Выдающиеся люди

Поэзия в картинах: "Шагал по улице Шагал"

http://www.livemaster.ru/topic/1026963-poeziya-v-kartinah-shagal-po-ulitse-shagal

Королева

http://maxpark.com/community/4391/content/3660420

Cкрипач, занесенный в книгу рекордов Гиннеса
Давид Гаррет
http://newrezume.org/news/2015-09-23-10991

Суламифь Михайловна Мессерер (1906-2004)
http://newrezume.org/news/2015-11-20-11858

ШТЕПСЕЛЬ - ДРУГ ТАРАПУНЬКИ

http://a.kras.cc/2016/01/blog-post_942.html

ЕДИНСТВЕННЫЙ СЛУЧАЙ В ИСТОРИИ

Когда знаменитый писатель Вениамин Каверин только приступил к наброскам  плана «Двух капитанов», его старший брат Лев Зильбер выл от боли, получая удары коваными сапогами под ребра и корчась на каменном полу Бутырки.
Из него выбивали признание в намерении заразить Москву энцефалитом через водопровод. Это был второй его арест. Первый раз вирусолога Зильбера арестовали в 1930-м «за распространение чумы в Советской Армении», сразу после того, как он победил страшную эпидемию этой болезни в Нагорном Карабахе. Он не оговорил себя тогда и не собирался делать это сейчас —
никакие пытки не могли заставить его подписать признание в шпионаже в пользу иностранного государства.
http://www.israrus.net/news/378/
Человек огромной воли и мужества, он напишет позже в своем дневнике:
«Следователя нужно оставлять раздраженным, доведенным до бешенства, проигравшим в дуэли между безоружным человеком и махиной палачества, подлости и садизма».

Всего пару месяцев назад — весной 1937 года — он совершил прорывное открытие. Выделил из мозга человека, умершего от клещевого энцефалита, первый в истории медицины штамм этого смертельного вируса. Вакцину он разработать не успел — вместо лаборатории его ждали донос, тюремная камера, сломанные ребра, отбитые почки, пытки бессонницей и голодом. Его отправили отбывать срок в Печорские лагеря, где он почти уже умер от голода и переохлаждения, когда жена начлага начала раньше времени рожать. Зильбер удачно принял ребенка и в благодарность был назначен главным врачом в лазарет. Заключенные в то время массово умирали от пеллагры — тяжелой разновидности авитаминоза. Зильбер провел серию опытов и разработал лекарство от пеллагры на основе мха и дрожжей. Тысячи жизней были спасены.
Лагерного доктора срочно забрали в Москву. В 1939 году он был освобожден и стал заведующим отделом вирусологии в Центральном институте эпидемиологии и микробиологии Наркомздрава СССР, однако в 1940-м был арестован в третий раз.

Его снова пытали, и он снова ничего не подписал. В результате он оказался в «химической шарашке», где разрабатывали дешевые методы производства спирта. Там, покупая у зэков живых крыс за махорку, он провел серию экспериментов, в ходе которых подтвердил вирусный механизм возникновения рака. Свое революционное открытие он записал микроскопическим шрифтом на двух листках папиросной бумаги, которые смог незаметно передать на волю во время свидания с первой женой. Она — сама известный микробиолог — сумела собрать подписи авторитетных медицинских светил СССР под просьбой освободить
гениального коллегу.

Открытие Зильбера было настолько ценным, что за вирусолога вступился даже главный хирург Красной Армии Николай Бурденко. Его письмо с подписями более чем десятка академиков легло на стол Сталину в марте 1944 года. В тот же день Зильбера освободили.
Летом 1945-го он нашел и вывез в СССР семью — жену, сестру жены и двоих сыновей, уцелевших в немецких рабочих лагерях, где они провели три с половиной года. В том же году произошло из ряда вон выходящее событие:
Сталин лично извинился перед ученым и вручил ему премию своего имени. Другого такого случая, когда всесильный генералиссимус попросил прощения у «стертого в лагерную пыль», битого, ломаного, но не сломленного интеллигента, история не помнит.
Льва Зильбера избрали действительным членом Академии медицинских наук, назначили научным руководителем Института вирусологии АМН СССР и главой отдела вирусологии и иммунологии опухолей Института эпидемиологии, микробиологии и инфекционных болезней АМН СССР.

Одержать победу над раком Льву Зильберу так и не удалось. Но всей своей жизнью он смог доказать, что страшная опухоль произвола, поразившая нашу родину, отступает перед твердостью человеческого духа и чистотой сердца.

Лев Александрович Зильбер навсегда останется в нашей памяти не только великим ученым, но и безоружным человеком, выигравшим дуэль с «махиной палачества, подлости и садизма».

Сергей Протасов

http://www.israrus.net/news/378/

Рыцарь скрипки

http://www.jewish.ru/style/music/2016/04/news994333575.php

Невероятная история трёх шахматных героинь

Сестры Полгар из Венгрии бьют чемпионов-мужчин
Эти три барышни из Венгрии - уникальное явление в мировых шахматах, и,
видимо, не только в них. Объяснить, каким чудом три родные сестры из
Будапешта: Жужа, Жофи (София, если по-нашему) и Юдит Полгар - стали из
вундеркиндов гроссмейстерами, победителями престижных турниров, героинями
Книги рекордов Гиннесса и, наверное, самыми известными сегодня
представительницами "женских" шахмат, в полной мере не может никто.

Что, впрочем, не мешает самой младшей из сестер, Юдит, с 18 лет играть на
мужских турнирах: на планете почти не осталось чемпионов-мужчин, начиная с
Карпова и Каспарова, которые бы устояли перед ее хитроумными комбинациями.
Последним "обиженным чемпионом" стал болгарин Веселин Топалов, которого в
конце прошлого года Юдит обыграла на турнире в Мексике.
Фестиваль Полгар
Встретить вместе сразу всех сестер Полгар практически невозможно: они давно
живут в разных странах. Старшая, Жужа, чемпионка мира по шахматам среди
женщин, живет в США, где ведет шахматные семинары в Технологическом
университете в Техасе. Средняя, София, победительница многих женских
шахматных олимпиад,- с мужем в Израиле. И только младшая, Юдит, самая
звездная из сестер, по-прежнему живет с семьей в Будапеште.
Вместе сестры собираются лишь раз в году на необычный шахматный турнир в
Будапеште, который, по-моему, не имеет аналогов. Этот своего рода семейный
шахматный фестиваль - День шахмат сестер Полгар - проходит в декабре.
Обстановка раскованная, заходи кто хочешь: дети и родители, дедушки и внуки.
Кто-то постигает азы, кто-то участвует в сеансах одновременной игры, кто-то
разбирает известные партии. А для журналистов - это редкий шанс пообщаться
со всеми чемпионками Полгар сразу. Поэтому первый вопрос - всем троим.
- Психологи и педагоги веками ищут рецепт успеха. А вы, похоже, нашли.
Можете объяснить, в чем чудо Полгар? Как сразу три сестры из одной семьи
стали гроссмейстерами?

Старшая сестра, Жужа, перед ответом задумывается, как перед важным ходом, и
переглядывается с сестрами.
- Недавно в Италии собирали конгресс на тему: "В чем секрет успешных
людей?". Пригласили и меня, пришлось отвечать. Если коротко, я сказала: тут
нет ничего сверхъестественного, залог успеха - целеустремленность,
дисциплина и мотивация.
- Я бы добавила,- подхватывает средняя, София,- еще и знание иностранных
языков.
- А я бы,- заключает младшая и самая известная, Юдит,- добавила: труд, труд
и труд. Вот если собрать все это вместе, то и получим рецепт успеха.
- А как же врожденный талант, гены?

- Вы знаете,- говорит за всех сестер Жужа,- наш отец Ласло Полгар, тренер и
воспитатель в одном лице, педагог по профессии, долго занимался вопросами
образования и пришел к выводу, что в цивилизованных странах около 80
процентов всех детей в возрасте одного года - потенциальные гении! К трем
годам количество гениев снижается до 60 процентов. К пяти - до 50. В 12 лет
их остается 20 процентов, а к 20 годам - только пять. Это значит, что, если
активно заниматься детьми с самого раннего возраста, практически в каждом
можно взрастить талант. А вот со временем, как ни странно, способности к
самореализации затухают, если их, конечно, не развивать.
Я не удерживаюсь:
- А ваши дети? Они тоже гении?

