший в плен под Сталинградом и спасенный от неминуемой смерти капитаном медицинской службы Советской армии Эсфирью Григорьевной Левиной.

Аркадий Хасин

http://vo.od.ua/rubrics/dalekoe-blizkoe/40011.php

автор **Kim** Вт 29 Май - 10:17:28

ЗАВЕЩАНИЕ ПОЭТА ПУШКИНА

https://www.morethanonelife.com/105510591064105010481053-104710401042104510651040105310481045-10551054106910581040.html

автор Borys Вс 10 Июн - 21:31:43

А поезд тихо ехал на Бердичев... - "Мій Бердичів"

http://berdychiv.in.ua/%d0%b0-%d0%bf%d0%be%d0%b5%d0%b7%d0%b4-%d1%82%d0%b8%d1%85%d0%be-%d0%b5%d1%85%d0%b0%d0%bb-%d0%bd%d0%b0-%d0%b1%d0%b5%d1%80%d0%b4%d0%b8%d1%87%d0%b5%d0%b2/

автор Borys Сб 23 Июн - 12:57:53

Невероятная история про Цилю и Юру.

https://www.liveinternet.ru/users/3166127/post270005673/

автор Borys Сб 7 Июл - 21:25:57

Ужасы Октябрьского переворота глазами художника

https://maxim-nm.livejournal.com/422469.html

автор Borys Ср 11 Июл - 21:29:22

"Помогать не будем: ни в ООН, ни войсками"