- Знаете,- отвечает Жужа,- отец посвятил нам всю жизнь. Это потребовало от
него неимоверных усилий, и на внуков его уже просто не хватит. Что касается
нас, то мы стараемся, конечно, дать своим все возможное, но вырастут ли из
них чемпионы - не берусь сказать.
Как воспитать гения
История шахматных вундеркиндов - сестер Полгар - началась задолго до их
рождения. В середине 1960-х их отец, в ту пору молодой педагог и
психолог-любитель, Ласло Полгар, выходец из небогатой венгерской еврейской
семьи, задумал амбициозный эксперимент - вырастить детей-гениев. Изучив
биографии великих, он пришел к выводу: секрет успеха - в высочайшей степени
концентрации и долгой кропотливой работе.
За этим выводом последовал другой: подготовка выдающихся людей -
обыкновенная педагогическая задача. Теория "выращивания талантов" легла в
основу нашумевшей книги Ласло Полгара "Как воспитать гения". Затем
Полгар-папа решил подтвердить свою теорию практикой и дал в газеты
объявление: мол, требуется жена, которая родит детей для эксперимента.
Удивительно, но такая женщина нашлась: ею стала учительница из Ужгорода, что
в Закарпатье (тогда - советская Украина), с венгерскими и немецкими корнями
по имени Клара Альтбергер, случайно увидевшая объявление. После шести лет
знакомства состоялась свадьба. А вскоре у Ласло и Клары Полгар родилась
первая дочь Жужа. На дворе стоял 1969-й. Семья молодых педагогов тогда жила
в небольшом одноэтажном домике в рабочем районе Будапешта.
Собственно педагогическая часть эксперимента началась, когда Жуже
исполнилось три с половиной. Помог случай. Ребенок обнаружил в ящике шкафа
папины шахматы и очень заинтересовался. Папа был шахматистом-любителем, но
как профессиональный педагог быстро ухватился за ниточку. Началась игра.
Шахматные фигуры быстро превратились в фигуры волшебные. И вот уже конница
должна была освобождать из башни плененных королеву и короля, а пехота
прикрывать их с флангов. Словом, вместо кукол в жизнь девочки вошли шахматы.
Если поначалу отец планировал воспитать из Жужи гениального математика
(ребенок самозабвенно считал, складывая сложные числа), то теперь
четырехлетнего ребенка было невозможно оторвать от шахматной доски. Это
открывало целый мир в 1970-е, когда шахматы были самым популярным видом
спорта после хоккея с футболом: человечество замирало, отслеживая перипетии
битв Спасского с Фишером, а потом Карпова с Корчным. Тем более в маленькой
Венгрии, которая выбилась в серьезные шахматные державы, подарив миру таких
мастеров, как Мароци, Бенке, Адорьян, Лилиенталь, Портиш, Рибли, Сакс.
Словом, вопрос, кого воспитывать из ребенка, решился сам собой - шахматиста.
Выбор "амплуа" для первого ребенка предопределил и выбор для других сестер -
Софии, родившейся в 1974-м, и Юдит, родившейся в 1976-м.
Шахматы оказались идеальной сферой для применения теорий Ласло еще и потому,
что этот вид спорта не требовал от небогатых педагогов больших затрат, а вот
зарабатывать приличные деньги уже позволял. Гонорары шахматных игроков
стремительно росли: чемпионы мира зарабатывали сотни тысяч долларов, что
было немыслимо раньше. Появлялась серьезная мотивация. Надо думать, все это
по совокупности и определило выбор родителей.
Как бы то ни было, но уже первые месяцы занятий с Жужой принесли плоды. На
чемпионате Будапешта четырехлетний ребенок без единого проигрыша стал первым
среди детей до 11 лет. Папа решил, что будет растить чемпионку.
Начало 1990-х. Папа Полгар с дочерьми - еще не гениями, но уже
вундеркиндами.
- Я как сейчас помню слова папы из детства,- говорит Жужа.- Он сказал:
"Девчонки, скоро вы станете чемпионками мира, и мы уедем в Америку".
Правда, до чемпионства еще было далеко. Впереди был детский сад. Причем
русский - при советской колонии на Аллее Горького в парке Варошлигет. Детей
решили учить русскому языку: на нем говорила мама Клара, к тому же в
социалистической Венгрии он считался главным из иностранных. Потом сестры
выучат много других языков, но русский здорово помог их карьере: большая
часть шахматной элиты и тогда, и сегодня говорит на нем.
- Благодаря русскому,- признается Юдит,- мы спокойно могли общаться со всеми
русскими шахматистами, от Корчного до Крамника.
Окрыленный успехами дочери, Полгар решил дать попробовать ей поиграть со
взрослыми. Пошли в местный шахматный клуб "Красный метеор" ("страшно
прокуренный", как вспоминает по сей день Жужа). Взрослые дяди сначала
решили, что это папа пришел играть и взял с собой пятилетнюю дочь. Когда
Жужа поставила первый мат, обиженный шахматист выбежал из зала, даже не
пожав руки ребенку...
Сестры росли, с ними занимались уже не только папа с мамой, но и старшая
сестра. Дело шло явно быстрей: младшая Юдит к 12 годам уже обыгрывала
гроссмейстеров.
Постепенно родителям стало ясно: продолжение эксперимента требует от них
ухода с работы, а от детей - отказа от школы. Тем более что Жужа к семи
годам могла свободно читать и писать, а математику знала в пределах
нескольких классов средней школы. С ней помимо родителей уже занимались
профессиональные шахматисты, первым тренером стала вице-чемпион мира Ева
Каракаш, на смену которой придут еще более громкие имена.
Этот этап оказался едва ли не самым трудным в эксперименте. Органы опеки раз
за разом отвергали все просьбы семьи разрешить детям обучение дома и только
в конце года сдавать экзамены в школе. После двух лет переписки с
инстанциями в доме появилась полиция, "чтобы спасти детей от сумасшедшего
отца". Ласло Полгар был на грани срыва: реально стоял вопрос об отказе от
эксперимента.
И все же родители продержались. На выручку им пришла сама Жужа, которая в 10
лет впервые выступила на взрослом чемпионате Венгрии и стала шестой. Это
значило: она - самый молодой мастер спорта по шахматам и попала в Книгу
рекордов Гиннесса. С достижениями ее лично поздравил генсек компартии
Венгрии Янош Кадар - первое лицо в государстве и большой поклонник древней
игры. А еще через год Жужа стала первой на чемпионате мира для юношества в
возрасте до 16 лет в английском Вестергейте.
Из эксперимента - в учебники
К этому времени педагогическая доктрина Полгара по воспитанию гениев обрела
законченные формы. Если коротко, выглядит она так.
- Основа всего - занятия по выбранной специальности. Минимум четыре часа в
день. В случае сестер Полгар - это шахматы.
- Далее - иностранные языки. Вначале - один час в день. Первый год занятий -
эсперанто. Второй год - английский. Далее - любые языки по выбору. В
дальнейшем языковые занятия по три часа в день.
- Один час в день - занятия общими предметами: родной язык, естественные или
общественные науки.
- Еще один час психология, педагогика, юмор. Каждые 20 минут - анекдот.
- Один час - физкультура по выбору.
Итого, как минимум восемь часов занятий каждый день. Полный рабочий день. На
самом деле занятия растягивались порой и на 11 часов.
Обычно день в семье Полгар начинался в шесть утра. В половине седьмого
сестры уже бегали с отцом по острову Маргит на Дунае. Потом целый день -
занятия по отработанной методике. Шахматы, языки, история, география.
Шахматы, теория, практика, тренировки. До пятого класса средней школы
родители-педагоги успевали давать своим детям весь годовой материал за 7-10
дней. В конце года они экстерном сдавали экзамены и формально переходили в
следующий класс, продолжая заниматься по отцовской методике. Злые языки
утверждали: дети Полгар живут как в тюрьме. Но результаты опровергли слова
критиков - благо телевизоры и компьютеры в те времена еще не проникли в
жизнь детей так глубоко, как сегодня.
Вскоре Жужа уже говорила на семи языках - испанском, русском, немецком,
эсперанто, болгарском, французском, английском. С 12 лет она возглавляла
венгерский женский шахматный рейтинг, в 15 была первой в женском рейтинге
ФИДЕ. Вдобавок она стала основным кормильцем семьи, поскольку родители
уволились с работы и занимались только детьми. Но с новыми успехами пришли и
новые трудности: юной чемпионке трудно было согласовывать свой талант с
действительностью. Особенно ее возмущало деление шахмат на женские и
мужские - чтобы опровергнуть его, старшая из сестер Полгар в 1990 году
первой из женщин стала гроссмейстером по мужской версии.
1997 год. Юдит Полгар против Гарри Каспарова
А чемпионкой мира среди женщин Жужа Полгар стала в 1996-м, достаточно легко
выиграв чемпионат мира. Позже, однако, этот титул был отозван, так как она
не стала играть обязательные регулярные игры из-за ухода за ребенком.
Судебные тяжбы с ФИДЕ тянулись долго, в результате Жужа их выиграла, но
звание шахматные бюрократы ей так и не вернули.
Тем временем младшие сестры быстро догоняли старшую. В 1988-м втроем они
приняли участие в женской шахматной олимпиаде и произвели настоящий фурор.
Венгерская команда в составе семейного трио - 19-летней Жужи, 14-летней
Софии и 12-летней Юдит - стала золотым призером олимпиады, причем впервые в
истории. При этом Юдит получила еще и звание лучшего игрока, став настоящим
открытием олимпиады в Салониках. Не пройдет и года, как старшая сестра
уступит младшей женский шахматный Олимп, на вершине которого Юдит царит по
сей день. Вот уже 20 лет.
В том же, 1989-м, заявила о себе на весь мир и средняя, София: в 14 лет
получила титул мастера спорта на чемпионате мира в Риме и набрала наибольшее
количество очков за всю историю мировых чемпионатов по шахматам - 2879.
Тогда же София стала международным гроссмейстером (среди женщин) и
международным мастером (среди мужчин). В 1994-м она получила шахматного
"Оскара". Но большая шахматная карьера у нее не сложилась и чемпионкой мира
она не стала. По мнению специалистов, не хватило характера - того
самозабвения и фанатизма, которые отличают больших шахматистов.
Жужа и Юдит тоже считали Софию "слабым звеном" в семейном трио, в общем, по
тем же причинам. Сама же София, признавая, что не умеет так отчаянно
сражаться за доской, как ее сестры, отшучивается:
- Только не подумайте, будто дело в том, что шахматы - это слишком много для
меня,- говорит она.- Скорее уж это слишком мало.
Партия жизни
Как бы то ни было, но когда старшим сестрам Полгар в свое время исполнилось
по 20, девушки решили, что жизнь - это не только шахматы. Они вышли замуж,
родили детей, стали уделять время семьям и снизили накал неустанной работы
над шахматами, из которой ранее состояла их жизнь. Как говорится, природа
взяла свое. В 1999-м София вышла замуж за грузинского гроссмейстера Иону
Косашвили и уехала жить в Израиль. Недавно, как раз перед фестивалем Полгар
в Будапеште, она вместе с Юдит выпустила для детей книгу о шахматах, впервые
попробовав себя в амплуа книжного дизайнера. На мой взгляд, получилось
неплохо.
Старшая, Жужа, замужем уже второй раз. С шахматами не расстается. Занимает
пост вице-председателя ФИДЕ по женской секции. Последние годы, когда дети
подросли, снова стала чаще выступать на турнирах. В 2005-м в очередной раз
попала в Книгу рекордов Гиннесса, установив рекорд по количеству партий:
играя одновременно на 326 досках, она выиграла 309 партий, 14 свела вничью и
проиграла лишь три. В 2006-м - снова рекорд: за 17 часов экс-чемпионка мира
Жужа Полгар сыграла подряд 1131 партию! Так что, так или иначе, но жизнь
сестер, даже после ухода из больших шахмат, связана с этой загадочной игрой.
Это их профессия, судьба, планида - как ни назови.
Ну а то, что не удалось сделать в шахматах двум старшим сестрам, продолжает
доказывать младшая, чья карьера оказалась самой звездной. Стала в свое время
самым молодым гроссмейстером в мире (в 15 лет, на месяц раньше самого Бобби
Фишера). Юдит победила едва ли не всех ныне живущих гроссмейстеров-мужчин.
Иногда кажется, что она и сама не знает, на какие еще рекорды нацелил ее
папа Ласло, который понемногу отошел от управления "семейным шахматным
предприятием". Как он и обещал дочерям когда-то, педагог-экспериментатор
перебрался в итоге в Америку. Само собой, вместе со вторым участником
успешно завершившегося эксперимента - мамой Кларой из Закарпатья.
Ласло Полгар, как и обещал в своей книге, "вырастил гениев". Но карьеру
менеджера трех гениальных дочек решил не продолжать: этой полной хлопот и
борьбы деятельности он предпочел безбедную жизнь американского пенсионера.
Федор Лукьянов, Будапешт
http://newrezume.org/news/2016-05-01-14252