Как США тормозили создание еврейского государства и почему Бен-Гурион отказался от плана Маршалла
Когда 14 мая 1948 года было провозглашено еврейское государство, СССР первым признал его де-юре (в полном объеме) - 17 мая. Но это был результат дипломатической гонки: президент США Трумэн подписал указ о признании Государства Израиль де-факто через 11 минут после его провозглашения в Тель-Авиве. И велел тут же сообщить об этом делегации США в ООН для обнародования.
А дальше начались неожиданности. Получив телеграмму, дипломаты в Нью-Йорке сочли ее розыгрышем. Затем пришли в шок и собирались подать коллективное заявление об отставке. Постпред Уоррен Остин исчез из офиса и не отвечал на звонки. Будущего госсекретаря Дина Раска срочно отправили гасить бунт. Удалось, но с трудом. В отставку ушла лишь самый авторитетный член делегации в ООН - вдова прежнего президента Элеонора Рузвельт.
Безнадежное предприятие
Почти весь истеблишмент США противился появлению еврейской страны на Ближнем Востоке. Госдеп был за создание в Палестине национальных анклавов под международным протекторатом вместо британского. Советники убеждали президента не влезать в палестинское болото. И лишь сам Гарри Трумэн шел против течения. Ревностный евангелист, он оказывал поддержку сионистам еще сенатором, что кроме личных симпатий и религиозных убеждений объяснялось и интересом: еврейских избирателей тогда в Штатах было больше, чем мусульманских и арабских. Они заваливали Белый дом петициями. А в ноябре 1947-го Трумэн принял Хаима Вейцмана, которого считал умнейшим человеком, после чего отдал указание голосовать в ООН за раздел Палестины.
Но Лига арабских государств (ЛАГ) решение ООН отвергла. Глава Высшего арабского совета (орган самоуправления палестинских арабов) Дажамал аль-Хусейни заявил: "Палестина будет охвачена огнем и кровью, если евреи получат хоть какую-то ее часть". На следующий день после исторического голосования в ООН начались теракты, затем - боевые действия. ЛАГ создала Арабскую освободительную армию из сирийских, ливанских, египетских, иракских и боснийских добровольцев. Местные арабы - Армию Священной войны. Деньги и оружие были от ЛАГ, англичане дали им грабить свои арсеналы. У евреев не было ни денег, ни оружия.
В декабре 1947-го Бен-Гурион (вскоре он станет первым премьером Израиля) отправил Голду Меерсон (Меир она станет позже, когда возглавит МИД) в США собирать деньги у американских евреев. Напутствуя, предупредил: "Либо ты вернешься с 10 млн долларов, либо тебе будет некуда возвращаться".
За три месяца в США Голда собрала 50 млн долларов - огромные деньги в ту пору (втрое больше годовой выручки от нефти Саудовской Аравии), и Бен-Гурион отправил в Европу людей закупать оружие. Это тоже была нелегкая задача. Оружия после войны было навалом, но в открытую продавать его евреям никто не решался: США строго блюли эмбарго и приглядывали за союзниками. Эмиссары работали в Италии, Франции. На взятках, связях, еврейской солидарности что-то удалось сделать. Но мало. Надежды были связаны с Чехословакией, развитая промышленность которой всю войну работала на вермахт. Здесь неликвиды скопились огромные, а контроля США не было. Первые сделки заключили в январе 1948-го. Выполнение контрактов требовало согласия СССР - оно было получено. В марте первая партия винтовок, пулеметов, патронов была отправлена.
Но положение в Палестине усложнялось с каждым днем. Иерусалим находился в блокаде, кибуцы подвергались набегам, дороги обстреливались, армии пяти арабских стран стояли на границах Палестины, ожидая ухода англичан, чтобы начать вторжение. У противников создания еврейского государства в руководстве США появилась железная аргументация: решение о разделе невыполнимо. В марте, когда положение в Палестине стало критическим, Госдеп подготовил решение Совбеза ООН о замораживании раздела и введении международного протектората. Это пугало евреев больше, чем положение на фронтах.
Министр обороны Джеймс Форрестол втолковывал Трумэну, что 40 млн арабов неизбежно сбросят 400 тысяч евреев в море.
"Мы должны быть на стороне нефти",- убеждал он. Самый популярный политик США, госсекретарь Джордж Маршалл (прославленный генерал и будущий автор Плана Маршалла для Европы), грозил отставкой: поддержка обреченных евреев оставит США без нефти, а в Европе зреет военный конфликт с Советами.
Час "Ч" наступал 15 мая. Но за несколько дней до этого судьба еврейского государства повисла на волоске по другой причине: евреи сами готовы были отказаться от его провозглашения. Это совершенно неизвестная история, которую я узнал от автора только что вышедшей книги.
Закрыть сомнения на ключ
Писатель и профессор истории Михаэль Бар-Зоар, первый биограф Бен-Гуриона, выпустил книгу "Краткая история Государства Израиль". По-моему, ее ждет та же судьба, что была в СССР у "Краткого курса ВКП(б)",- будут читать и изучать все (за три недели в Израиле раскупили несколько тиражей). А первым местом за рубежом, где Бар-Зоар представил эту книгу, стала Москва. На вечере Российского еврейского конгресса в честь 70-летия Израиля профессор рассказал один из эпизодов книги - о том, как этого государства вполне могло не быть. Привожу здесь не отрывок, а рассказ автора в изложении с необходимыми разъяснениями.
8 мая, за шесть дней до провозглашения государства, министр иностранных дел Народного управления ("временного правительства" будущего Израиля) Моше Шарет (тогда - Черток, фамилию он сменит, став главой официального МИД) встретился с госсекретарем Маршаллом.
- Не вздумайте объявлять о создании государства,- сказал генерал.- Говорю как военный: вас уничтожат! Если вы сделаете это, даже не обращайтесь к нам за помощью - помогать не будем. Ни в ООН, ни войсками, ни оружием.
И выдал полный расклад - как евреев раздавят и почему США не вмешаются. "Что он тебе сказал?" - спросили его. "Нам нельзя провозглашать государство",- был ответ. 11 мая (за 3 дня до провозглашения) он вернулся в Тель-Авив, чтобы доложить о результатах визита в ЦК правящей партии МАПАЙ. Его встретил будущий глава "Моссада" Реувен Шилоах и сказал: "Тебя хочет видеть "Старик"". Посадил в джип и повез на квартиру к Бен-Гуриону.
- Что там произошло,- говорит Бар-Зоар,- нет в архивах. Мне рассказывал сам Бен-Гурион.
А было так. Шарет изложил беседу с госсекретарем. И добавил: "Я думаю - он прав!" Бен-Гурион запер дверь, ключ положил в карман. И сказал:
- Поедем в ЦК. Там все расскажешь. Кроме последних слов - твоих. Обещай - иначе не выйдешь из комнаты.
Шарет дал слово, они поехали. Перед товарищами по партии он повторил все, что слышал от Маршалла, но все же сделал добавление от себя. Оно было совсем другим:
- Считаю, что у нас назад пути нет - надо идти до конца.
Как полагает Бар-Зоар, авторитет Бен-Гуриона был столь велик, что Шарет изменил мнение. Тем не менее дискуссия шла всю ночь. Четверо, как и Шарет до встречи с Бен-Гурионом, считали, что от провозглашения государства надо воздержаться. Все - влиятельные личности: будущий председатель Кнессета, будущие министры финансов, обороны, транспорта. Но Шарет, лидер скептиков, сменил мнение, и они остались в меньшинстве.
Два голоса
А на 12 мая назначили заседание Народного управления - "временного правительства" будущего государства. Шло оно так же: те же горячие дискуссии, та же растерянность... Но обстоятельства усилили скептиков. В разгар обсуждения вошла Голда Меир. Ей не полагалось здесь быть - министром она еще не была. Но она вернулась с переговоров с королем Трансиордании Абдаллой (прадед нынешнего Абдаллы II). Они встречались не раз, обычно в приграничной деревне. На сей раз король счел, что это опасно, и предложил приехать к нему во дворец в Амман.
- Амман так Амман,- сказала Голда, нарядилась арабкой и поехала. Миссия была важной - передать предложение присоединить к своему королевству часть Палестины, предназначенную планом ООН по разделу арабам, и на этом исчерпать конфликт. Абдалла отказался. Еще раньше, несмотря на уговоры евреев, он вступил в ЛАГ.
- Когда мы говорили до этого, я был королем,- сказал он.- Теперь я один из пяти "королей" арабов. Я не смогу дать вам мир сам.
И сделал встречное предложение: еврейская автономия в Трансиордании. "Вам будет хорошо под моим правлением,- убеждал король.- Зачем вам свое государство? Вы, евреи, всегда спешите".
- Две тысячи лет ожидания вы называете спешкой? - возразила Голда и уехала в Тель-Авив той же ночью. Путь был тяжелым: слепили фары иракской танковой колонны, она шла к палестинской границе. Безысходность усиливалась: вывести из войны Трансиорданию было важно, потому что у нее была самая сильная армия (Арабский легион, подготовленный и вооруженный англичанами). К тому же ее территория открывала путь иракским войскам.
- Миссия провалилась! - сказала Голда министрам. Призвали военных. Командующий Игаль Ядин не утешил: "У арабов явное преимущество. Наши шансы 50:50 - либо всех вырежут, либо кто-то из нас уцелеет". О победе речи не шло.
- Тут я увидел,- рассказывал Бен-Гурион Бар-Зоару,- как мечта всей жизни осыпается, как песок сквозь пальцы.
И этот одержимый еврей взял слово для тронной речи.
- Провозгласим мы государство или нет, уже не имеет значения,- сказал Бен-Гурион.- Арабские армии у границ. Когда британцы через два дня уйдут - они все равно войдут. И будет то, что будет. Наши люди в Европе уже закупили оружие, пароходы в пути. Надо продержаться неделю, 10 дней, пока они прибудут. Тогда победим! Наш выбор: сделать то, что нам предназначено, сражаться и принять судьбу, или не сделать этого. Судьбы не избежать, а шанса больше не будет.
Пришло время голосования. Секретарь "правительства", Зеэв Шер, мучился: как предложить евреям проголосовать "за" или "против" провозглашения еврейского государства? Кто посмеет быть против? Все они были здесь, потому что были сионистами. И он поступил очень по-еврейски. Поставил на голосование другой вопрос: принять ли предложение США? Четверо проголосовало "за", шесть - "против". Провозглашение государства прошло большинством в два голоса.
Неправильная страна
Государство провозгласили за восемь часов до конца британского мандата, 14 мая. Утром 15-го началось вторжение. Арабский легион захватил Иудею и Самарию, Восточный Иерусалим, сирийские и ливанские войска - кибуцы на севере, иракский корпус дошел до Нетании, египетская танковая колонна находилась в 35 км от Тель-Авива, а преградить ей путь было некому. Как рассказывает Бар-Зоар, Пинхас Сапир (будущий министр финансов, который в записной книжке фиксировал все расходы и доходы страны) 23 мая собрал друзей в лучшем ресторане Тель-Авива, чтобы встретить смерть весело и пьяно...
Но в ту же ночь в Хайфском порту стали разгружать суда с оружием из Чехословакии. Приземлился Boeing 377: он привез четыре разобранных "Мессершмитта", изготовленных еще для люфтваффе. Их спешно собрали. На фюзеляжах были кресты: их закрасили и поверху нарисовали шестиконечные звезды.
Это был весь парк израильских ВВС. У одного самолета при пробных стрельбах собственной пушкой был сбит пропеллер. Второй разбился при взлете. Оставшиеся два тут же подняли на боевое задание. За штурвал одного сел бывший летчик королевских ВВС, будущий командующий ВВС Израиля, а много позже - седьмой президент страны Эзер Вейцман, племянник первого президента.
Когда еврейские "Мессершмитты" появились над египетскими танками, которые шли на Тель-Авив, и открыли огонь на бреющем, началась паника. Египтяне настраивались на веселую прогулку для расправы над евреями. К тому, что эти евреи их атакуют с воздуха, они готовы не были. Колонна остановилась и повернула назад. Это был перелом, он привел к первой военной победе, а затем - и к ментальной. Государство, которого могло и не быть, если бы его основатели были рациональны, стало реальностью. Сегодня ему - 70 лет.