Он был украшением человечества.

Матвей Петрович Бронштейн прожил всего тридцать один год. Его жизнь оборвалась в подвалах НКВД, где он был расстрелян через пятнадцать минут после оглашения смертного приговора.

Весть о гибели известного физика-теоретика и прекрасного человека, которому предвещали гениальное будущее, потрясла всех, кому посчастливилось знать его. Спустя годы нобелевский лауреат академик Ж. И. Алферов в письме к дочери вдовы Матвея Петровича писал: «Среди потерь, понесенных институтом и наукой, убийство Матвея Петровича Бронштейна является одним из самых трагических и бесконечно тяжелых. Мы потеряли не просто замечательного ученого, писателя, человека, мы потеряли для страны будущее целой научной области».

Академик имел в виду физическую космологию, поскольку молодой физик, один из первых в советской науке, стал заниматься исследованиями в этой области, создав оригинальную теорию, объяснившую некоторые важные физические явления во Вселенной.

Работы по космологии — это только часть его научного наследия. Один из исследователей творчества Матвея Петровича как-то заметил: «Даже если бегло взглянуть на перечень его собственных работ, становится ясно, что за свою тридцатилетнюю жизнь он сделал многое. Однако у тех, кто знал его лично, нет никаких сомнений, что несделанным осталось более». Он же напомнил, что «важнейшие достижения многих выдающихся физиков относятся к их “послетридцатилетнему” периоду творчества».

Нам не дано предвидеть, как бы сложилась жизнь Бронштейна, если бы он уцелел в годы Большого террора. Но, судя по его близким друзьям, которые одновременно с ним входили в науку и впоследствии стали выдающимися учеными, можно предположить, что Матвей Петрович занял бы достойное место в ряду известнейших физиков-теоретиков.

Матвей Бронштейн и его брат-близнец Исидор родились 2 декабря 1906 года в городе Виннице (Украина) в семье врача. В дружной семье росла также дочь Михалина. С раннего возраста мальчики пристрастились к чтению книг. Отец всячески поощрял это увлечение, регулярно принося им новые книги, в основном познавательные. Братья не успели получить среднее образование. Этому помешала разразившаяся Первая мировая война. Они лишь успели сдать экстерном экзамены за три класса гимназии. В начале войны отца как врача мобилизовали в армию, и мать с детьми, лишившись кормильца, переехала к своим родителям в Киев. Во время обеих революций 1917 года и последовавшей за ними Гражданской войны семья изведала все невзгоды этого смутного времени: голод, погромы, трудности с учебой детей.

Когда в 1920 году в Киеве установилась советская власть, мальчики, стараясь наверстать упущенное время, стали ежедневно посещать городские библиотеки, где с головой окунулись в море книг, предпочитая самостоятельное книжное образование школьному. Со временем для Матвея приоритетной стала научная литература. К семнадцати годам он приобрел обширные знания в области астрономии и физики. Исидора же больше интересовали архитектура и градостроительство.

В 1924 году Матвей Бронштейн начал посещать кружок любителей физики при Киевском университете. Благодаря природным данным, пытливому уму, постоянному стремлению познать сущность физических процессов он уже в то время был подготовлен к научной деятельности. Руководитель кружка, опытный педагог профессор П. С. Тартаковский, очень быстро убедился в необыкновенных способностях своего нового ученика и создал ему благоприятные условия для научной работы. В скором времени Бронштейн порадовал учителя, опубликовав несколько статей в области квантовой физики. В 1926 году Тартаковский переезжает в Ленинград, а еще через год, вероятно по совету учителя, Матвей покидает Киев, чтобы поступить в Ленинградский университет.
Бронштейн читает лекцию по квантовой механике

Бронштейн читает лекцию по квантовой механике

Там Бронштейн одновременно с учебой на физическом факультете посещал лекции по астрономии, так как еще в Киеве увлекался ею. Видимо, поэтому он поначалу оказался в компании студентов-астрономов. Со многими подружился, но особенно близко с Виктором Амбарцумяном, будущим академиком, одним из основоположников теоретической астрофизики в СССР. Они часто общались, дискуссировали по многим вопросам астрономии. Эти полезные беседы в значительной степени предопределили его будущие успехи в космологии.

В то время большой популярностью в университете пользовался студенческий коллектив «Джаз-банд». Его участники разыгрывали шуточные миниатюры и скетчи из студенческой жизни, устраивали вечера поэзии, различные семинары. Основателями были фанатично влюбленные в физику студенты: Лев Ландау (Дау), Дмитрий Иваненко (Димус) и Георгий Гамов (Джони), именовавшие себя «мушкетерами». Молодежь привлекала возможность от души повеселиться в компании остроумных и славных ребят и одновременно посещать полезные семинары по физике, которые проводили «мушкетеры».
Дома у сестер Каннегисер: Л. Ландау, Е. Каннегисер, В. Амбарцумян, Н. Каннегисер, М. Бронштейн

Дома у сестер Каннегисер: Л. Ландау, Е. Каннегисер, В. Амбарцумян, Н. Каннегисер, М. Бронштейн

Своим знакомством с «мушкетерами» Бронштейн был обязан Жене Каннегисер — одной из членов «Джаз-банда». В один из весенних дней 1927 года Женя, выходя из лаборатории на Васильевском острове, увидела невысокого темноволосого юношу в больших очках, в распахнутой куртке, так как был неожиданно очень теплый день. Это обстоятельство побудило общительную девушку заговорить с ним строкой из поэмы Николая Гумилева: «Свежим ветром снова сердце пьяно…» На что тот незамедлительно продекламировал последующие строки, а также все вступление к этой поэме. По дороге в университет они продолжали читать друг другу свои любимые стихи.

При первой встрече с «мушкетерами» Женя рассказала им, что нашла замечательного человека, и они радушно приняли Матвея в свою семью. Вот как она вспоминает его в те годы: «Он был исключительно “цивилизован” не только в том смысле, что он много читал, почти обо всем думал, но для очень молодого человека был необыкновенно деликатен по отношению к чувствам и ощущениям других людей, очень благожелателен».

Согласно традиции «мушкетеры» присвоили Матвею второе имя — Аббат. Так возник дружный союз молодых ярких звезд, каждый из которых оставил заметный след в науке.

По-разному сложились жизненные пути друзей-«мушкетеров». Георгий Гамов, окончив университет, поступил в аспирантуру Радиевого института. Через два года его командировали в город Геттинген на стажировку к Максу Борну. Находясь за рубежом, Гамов сделал первостепенной важности открытие, связанное с проблемой альфа-распада радиоактивных ядер, и вернулся на родину прославленным физиком. Однако, когда осенью 1931 года он получил приглашение участвовать в конференции в Риме, власти отказали ему в выездной визе.

Став невыездным, Гамов, тогда уже член-корреспондент АН СССР, занялся созданием Института теоретической физики, в котором предполагалось, что вместе с ним основные позиции займут Ландау и Бронштейн. Этот проект провалили академики-экспериментаторы, и тогда Гамов твердо решил навсегда покинуть Советский Союз. Воспользовавшись персональным приглашением на Седьмой Сольвеевский конгресс, Гамов с женой выехали осенью 1933 года в Брюссель, и после окончания работы конгресса они отправились на ПМЖ в США.

Благодаря блестящим успехам в теоретических исследованиях в области ядерной физики, космологии и биологии Георгий (Джордж) Гамов вошел в число выдающихся физиков ХХ века. Он умер в августе 1968 года и похоронен в городе Болдер, штат Колорадо.

Второго из трио «мушкетеров», Льва Ландау, после университета зачислили в аспирантуру Ленинградского физико-технического института (ЛФТИ). В 1929 году Наркомпрос направил его на полтора года в европейские научные центры, где он был дружелюбно принят многими известными физиками-теоретиками. Длительное знакомство с ними и их новейшими исследованиями весьма существенно проявилось в его дальнейшей научной деятельности.

В 1936 году Ландау вернулся в Ленинград, но год спустя уехал в Харьков, где возглавил теоротдел в Украинском физико-техническом институте (УФТИ). Пять лет пребывания в Харькове были исключительно плодотворными. Он опубликовал более двадцати важнейших работ, создал физическую школу, одну из лучших в стране.