https://aveterra.livejournal.com/924184.html

автор Borys Пн 16 Июл - 8:07:03

Сайт NYT рассказал, как агенты "Мосада" похитили ядерный архив Ирана

время публикации: 15 июля 2018 г., 20:19 | последнее обновление: 15 июля 2018 г., 20:43 блог версия для печати

Сайт The New York Times опубликовал 15 июля новые подробности операции израильской разведки "Мосад" в Тегеране, в ходе которой были похищены документы, касающиеся ядерной программы Ирана.

В публикации говорится, что операция проводилась в ночь на 31 января. У израильских агентов, посетивших склад в коммерческом районе Тегерана, были паяльные лампы для вскрытия сейфов.

Агенты "Мосада" отключили сигнализацию в здании, вскрыли две двери, взломали 32 сейфа и спустя 6 часов 29 минут покинули объект, унося с собой 50 тысяч секретных документов и 163 компьютерных диска.

В публикации говорится, что иранцы обвиняли Израиль в подделке документов, чтобы добиться ужесточения санкций, наложенных на Тегеран. Однако представители американской и британской разведки провели собственную экспертизу, в том числе, они сверили документы, представленные Израилем с документами, которые были ранее получены от других агентов и перебежчиков из Ирана, и заявили, что похищенный архив является подлинным.

Ранее кувейтская газета "Аль-Джарида" утверждала, что ей из информированных источников стали известны подробности операции. В частности, в публикации утверждалось, что "Мосад" вывез похищенные в Иране документы через Азербайджан. В статье говорилось, что около объекта агентов ждали два одинаковых небольших грузовика. В один из них были погружены документы, затем автомобили поехали в разных направлениях, чтобы запутать следы.

По версии "Аль-Джариды", участники операции покинули место ее проведения пешком. Только два агента "Мосада" сопровождали автомобиль с иранским ядерным архивом. Груз был оставлен в тайнике недалеко от границы с Азербайджаном. Там его подобрала еще одна группа агентов, не знавшая, о чем именно идет речь. Документы были доставлены в Азербайджан в обход пограничных пунктов, а оттуда на самолете доставлены в Израиль.

Как утверждается, азербайджанские власти оставались в неведении касательно операции. Иранские службы безопасности не сразу поняли, что досье похищено, поскольку израильские разведчики, взломавшие все системы защиты, не оставили никаких следов, сказано в публикации "Аль-Джариды".

The New York Times про январскую операцию в Тегеране

1 мая американское издание The New York Times опубликовало статью Дэвида Халбфингера, Дэвида Зангера и Ронена Бергмана (считающегося одним из ведущих экспертов по израильской разведке), в которой со ссылкой на высокопоставленного чиновника в Израиле сказано, что израильские шпионы выкрали секретный архив по иранской ядерной программе в ходе ночной операции в январе 2018 года.

Высокопоставленный израильский чиновник на условиях анонимности рассказал корреспонденту американского издания, что израильская разведка "Мосад" обнаружила место хранения секретного иранского "ядерного архива" в феврале 2016 года (вскоре после вступления в силу "ядерного договора") и с тех пор контролировала этот "склад". В январе 2018-го агенты "Мосада" проникли в это здание, похитили оригиналы документов и переправили их в Израиль.

По сведениям The New York Times, президент США Дональд Трамп был проинформирован об этой операции главой "Мосада" Йоси Коэном во время его визита в Вашингтон уже в январе этого года. Задержку с публикацией сведений о выкраденных документах собеседник издания объясняет тем, что потребовалось время на перевод и анализ архива.

В Вашингтоне считают доказанным: иранцы лгали, что не планировали создание атомного оружия, когда вели переговоры о "ядерном соглашении" в 2015 году.

В то же время в публикации отмечается, что, выступая вечером 30 апреля с докладом по поводу секретного досье иранской ядерной и ракетной программы, глава правительства Израиля Биньямин Нетаниягу не представил никаких доказательств того, что Тегеран нарушил "ядерное соглашение" с момента его вступления в силу в начале 2016 года.

По всей видимости, пишет NY Times, целью выступления Нетаниягу была поддержка решения президента США Дональда Трампа отменить участие Соединенных Штатов в соглашении с Ираном. Крайний срок принятия решения, установленный Белым домом: 12 мая 2018 года.