Наступил злопамятный 1937 год. Репрессивный сталинский каток докатился до УФТИ. Последовали аресты сотрудников, двоих из которых расстреляли. Такая же участь грозила Ландау. Спасаясь, он уехал в Москву, где год с небольшим работал в Институте физических проблем у академика П. Л. Капицы. Но и там его нашли: 27 апреля 1938 года арестовали по обвинению в контрреволюционной деятельности. Вряд ли бы он уцелел, если бы не энергичная настойчивая помощь Петра Леонидовича. Благодаря ему Ландау, отсидев в тюрьме ровно год, вышел на свободу.

После вынужденного перерыва у Льва Давидовича начался новый период научного творчества, в течение которого он выполнил ряд уникальных работ, принесших ему славу одного из самых выдающихся физиков-теоретиков своего времени.

7 января 1962 года Ландау по пути в Дубну попал в крупную автомобильную аварию. Кроме множества ушибов и переломов врачи обнаружили у него серьезные травмы черепной коробки и мозга. Лучшие мировые нейрохирурги и травматологи боролись за жизнь гениального ученого. Они спасли его, и он, прожив еще шесть лет, скончался 1 апреля 1968 года, на четыре месяца позже своего друга Георгия Гамова.

Лев Ландау любил и ценил Матвея Бронштейна. Их дружба оказалась самой прочной среди участников «Джаз-банда». Жена Бронштейна рассказывала, что Ландау часто посещал их семью. Обычно друзья уединялись в комнате Матвея, где часами обсуждали важные вопросы новейшей физики. Так, например, в ходе этих бесед родилась совместная работа «Второй закон термодинамики и Вселенная», опубликованная в 1933 году в немецком физическом журнале. В те же годы Ландау задумал написать учебник по теоретической физике. Разумеется, соавтором он выбрал своего друга Бронштейна, уровень знаний которого не уступал его собственным. Сохранилась копия рукописи первой части учебника с надписью на титульном листе: «М. Бронштейн, Л. Ландау. Статистическая физика». Однако арест Матвея Петровича прервал многообещающее сотрудничество двух замечательных физиков. Позднее Ландау нашел другого достойного соавтора — Е. М. Лифшица. Они создали многотомный труд «Курс теоретической физики», который стал основным пособием для физиков многих стран мира.
Лидия Чуковская

Лидия Чуковская

В 1929 году Матвей Бронштейн окончил ЛГУ и начал работать научным сотрудником в ЛФТИ, где продолжил заниматься своими исследованиями. Он активно участвовал в знаменитых физических семинарах членкора АН СССР Я. И. Френкеля, высоко ценившего аналитические способности молодого физика. К тому времени он уже считался серьезным перспективным физиком-теоретиком, преподавал в ЛГУ, ЛПИ и других институтах. Через четыре года он женился на Лидии Корнеевне Чуковской, дочери писателя Корнея Ивановича Чуковского, работавшей редактором в Ленинградском отделении Детиздата. В семье воспитывалась ее дочь от первого брака Люша (Елена) — будущий литературовед.

Приятным сюрпризом для Лидии Корнеевны оказалась увлеченность мужа литературой, будь то поэзия или проза. Поражала его феноменальная память — многие фрагменты из прочитанного он без труда воспроизводил наизусть. Иностранные книги читал большей частью в подлиннике, благо в совершенстве владел четырьмя европейскими и в меньшей степени несколькими другими языками. Убедившись в обширных познаниях мужа, Лидия Корнеевна шутя называла его «без пяти минут академиком». Высокого мнения о зяте был и Корней Иванович. На него производили сильное впечатление редкая эрудированность Матвея Петровича, разносторонность познаний во многих областях науки и культуры. Ему принадлежат слова: «Если б вся наша цивилизация погибла — Бронштейн один собственными силами мог бы восстановить энциклопедию от А до Я».

Попав после женитьбы в литературную среду, Бронштейн не потерялся в ней. Несмотря на чрезвычайную занятость научными и лекторскими делами, он регулярно публиковал научно-популярные статьи и очерки в природоведческих журналах. Самуил Яковлевич Маршак, возглавлявший Ленинградское отделение Детиздата, задумал в те годы создать серию научно-популярных книг для юношества. В лице Матвея Петровича он нашел идеального автора для будущих произведений.

Как раз тогда Бронштейн увлеченно работал над книгой о гелии, впоследствии названной «Солнечное вещество». В ней занимательно рассказывалась история открытия гелия на Солнце и затем на Земле. Маршак принял живое участие в подготовке ее к изданию. Книга вышла под его редакцией и была горячо встречена любознательной молодежью. Академик Алферов вспоминал, что впервые прочел «Солнечное вещество», когда ему было десять лет, и книга открыла для него новый мир. Другой академик Л. Ландау в предисловии к ее переизданию отметил: «Книга представляет собой незаурядное явление в мировой популярной литературе. Она написана настолько просто и увлекательно, что чтение ее, пожалуй, равно интересно любому читателю от школьника до физика-профессионала».

Бронштейн успел написать еще две книги для молодежи: «Лучи икс» и «Изобретатель телеграфа». И это еще не все: дефицит времени не помешал ему заниматься также и редакторским делом. Под редакцией Матвея Петровича и с его предисловием вышли переводы нескольких книг известных зарубежных физиков, в том числе классический труд Поля Дирака «Основы квантовой механики».
Матвей Бронштейн читает лекцию по теории гравитации

Матвей Бронштейн читает лекцию по теории гравитации

Однако свое главное призвание Матвей Бронштейн нашел в физике. За короткий срок, отведенный ему судьбой, им было выполнено более тридцати исследований, поражающих глубиной проникновения автора в суть явлений. Среди них отметим работы по космологии, теории полупроводников, физике атомного ядра, квантовой теории гравитации. Разработками в области физической космологии Матвей Петрович занимался в 1936 году, но довести их до конца он не успел — через год его арестовали. И только спустя 30 лет о них вспомнил академик Я. Б. Зельдович. В книге «Релятивистская астрофизика» он подробно рассказал о чрезвычайно интересных идеях Бронштейна, об их значимости для исследований физических явлений в космосе.

В ноябре 1935 года Матвей Петрович защитил докторскую диссертацию на тему «Квантование гравитационных волн». Известные физики И. Е. Тамм и Б. А. Фок отметили высокий уровень теоретических исследований этой сложной и важной физической проблемы. Бронштейн продолжил интенсивно развивать свою теорию квантования волн и после защиты, но завершить исследования ему было не суждено.

В конце июля 1937 года Бронштейн уехал на лечение в Кисловодск. По дороге на Кавказ он заехал навестить родителей в Киев. Вскоре после отъезда Матвея Петровича на его ленинградскую квартиру явились молодчики из НКВД. Не застав его дома, они взломали полы в поисках спрятанного оружия. После их ухода жена Бронштейна, Лидия Корнеевна Чуковская, бросилась искать верного человека, готового срочно отправиться в Киев, чтобы сообщить мужу об угрозе ареста и уговорить его немедленно скрыться в надежном месте. На беду время было летнее, и близкие друзья отдыхали неизвестно где. Поиски такого человека затянулись, время было упущено, и избежать трагических последствий было уже невозможно.
Юный Матвей Бронштейн

Юный Матвей Бронштейн

Бронштейна арестовали в ночь с 5 на 6 августа в доме родителей. Как и в Ленинграде, люди в форме НКВД перевернули квартиру вверх дном в поисках оружия и взрывчатки. Прощаясь с родными, Матвей Петрович успел только сказать: «Не беспокойтесь, я ненадолго». Верил ли он сам или просто утешал их? Больше его не видели ни живым, ни мертвым. Лидия Корнеевна узнала страшную весть на второй день после ареста мужа. Не теряя времени, она и Корней Иванович начали обращаться в разные судебные инстанции с запросами о положении задержанного Бронштейна, но всюду им отвечали одной и той же сухой фразой: «Сведений не имеем». Только значительно позже стало известно, что Матвея Петровича в течение недели допрашивали в киевских застенках, а затем как особо опасного преступника отправили под усиленным конвоем в распоряжение Ленинградского УНКВД. Его ученица случайно оказалась на перроне ленинградского вокзала, когда прибыл киевский поезд и из вагона вывели арестованного Бронштейна. Позднее она рассказала об этом Лидии Корнеевне: «Он шел между двумя охранниками — по револьверу с обеих сторон. Третий позади — в затылок. Матвей Петрович — обросший бородой, без шапки, руки назад, а на плечах болтается полотенце. Рубашка из-под пиджака грязная и драная. Прорехи от ворота чуть не до живота. Публика глазела на это очкастое чучело».

В тюрьме Матвей Петрович пробыл чуть больше полугода — вплоть до трагической развязки. В камере, рассчитанной на 16 человек, находилось примерно 150 заключенных. Чудом выживший сокамерник рассказал, что ярче других ему запомнился Бронштейн, который отличался «необыкновенной концентрацией интеллекта, культуры и нравственных чувств». Иногда, когда обстановка в камере это позволяла, Матвей Петрович по просьбе заключенных рассказывал об исторических личностях (Галилее, Эйнштейне и других), читал любимые стихи, прежде всего Пушкина и Блока. Сначала его вызывали к следователям нечасто и ненадолго. Возвращался в камеру он со следами побоев на теле, но вел себя стойко, не жаловался, не терял надежду на помощь друзей и знавших его известных физиков. Однако к концу следствия допросы стали более частыми и отличались особой жестокостью. В последний раз он отсутствовал трое суток, после чего его — истерзанного и полуживого — принесли на руках и бросили на топчан. Придя в сознание, он, по свидетельству соседа, долго находился в состоянии сильного отчаяния, сокрушаясь, что не выдержал пыток и оговорил себя.

Тем временем Чуковский, оставшись в полном неведении об участи своего зятя, по совету знакомого адвоката обратился с письмом непосредственно к самому вождю. В письме он охарактеризовал Матвея Петровича человеком, необъятно эрудированным, автором замечательных научно-популярных книг для юношества, а также, ссылаясь на мнения академиков А. Иоффе и В. Фока, ученым с большим будущим. В заключение Корней Иванович просил Сталина лично ознакомиться с делом арестованного Бронштейна и, если он найдет нужным, вмешаться в него. К письму были приложены научная характеристика М. П. Бронштейна, подписанная знаменитыми физиками Л. И. Мандельштамом, С. И. Вавиловым, И. Е. Таммом, и их общее послание Сталину. Потеряв много времени в ожидании ответа, Чуковский и Маршак предприняли шаги для встречи с руководителями высших судебных органов — А. Я. Вышинским и В. В. Ульрихом. Те любезно приняли писателей, каждый из них обещал ознакомиться с делом Бронштейна. Через некоторое время они сообщили, что ничем помочь не могут: Матвея Петровича уже нет в живых.
Нильс Бор

Нильс Бор

Сейчас, когда стали известны все обстоятельства тщетных попыток освободить замечательного физика из когтей НКВД, можно только сожалеть, что была упущена возможность обратиться за помощью к Нильсу Бору, человеку отзывчивому и хорошо знавшему Матвея Петровича. Известно фото, на котором запечатлены Нильс Бор, его сотрудник Леон Розенфельд, Лев Ландау и Матвей Бронштейн, обсуждавшие сложную физическую проблему. Датский ученый пользовался огромным авторитетом в Советском Союзе, и его веское слово в защиту сверходаренного физика могло посодействовать его освобождению.

Суд над Бронштейном состоялся 18 февраля 1938 года. Его дело рассматривала выездная сессия Военной коллегии Верховного суда. Заседание длилось всего двадцать минут. Он был обвинен в «активном участии в контрреволюционной фашистской террористической организации» и приговорен к высшей мере наказания — расстрелу с конфискацией всего личного имущества. Решение суда исполнили в тот же день, через пятнадцать минут после оглашения приговора.

Разумеется, никакого судебного разбирательства не было. Даже при поверхностном знакомстве с делом Бронштейна стала бы очевидной абсурдность приписанных ему обвинений. Человек отнюдь не богатырского здоровья физически не мог заниматься научным творчеством, писать и редактировать книги, преподавать в нескольких вузах и одновременно заниматься террористическими акциями. Но кого это интересовало? Это был не суд, а конвейер смерти, раздавивший, как никчемную букашку, великолепного ученого, который «останься он жив, сделался бы одной из слав нашего отечества… они застрелили человека могучих духовных сил, замечательного ума и таланта» (Лидия Чуковская). И как здесь не вспомнить неоднократно цитируемые слова из стихотворения Юнны Мориц:

Кто это право дал кретину —
Совать звезду под гильотину?
Матвей, Михалина и Исидор Бронштейны

Матвей, Михалина и Исидор Бронштейны

Родители Матвея Бронштейна ненадолго пережили своего сына. Их судьба была не менее трагична. В 1941 году, эвакуируясь из Киева, они и их второй сын Исидор застряли на железнодорожной станции Мирск, где заразились сыпным тифом. Санитары обнаружили их в бессознательном состоянии, но еще живых. Пожилых родителей оставили умирать прямо на платформе, а молодого Исидора увезли в тифозный барак, где ему удалось выжить. Ослабленный, еле живой, он пытался разыскать родителей, но их следы затерялись в общем хаосе.

Матвея Бронштейна реабилитировали 15 мая 1957 года. Лидии Корнеевне помог в этом Лев Ландау, тогда уже академик и Герой Соцтруда. Он обратился в Главную военную прокуратуру с просьбой восстановить честное имя Матвея Петровича Бронштейна. В частности, Ландау писал: «В его лице советская физика потеряла одного из наиболее талантливых своих представителей, а его научно-популярные книги принадлежат к лучшим имеющимся в мировой литературе».

Лидия Корнеевна, до конца своих дней верная памяти мужа, долгое время вела поиски места его захоронения. Впоследствии ей стало известно, что тела расстрелянных заключенных свозились на территорию лагерей, скрытых под названием «Полигон для учебных стрельбищ», находившихся под Ленинградом, неподалеку от станции Левашево. За год до ее смерти в этом городке установили скромный памятник Бронштейну.

В июле 1991 года в древнем сицилийском городе Эриче, в Научном центре им. Этторе Майорана, проходила очередная международная конференция по субъядерной физике. В ней принимал участие российский академик Л. Б. Окунь. Демонстрируемая им работа была проведена по методологии, которая базировалась на уникальном и оригинальном по своей простоте физическом принципе. В своем докладе он упомянул, что идея этого принципа была предложена в 30-е годы Матвеем Петровичем Бронштейном. Простой и глубокий подход очень понравился присутствующим, и они заинтересовались неизвестным им физиком. По их просьбе Лев Борисович подробно поведал им историю о замечательном физике и его страшной судьбе. Рассказ произвел такое сильное впечатление, что организаторы конференции решили учредить стипендию имени М. П. Бронштейна. Лишь еще один российский ученый был удостоен такой чести — академик А. Д. Сахаров.

Матвей Петрович Бронштейн — исключительное явление в истории физики. Свои ценнейшие исследования он выполнил всего за одиннадцать (!) лет активного творчества, одновременно успев проявить себя как прекрасный педагог и успешный писатель. Известный историк науки, автор нескольких книг о знаменитых физиках Г. Е. Горелик с особым почитанием относился к памяти Бронштейна. Восхищенный необычайной личностью безвременно погибшего молодого ученого, он писал: «Это сейчас, зная о нем, быть может, больше, чем о своих родственниках, я понимаю, что Матвей Петрович был украшением рода человеческого».

Впереди его еще ожидали многие дела. Он ушел тридцатилетним из жизни, далеко не исчерпав своих творческих сил, замыслов, безграничных возможностей щедрого дарования.

Исаак Дондик

http://evreimir.com/116215/on-byl-ukrasheniem-chelovechestva-o-zhizni-i-smerti-fizika-matveya-bronshtejna/

Голда Меир. Уметь плакать с переполненным сердцем и смеяться…

https://linagor.wordpress.com/2016/05/03/golda-meir/

Сергей Протасов -
ЕВРЕИ,ЕВРЕИ- КРУГОМ ОДНИ ЕВРЕИ

Когда знаменитый писатель Вениамин Каверин только
приступил к наброскам плана «Двух капитанов»,
его старший брат Лев Зильбер выл от боли,
получая удары коваными сапогами под ребра и корчась
на каменном полу Бутырки.
Из него выбивали признание в намерении заразить Москву
энцефалитом через водопровод.


Это был второй его арест. Первый раз вирусолога
Зильбера арестовали в 1930-м «за распространение чумы в
Советской Армении», сразу после того, как он победил
страшную эпидемию этой болезни в Нагорном Карабахе.
Он не оговорил себя тогда и не собирался делать это сейчас —
никакие пытки не могли заставить его подписать признание в
шпионаже в пользу иностранного государства.

Человек огромной воли и мужества, он напишет позже в
своем дневнике:
«Следователя нужно оставлять раздраженным, доведенным до
бешенства, проигравшим в дуэли между безоружным человеком
и махиной палачества, подлости и садизма».

Всего пару месяцев назад — весной 1937 года — он совершил
прорывное открытие. Выделил из мозга человека, умершего от клещевого энцефалита, первый в истории медицины штамм
этого смертельного вируса.


Вакцину он разработать не успел — вместо лаборатории его ждали донос, тюремная камера, сломанные ребра, отбитые
почки, пытки бессонницей и голодом.

Его отправили отбывать срок в Печорские лагеря, где он почти
уже умер от голода и переохлаждения, когда жена начлага начала раньше времени рожать. Зильбер удачно принял
ребенка и в благодарность был назначен главным врачом в лазарет.


Заключенные в то время массово умирали от пеллагры — тяжелой разновидности авитаминоза.
Зильбер провел серию опытов и разработал лекарство от
пеллагры на основе мха и дрожжей.

Тысячи жизней были спасены.

Лагерного доктора срочно забрали в Москву. В 1939 году он
был освобожден и стал заведующим отделом вирусологии в
Центральном институте эпидемиологии и
микробиологии Наркомздрава СССР, однако в 1940-м был арестован в третий раз.

> Его снова пытали, и он снова
> ничего не подписал. В результате
> он
>
> оказался в «химической шарашке»,
> где разрабатывали дешевые
> методы
>
> производства спирта. Там,
> покупая у зэков живых крыс за
> махорку, он
>
> провел серию экспериментов, в
> ходе которых подтвердил
> вирусный
>
> механизм возникновения рака.
> Свое революционное открытие он
> записал
>
> микроскопическим шрифтом на
> двух листках папиросной бумаги,
> которые
>
> смог незаметно передать на волю
> во время свидания с первой женой.
> Она
>
> — сама известный микробиолог —
> сумела собрать подписи
> авторитетных
>
> медицинских светил СССР под
> просьбой освободить
>
> гениального коллегу.
> Открытие Зильбера было
> настолько ценным, что за
> вирусолога вступился
>
> даже главный хирург Красной
> Армии Николай Бурденко. Его
> письмо с
>
> подписями более чем десятка
> академиков легло на стол Сталину
> в марте
>
> 1944 года. В тот же день Зильбера
> освободили.
>
> Летом 1945-го он нашел и вывез в
> СССР семью — жену, сестру жены и
>
> двоих сыновей, уцелевших в
> немецких рабочих лагерях, где
> они провели
>
> три с половиной года. В том же
> году произошло из ряда вон
> выходящее
>
> событие:
>
> Сталин лично извинился перед
> ученым и вручил ему премию
> своего имени.
>
> Другого такого случая, когда
> всесильный генералиссимус
> попросил
>
> прощения у «стертого в лагерную
> пыль», битого, ломаного, но не
>
> сломленного интеллигента,
> история не помнит.
>
> Льва Зильбера избрали
> действительным членом Академии
> медицинских наук,
>
> назначили научным руководителем
> Института вирусологии АМН СССР
> и
>
> главой отдела вирусологии и
> иммунологии опухолей Института
>
> эпидемиологии, микробиологии и
> инфекционных болезней АМН СССР.