Авторы публикации обращают внимание на то, что Трамп неточно излагает условия "ядерного договора", утверждая, что срок его действия истекает через семь лет. На самом деле, в 2025 году снимаются некоторые ограничения, но, по договору, Иран не имеет права производить ядерное топливо до 2030 года. Кроме того, соглашение предусматривает постоянный запрет для Ирана на создание атомного оружия.

В Израиле полагают, что "ядерный договор" с Ираном не позволил в реальности остановить иранские разработки в области оружия массового поражения. Нынешняя американская администрация разделяет обеспокоенность Израиля и считает соглашение с Ираном ошибкой администрации Барака Обамы. Но лидеры других стран, участвовавших в подготовке и подписании соглашения – Великобритании, Германии, Франции, России и Китая – считают необходимым продолжать реализовывать договор с Ираном в рамках, согласованных в 2016 году.

В статье NY Times приводится реакция иранского руководства на выступление Нетаниягу, которое пытается высмеять "шоу", устроенное израильским премьером.

Выступление Нетаниягу по поводу секретного ядерного досье Ирана

Вечером 30 апреля премьер-министр Биньямин Нетаниягу выступил со специальным заявлением в комплексе "Кирия" в Тель-Авиве. Он представил документы, свидетельствующие, по его словам, о том, что Иран лгал, ведя переговоры по венскому соглашению, подписанное ведущими державами с Тегераном. "Речь идет о документах, которые ранее не были представлены мировому сообществу. Речь идет об одном из крупнейших достижений в истории израильской разведки", – сказал израильский премьер.

Нетаниягу сообщил, что у Израиля имеются убедительные доказательства того, что Иран обманывает весь мир по поводу своей ядерной программы, и эти документы были переданы США и другим странам Запада. "После подписания ядерного соглашения, Иран прикладывал большие усилия для того, чтобы скрыть свою ядерную программу. Тегеран перевез в секретное место свой архив. Лишь несколько человек знали о том, где он находится. Несколько недель назад Израилю удалось получить полтонны документов из этого архива – 55 тысяч документов и фотографий и еще 55 тысяч файлов на 183 дисках... Эти документы свидетельствуют, что Иран лгал, чтобы добиться от мирового сообщества соглашения и снятия санкций", – заявил Нетаниягу.

По словам Нетаниягу, Иран предпринял значительные усилия, чтобы скрыть доказательства наличия в Исламской республике секретной военной программы после подписания "ядерной сделки", и в 2017 году спрятал архив в тайном месте в Тегеране, которое выглядело "как ветхий склад". "Немногие иранцы знали о том, где это место, очень немногие. И еще несколько израильтян", – сказал израильский премьер.

Глава правительства сказал также: "Публикуя эти документы, Израиль делает большую услугу не только себе, но и всему региону. Через несколько дней президент США Дональд Трамп должен принять решение по поводу соглашения с Ираном. Я надеюсь, что он примет решение, правильное для Израиля, для США и для безопасности всего мира". "Не мне напоминать вам, что Иран постоянно увеличивает радиус действия своих баллистических ракет, которые могут достичь не только Тель-Авива, но и Эр-Риада и Москвы", – подчеркнул израильский премьер.

Перед пресс-конференцией Биньямин Нетаниягу обсудил предстоящее выступление с канцлером Германии Ангелой Меркель и президентом Франции Эммануэлем Макроном. Позже он беседовал по телефону с президентом России Владимиром Путиным, согласована внеочередная встреча лидеров Израиля и РФ.

Вскоре после окончания пресс-конференции в Тель-Авиве, президент США Дональд Трамп выступил с заявлением, назвав неприемлемой ситуацию вокруг ядерной программы Ирана. Он сказал, что данные, представленные Израилем, доказывают, что его беспокойство по поводу соглашения с Ираном не было безосновательными. Как сообщает CNN, это заявление было сделано во время совместной пресс-конференции Дональда Трампа с нигерийским лидером Мухаммаду Бухари в Белом доме. "Через семь лет срок соглашения истечет, и Иран сможет двигаться дальше и заполучить ядерное оружие. Это неприемлемо. Семь лет – это уже завтра. Мы не можем этого допустить. В любом случае, то, что сделал Израиль сегодня на пресс-конференции, это было правильным шагом", – сказал Трамп. Глава Белого дома также добавил, что выход США из ядерного соглашения может послужить хорошим уроком для Северной Кореи.

Вскоре после этого Дональд Трамп сообщил, что США выходят из "ядерной сделки".

http://newsru.co.il/israel/15jul2018/nyt_iran_008.html

автор Borys Вт 4 Сен - 18:15:16

«Таджик и русский не должны жить вместе»

http://jewish.ru/ru/interviews/articles/185356/