Одержать победу над раком Льву Зильберу так и не удалось.
Но всей своей жизнью он смог доказать,
что страшная опухоль произвола, поразившая нашу родину,
отступает перед твердостью человеческого духа и чистотой сердца.
>
> Лев Александрович Зильбер
> навсегда останется в нашей
> памяти не только
>
> великим ученым, но и безоружным
> человеком, выигравшим дуэль с
> «махиной
>
> палачества, подлости и садизма».

http://newrezume.org/news/2016-05-18-14500

Вождь советской авиации

2016

Генерал Дуглас – под этим псевдонимом бесстрашно сражался летчик-самоучка Яков Смушкевич. Он был первым евреем – дважды Героем Советского Союза, а немцы обещали миллион марок тому, кто его собьет. Но непобедимый в небе противниками, он был расстрелян «своими» во время войны. Его гибель немцы радостно сравнили с потерей пяти авиадивизий.

Яков родился 14 апреля 1902 года в местечке Рокишкис в Литве, недалеко от границы с Пруссией, в семье деревенского портного Вульфа Смушкевича. С началом Первой мировой войны ему, только что закончившему начальную школу, пришлось переехать с семьей в Вологду. Причиной стал приказ главкома русской армии о выселении из прифронтовых районов всех евреев, объявленных потенциальными немецкими шпионами. После окончания войны он вернулся в Литву, занятую в то время немецкими войсками, бесчинства которых привели к вновь вынужденному бегству в соседнюю Белоруссию.

В Белоруссии он вступил сразу и в Красную Армию, и в партию – и очень скоро его назначили политруком роты. В ходе советско-польской войны Смушкевич был контужен и в бессознательном состоянии попал в плен к полякам, из которого вскоре ему удалось бежать. После этого он стал комиссаром батальона Красной Армии, а летом 1921 года уже был назначен и помощником военкома полка дивизии. После Гражданской войны боролся с бандами, которые часто проникали на территорию Белоруссии через польскую границу. В июне 1922 года под командованием 20-летнего военкома в окрестностях местечка Пуховичи была разгромлена банда знаменитого атамана Березы, долгое время наводившая ужас на население и власть.

Назначенный после этого ответственным организатором партийной работы в истребительную авиационную эскадрилью, Смушкевич и «заболел» небом. Участвуя в агитполетах, он внимательно наблюдал за действиями пилотов в воздухе. На земле он подолгу беседовал с механиками и летчиками о премудростях летного дела. По его просьбе пилоты иногда давали ему возможность управлять самолетом. Вскоре он уже совершил и свой первый самостоятельный вылет. Втайне совершенствуя свое мастерство, через некоторое время летчик-самоучка стал летать не хуже своих подчиненных.

Вскоре, освоив высший пилотаж на новейших истребителях, он уже занимал первые места в стрельбе из пулемета и точной бомбардировке в проводимых учениях. Курс летной подготовки и пилотское свидетельство Смушкевич получил лишь в 1932 году, имея к тому времени уже не одну сотню налетанных часов. А вскоре авиабригада под его руководством была признана лучшим соединением ВВС Белорусского военного округа.

В 1936 году Смушкевич был направлен военным советником по авиации в охваченную гражданской войной Испанию. Несмотря на то, что в Испании фашистские летчики летали на истребителях, во многом превосходивших советские, никому из них не удалось победить таинственного аса под псевдонимом «Дуглас». Смушкевич со своими летчиками сбивал немецкие самолеты один за другим, выслушивая от Москвы после каждого боя: «Вас послали не летать, а руководить!» Но Яков Вульфович вновь и вновь поднимался в небо, налетав за восемь месяцев пребывания в Испании 223 часа, наводя ужас на немцев, полностью проигравших битву в небе.

Именно он сыграл решающую роль в разгроме итальянского экспедиционного корпуса в марте 1937 года под Гвадалахарой, лично сбив несколько самолетов противника. Впервые в практике боевой авиации он применил принцип сосредоточения крупных воздушных сил и ударов по врагу массированными налетами. А чтобы сократить время, необходимое для перехватов фашистских самолетов, ввел новый порядок взлета истребителей без предварительного их выруливания на старт. По возвращении в Москву ему вручили орден Ленина и Звезду Героя Советского Союза «за успешную организацию борьбы с авиацией противника, личное мужество и героизм». Тогда же Якову Вульфовичу, отчество которого, по мнению Сталина, не подходило советскому военачальнику, пришлось стать Яковом Владимировичем.

Во время одного из тренировочных полетов Смушкевич попал в аварию. Его вытащили из-под обломков с переломанными от ступней до бедер ногами и тяжелыми ранениями головы. Когда же через несколько дней он пришел в сознание, первое, что его интересовало, – сможет ли он летать. Требовалась срочная операция тазобедренного сустава. Врачи предупредили его, что, возможно, придется ампутировать ноги. К счастью, операция прошла успешно. Смушкевич как мог форсировал лечение. Трудно описать, сколько упорства проявил Смушкевич, чтобы заставить свои ноги слушаться.

Раньше предполагаемого всеми срока он перешел с костылей на палку. Превозмогая боли, начал упражняться на автомобиле, нажимая на педали. Дома он бросал палку и учился ходить без нее. И все ради поставленной цели – быстрее сесть в самолет и самостоятельно подняться в воздух. Через некоторое время, несмотря на запрет врачей, он добился разрешения поехать на аэродром и посмотреть полеты. Там он не вытерпел, сразу же сел в самолет и самостоятельно взлетел.

В конце мая 1939 года разгорелся советско-японский вооруженный конфликт на реке Халхин-Гол в Монголии. В первых же боях советская авиация, спешно переброшенная в район боевых действий, понесла чувствительные потери. Для укрепления авиачастей, участвующих в боях у реки Халхин-Гол, туда была направлена группа из 48 летчиков во главе с Смушкевичем. Разгром японской авиации в боях у Халхин-Гола принес ему вторую звезду героя. Когда он вернулся с Халхин-Гола, искалеченные ноги кровоточили. Медики настаивали на очередной операции, но он отправился воевать, приняв активное участие в советско-финской войне. Именно тогда и выявились недостатки советской авиации, о которых он не раз говорил на всех совещаниях, предшествовавших войне.

И зачастую точка зрения Смушкевича резко отличалась от мнения Сталина. Указывая на неконкурентоспособность советской авиатехники по сравнению с западными аналогами, во время докладов он всегда отстаивал свою точку зрения, что могли позволить себе лишь единицы. Не скрывал он и своего отрицательного отношения к советско-германскому пакту о ненападении, открыто говоря, что Гитлеру верить нельзя. А при рассмотрении на совещании новой модели самолета, которая очень понравилась вождю, поддержав командующего ВВС генерал-лейтенанта Рычагова, со свойственной ему прямотой Смушкевич заявил, что пусть сам конструктор на таких «гробах» и воюет. К тому же Яков Владимирович выступил и с резкой критикой одновременно проводившихся реконструкций всех аэродромов вдоль западных границ, курировал которые лично Берия. Стоит ли удивляться, что после этого донос, в котором Смушкевич обвинялся во вредительстве как утвердивший некачественный авиационный мотор, не заставил себя долго ждать. А вскоре последовало и понижение в должности.

К этому моменту травмы ног давали знать о себе все чаще, и в начале июня 1941 года Якову Владимировичу пришлось лечь в госпиталь. Обследовав его, врачи удивились, как он вообще стоит на ногах, «ведь в тазобедренном суставе у него не кости, а творог», – говорил один из профессоров. После проведенной операции требовалась длительная реабилитация и покой.

Но в эти же дни начались и аресты по так называемому делу о военно-фашистском заговоре в ВВС. Большинство из арестованных были участниками национально-революционной войны в Испании. Их обвиняли в том, что они являлись участниками военной заговорщической организации, по заданиям которой «проводили вражескую работу, направленную на поражение Республиканской Испании, снижение боевой подготовки ВВС Красной Армии и увеличение аварийности в Военно-Воздушных Силах». Двадцать пять генералов и офицеров были арестованы. Смушкевича арестовали прямо в госпитале, вынеся его на носилках.

Большая часть еще вчерашней гордости советских ВВС как раз находилась в застенках НКВД, когда в первый же день войны авиация под ударами немцев несла катастрофические потери – 1200 самолетов, большая часть которых была уничтожена прямо на аэродромах. 28 октября 1941 года Якова Владимировича в числе остальных арестованных по делу расстреляли, потом просто взорвав обрыв над местом казни вместо процесса захоронения. Расстреляли без всякого суда, на основании предписания наркома внутренних дел Берии. Говорят, что и на расстрел его, не способного передвигаться, несли на носилках. На многие годы его имя было вычеркнуто из всех источников до момента полной реабилитации в 1954 году. И лишь тогда, когда его звание дважды Героя было восстановлено посмертно, многие признали, что самый большой подвиг Смушкевич совершил именно в Великую Отечественную войну. Да, ему не удалось в ней поучаствовать, но именно благодаря ему в небе врагу противостояли тысячи подготовленных им летчиков.

Алексей Викторов

http://www.jewish.ru/history/facts/2016/04/news994333465.php

Доктор дьявола

Можно ли быть личным врачом одного из самых страшных палачей фашистской Германии и при этом остаться великим гуманистом, врачом с большой буквы, человеком, спасшим от смерти более 60 000 людей? История Феликса Керстена – мануального терапевта, массажиста и личного врача рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера подтвердила, что это возможно.

Уже в середине тридцатых годов прошлого столетия в Берлине Феликс Керстен был известным мануальщиком, целителем, врачом, который лечил короля Румынии и немецких аристократов. Он был гражданином Финляндии. В свое время знания получил у тибетских целителей. Один из его учителей вернулся на Тибет и оставил практику своему талантливому ученику. Керстен становится известным в Германии врачом. Ему давали отличные рекомендации. Он брал пациентов, от которых отказывалась традиционная медицина. И он делал ошеломляющие вещи. Короли, их семьи, немецкие промышленники и аристократы записывали в очередь на волшебное лечение сказочного целителя. Керстен женился на немке, купил особняк. Деньги текли к нему рекой.

В то же время к власти пришли нацисты. В Германии и во всей Европе стало тревожно. Нацисты старались контролировать все сферы жизни, подчинить себе и своей идеологии. Стали строить новый порядок во главе с единым вождем-фюрером.

Керстен ничего общего не имел с политикой. Он был врачом. И все-таки остаться полностью в стороне от происходящих в Германии событий ему не удалось. А началось с личного знакомства с Генрихом Гиммлером, на которое Феликс пошел сам.

Ему было известно, что Гиммлер – один из самых ярых сторонников Гитлера. Авторитет его был непререкаемым. Физически это был маленький тщедушный человечек. Крысиные усики, подслеповатые глазки, вечное пенсне на носу, тонкие безвольные губы. При этом Гиммлер обладал огромными внутренними амбициями. И сделал блестящую карьеру от вечного секретаря и знаменосца фюрера до магистра тайного черного ордена СС, который опутал своей паутиной всю Германию и Европу. И по существу стал всемогущим государством СС в нацистском государстве Германия. В дальнейшем он и всю страну хотел превратить в СС. Именно Гиммлер начал мировую бойню, обсуждая с высшими избранниками Третьего рейха вопросы завоевания Европы, СССР и всего мира в своей мистической резиденции – замке Вевельсбург. Именно Гиммлер решал еврейский вопрос. Его называли тенью Гитлера, потусторонним существом, воплощающим всемирное зло. Дьяволом.

Почему Керстен сам отправился к такому страшному человеку? Неужели он не понимал, чем это ему грозит и к чему может привести?

Понимал, конечно. И очень этого боялся. Но он был врачом. И знал, что Гиммлер страдает от страшных желудочных колик, которые буквально сводят его с ума. Он мог оказаться полезным Гиммлеру как врач, а людям, связанным с прогрессивными силами Германии и других европейских стран, как посредник и информатор, имеющий доступ к самому влиятельному человеку после Гитлера. Власти стали открыто преследовать внутренних врагов, взвалив на них все беды, обрушившиеся на Германию. В качестве этих врагов называли евреев, коммунистов, прогрессивных общественных деятелей, писателей, ученых. Многие из друзей Керстена предлагали ему связаться с Гиммлером для того, чтобы помочь предотвратить их аресты и преследования.

«Нет, нет, я не хочу туда ехать. Это плохо кончится!» – воскликнул Керстен. «Феликс, ты должен поехать. Просто осмотри его, больше ничего», – настаивали друзья. И он согласился.

19 марта 1939 года, когда доктор переступил порог дома Гиммлера, он был вне себя от волнения. Ему предстояла встреча с дьяволом. Ему не нравилась эта идея. Когда он вошел и поднялся по ступенькам, жена подумала, что больше его не увидит. Люди знали, что так случается с теми, кто входит в контакт с тенью самого фюрера. Перед встречей Керстен поговорил с представителями посольства Финляндии. Они убедили его в важности этого шага. Недоступный ни для кого человек, который тайно влияет на историю Германии и всего мира, должен был приоткрыть завесу полной тайны и стать предметом обсуждения общественности. Чтобы человечество могло узнать об его коварных дьявольских замыслах и по возможности предупредить их. Такая миссия была чрезвычайно важна и опасна. И Керстен согласился, в надежде получить от Гиммлера полезную информацию.

«Спасибо, что пришли, доктор, – сказал Гиммлер. – Возможно вам удастся избавить меня от болей в желудке, которые не дают мне ходить и сидеть». Перед Керстеном сидел больной и усталый человек. И в нем пробудилось сочувствие и гуманизм простого врача.

«Я должен провести двухнедельный курс лечения и обследования. Я должен понять, как вам помочь, тогда я скажу, возьмусь ли я вас лечить или нет», – ответил он.

Феликс Керстен положил Гиммлера на спину. Несколько минут массажа, и боли исчезли. Это чудо повторялось вновь и вновь. Видя свою власть над организмом больного, Керстен сказал, что готов лечить Гиммлера, но при определенных условиях. Гиммлер воскликнул: «Все, что угодно. Скажите, что, и я все сделаю».

Так Феликс Керстен стал личным врачом Гиммлера. С этого времени он вел подробный дневник, в котором фиксировал все их встречи. Это бесценное свидетельство для историков.

«Вы должны понять, что вы обычный пациент. Я сам буду приезжать к вам. Я не хочу, чтобы меня вынуждали вступать в какую-нибудь организацию, типа СС, СА, гестапо и т.д. Я должен иметь свободу передвижения. Я гражданин Финландии», – несмотря на вопиющую наглость врача, Гиммлер вынужден был согласиться с его требованиями. Ведь доктор просто творил чудеса. Когда Керстен накладывал ладони на живот, боль уходила как по волшебству. Рейхсфюрер чувствовал, что воскресает. Он называл Керстена «мой удивительный Будда».



Гиммлер рассказывал Керстнеру такое, чего не рассказывал никому другому. Во время одного из сеансов он заявил, что должна начаться война. Сказал, что врач должен окончательно поселиться в Германии, чтобы Гиммлер могу обеспечить его безопасность. По существу, поставил условие: если не Германия, то тюрьма.

Керстен обосновался в доме к северу от Берлина. Он и его семья стали заложниками Гиммлера. Его козырь был в том, что он освобождал Гиммлера от боли. Владел приемами тибетской медицины. Убеждал пациента вести здоровый образ жизни. Он утверждал, что мысли оказывают непосредственное влияние на здоровье. Иногда он заставлял Гиммлера принимать решения, чтобы облегчить муки совести. Берлинские друзья начинают просить Керстена о помощи.

У врача возникла идея, он решил не брать деньги за лечение, а менять его на освобождение людей. Однажды он сказал Гиммлеру: «Мой гонорар – свобода этого человека!» Гиммлера передернуло. Но он ответил: «Если вы так просите, я выполню это!»

Так Керстен понял, что в его руках находятся жизни людей, он решил облегчать Гиммлеру страдания в обмен на жизни людей. Находясь в логове зверя, он спасал арестованных и преследуемых СС и гестапо. Присутствие Керстена в окружении Гиммлера вызывало сомнения тайной полиции. Его занесли в черный список.

Он был на большом подозрении. Иностранец, который запросто являлся к Гиммлеру, часами остается с ним, и никто не знает, о чем они говорят и что делают. Ищейки гестапо крутились вокруг врача, готовые в любой момент его арестовать. Но власть Гиммлера была непреложной.

Между тем, вермахт продолжал победное шествие. А желудочные боли Гиммлера усилились. Керстен брал огромные гонорары. Ему разрешалось звонить за границу. Только два человека получали почту из-за границы: Гитлер и Гиммлер. Их письма не вскрывали и не просматривали. И врач пользовался почтовым ящиком рейхсфюрера, чтобы получать сведения о тех, кому требовалась его помощь. Он забывает об личной безопасности. Выбирает удобные минуты во время массажа и защищает пленников.

В 1941 году началась война на Востоке. Гиммлер выехал на фронт. Он приказал врачу сопровождать его в специальном бронепоезде. В нем ехали обслуга и врач. У Керстена был шестой вагон, в котором он долгое время прожил, следуя за Гиммлером. Находясь в поезде, он получал информацию в столовой, где обедали офицеры. От них можно было узнать много нового. Потом врач расспрашивал об этом у Гиммлера, узнавал все подробности и передавал своим друзьям. Но о концлагерях ничего не знал. Как узнал об этом, спросил: «Вы, действительно, истребляете евреев? Так вот откуда ваши страшные боли!»

«Да, доктор, но это не ваше дело, никогда не упоминайте об этом». «Неужели вы хотите войти в историю, как палач еврейского народа?»

С этого момента Керстен стал спасать знакомых ему евреев. Доверие палача к доктору росло. Друзья засыпали его письмами о спасении разных людей. Но насчет евреев Гиммлер поначалу был непреклонен.

Это вошло в определенный порядок, после каждого сеанса Керстен спасал одного человека. Иногда это был какой-нибудь еврей. Но этого казалось мало, особенно, когда он узнал о существовании газовых камер.

Впервые врач попросил освободить большую группу евреев. Гиммлер так страдал от колик, что согласился выпустить из лагеря смерти 2600 евреев на Швейцарскую границу. Нацисты старались сотрудничать с Красным Крестом, допускали его в тюрьмы, но не в лагеря смерти. С помощью Керстена было спасено сразу тысячи узников. Лед тронулся. Этого удалось добиться втайне от Гитлера. Керстена вдохновил успех. Он знал, что Гиммлер полностью зависел от него. Оба они видели конец войны. И теперь рейхсфюреру важно было завоевать доверие его будущих подданных, ведь он видел себя преемником Гитлера.

Как известно, это ему не удалось. Он умер, прикусив ампулу с ядом, когда его, переодетого в форму штурмовика, поймал английский конвой.

В Конце войны Керстен воссоединился с семьей в Швеции. Люди благодарили за помощь. Более 60 000 тысяч евреев были спасены с его помощью во время войны.

Но удивительное дело, правительство Швеции обвинило Керстена в том, что он нацист. Его хотели выслать в Финляндию. Спокойная жизнь Керстена быстро закончилась. Шведы, которым он помогал, обвиняли его в преступлениях и пособничестве фашистам. Швеция забыла о роли Керстена в освобождении евреев. Возможно, потому, что они сами были связаны с нацистами и не хотели ворошить прошлое. Он был один в чужой стране.

И тогда врач обратился к королеве Голландии и попросил восстановить его доброе имя. Королева встретилась с королем Швеции. «Если вы обвиняете его в преступлении, вы обвиняете и меня», – сказала она. Голландцы наградили его государственной наградой. Швеция все-таки дала ему вид на жительство. Керстен был оправдан.

В ноябре 1960 года по пути во Францию, куда он ехал, чтобы получить орден почетного легиона из рук де Голля, Феликс Керстен умер. Но имя этого мужественного врача-гуманиста навсегда останется в памяти того, кого он спас.



Источник: http://www.myjane.ru/arti..

Сильва Залмансон: "Если забуду тебя, Иерусалим"

http://israelfacesplaces.blogspot.de/2016/05/blog-post_11.html

Три человека, спасшие миллионы

© AFP 2016, Zufarov / TASS


Чернобыль мог обернуться еще более страшным бедствием, если бы не самопожертвование этих героев, о которых большинство из нас никогда не слышали.
18.07.20162115763
Джеремая Жак (Jeremiah Jacques)

На нынешний год пришлась 30-летняя годовщина аварии на атомной электростанции, разрушившей Чернобыль (Украина). 26 апреля 1986 года сотрудники АЭС проводили испытание систем, в результате чего в одном из четырех ядерных реакторов произошло два взрыва и возгорание. Реактор начал плавиться, и последовавшая затем катастрофа стала самой крупной в истории атомной энергетики аварией как по экономическому ущербу, так и по количеству жертв.

Взрыв спровоцировал выброс радиации, которая в 400 раз превосходила эффект атомной бомбы, взорвавшейся над Хиросимой, и распространилась по территориям Украины, Белоруссии, России, Польши и стран Прибалтики. Десятки людей погибли сразу, вскоре жертвы стали исчисляться десятками тысяч. У сотен тысяч других последствия сказываются на протяжении всей жизни. По данным экспертов, число долгосрочных жертв отравления радиацией продолжает расти и 30 лет спустя после катастрофы.

Чернобыльская авария была неописуемым бедствием. Но без усилий и жертв трех человек она бы обернулась поистине невообразимой катастрофой.

Наперегонки со вторым взрывом

Лишь через пять дней после взрыва, 1 мая 1986 года, советские власти в Чернобыле сделали страшное открытие: активная зона взорвавшегося реактора все еще плавилась. В ядре содержалось 185 тонн ядерного топлива, а ядерная реакция продолжалась с ужасающей скоростью.

Под этими 185 тоннами расплавленного ядерного материала находился резервуар с пятью миллионами галлонов воды. Вода использовалась на электростанции в качестве теплоносителя, и единственным, что отделяло ядро плавящегося реактора от воды, была толстая бетонная плита. Плавившаяся активная зона медленно прожигала эту плиту, спускаясь к воде в тлеющем потоке расплавленного радиоактивного металла.

Если бы это раскаленное добела, плавящееся ядро реактора коснулось воды, оно бы вызвало массивный, загрязненный радиацией паровой взрыв. Результатом могло бы стать радиоактивное заражение большей части Европы. По числу погибших первый чернобыльский взрыв выглядел бы незначительным происшествием.
© РИА Новости, Игорь Костин | Перейти в фотобанк
Авария на Чернобыльской АЭС


Так, журналист Стивен Макгинти (Stephen McGinty) писал: «Это повлекло бы за собой ядерный взрыв, который, по расчетам советских физиков, вызвал бы испарение топлива в трех других реакторах, сравнял с землей 200 квадратных километров [77 квадратных миль], уничтожил Киев, загрязнил систему водоснабжения, используемую 30 миллионами жителей, и на более чем столетие сделал северную Украину непригодной для жизни» (The Scotsman от16 марта 2011 года).

Школа российских и азиатских исследований в 2009 году привела еще более мрачную оценку: если бы плавящаяся сердцевина реактора достигла воды, последовавший за тем взрыв «уничтожил бы половину Европы и сделал Европу, Украину и часть России необитаемыми на протяжении приблизительно 500 тысяч лет».

Работавшие на месте эксперты увидели, что плавившееся ядро пожирало ту самую бетонную плиту, прожигало ее — с каждой минутой приближаясь к воде.

Инженеры немедленно разработали план по предотвращению возможных взрывов оставшихся реакторов. Было решено, что через затопленные камеры четвертого реактора в аквалангах отправятся три человека. Когда они достигнут теплоносителя, то найдут пару запорных клапанов и откроют их, так чтобы оттуда полностью вытекла вода, пока с ней не соприкоснулась активная зона реактора.

Для миллионов жителей СССР и европейцев, которых ждала неминуемая гибель, болезни и другой урон ввиду надвигавшегося взрыва, это был превосходный план.

Чего нельзя было сказать о самих водолазах. Не было тогда худшего места на планете, чем резервуар с водой под медленно плавившимся четвертым реактором. Все прекрасно понимали, что любой, кто попадет в это радиоактивное варево, сможет прожить достаточно, чтобы завершить свою работу, но, пожалуй, не более.

Чернобыльская тройка

Контекст
Испанские газеты
СМИ Испании: Сирия, Чернобыль и новый космодром
ИноСМИ02.05.2016
Чернобыль 29 лет спустя: угроза сохраняется
Hürriyet04.05.2015
Чернобыль: укрощение атомной смерти
УНИАН27.04.2015
Пророчество Светланы Алексиевич
Deutsche Welle26.04.2016
Мультимедиа
Житель зоны отчуждения Чернобыльской АЭС в своем доме
Чернобыль: жизнь в зоне отчуждения
Reuters18.04.2016
Чернобыль: дикая природа возвращается
Reuters26.04.2016
Советские власти разъяснили обстоятельства надвигавшегося второго взрыва, план по его предотвращению и последствия: по сути это была неминуемая смерть от радиационного отравления.

Вызвались три человека.

Трое мужчин добровольно предложили свою помощь, зная, что это, вероятно, будет последнее, что они сделают в своей жизни. Это были старший инженер, инженер среднего звена и начальник смены. Задача начальника смены состояла в том, чтобы держать подводную лампу, так чтобы инженеры могли идентифицировать клапаны, которые требовалось открыть.

На следующий день чернобыльская тройка надела снаряжение и погрузилась в смертоносный бассейн.

В бассейне царила кромешная тьма, и свет водонепроницаемого фонаря у начальника смены, как сообщается, был тусклым и периодически гас.

Продвигались в мутной темноте, поиск не приносил результатов. Ныряльщики стремились завершить радиоактивное плавание как можно скорее: в каждую минуту погружения изотопы свободно разрушали их тела. Но они до сих пор не обнаружили сливные клапаны. И потому продолжали поиски, даже несмотря на то что свет мог в любой момент погаснуть, а над ними могла сомкнуться тьма.

Фонарь действительно перегорел, но произошло это уже после того, как его луч выцепил из мрака трубу. Инженеры заметили ее. Они знали, что труба ведет к тем самым задвижкам.

Водолазы в темноте подплыли к тому месту, где увидели трубу. Они схватились за нее и стали подниматься, перехватывая руками. Света не было. Не было никакой защиты от радиоактивной, губительной для человеческого организма ионизации. Но там, во мраке, были две задвижки, которые могли спасти миллионы людей.

Водолазы открыли их, и вода хлынула наружу. Бассейн начал быстро пустеть.

Когда трое мужчин вернулись на поверхность, их дело было сделано. Сотрудники АЭС и солдаты встретили их как героев, таковыми они и были на самом деле. Говорят, что люди буквально прыгали от радости.

В течение следующего дня все пять миллионов галлонов радиоактивной воды вытекли из-под четвертого реактора. К тому времени как расположенное над бассейном плавившееся ядро проделало себе путь к резервуару, воды в нем уже не было. Второго взрыва удалось избежать.

Результаты анализов, проведенных после этого погружения, сходились в одном: если бы тройка не погрузилась в бассейн и не осушила его, от парового взрыва, который изменил бы ход истории, погибли и пострадали сотни тысяч или даже миллионы людей.

Жизни сотен тысяч людей спасли три человека.

В течение последующих дней у троих стали проявляться неизбежные и безошибочные симптомы: лучевая болезнь. По прошествии нескольких недель все трое скончались.

Мужчин похоронили в свинцовых гробах с запаянными крышками. Даже лишенные жизни, их тела насквозь были пропитаны радиоактивным излучением.

Многие герои шли на подвиги ради других, имея лишь небольшой шанс выжить. Но эти трое мужчин знали, что у них не было никакого шанса. Они вглядывались в глубины, где их ждала верная смерть. И погрузились в них.

Их звали Алексей Ананенко, Валерий Беспалов и Борис Баранов.

http://inosmi.ru/social/20160718/237226256.html

Владимир Самуилович Горовиц. Триумф и боль виртуоза

http://www.liveinternet.ru/users/4373400/post391615394/

Три грации Марка Шагала

http://izbrannoe.com/news/lyudi/tri-gratsii-marka-shagala/

Грустное интервью Шифрина.

Нахим-бен-Залман, или Ефим Шифрин

Меня часто спрашивают: как получается, что самые искрометные и довольно
простые номера приобретают оттенок безысходной печали? Почему я так делаю?

О творчестве замечательного артиста театра и эстрады Ефима Шифрина
написано немало в России и за рубежом. Недавно появилась его собственная
страничка в Интернете. Но эта беседа
- диалог с малоизвестным Шифриным. И начался он с темы семьи и детства,
прозвучавшей неожиданно и драматично...

- Родился я

25 марта 1956 г. (59 лет)

, когда еврейства и всего с ним связанного как
бы не существовало. Недавно у Бродского в его замечательном эссе "Меньше
единицы" нашел близкую мне мысль: слово "еврей" было вообще
не употребительно в русской речи того времени. Оно было почти ругательством,
чем-то стыдным. Конечно, в анкетах, метриках это слово присутствовало,
однако порождало не самые
приятные ассоциации.

Мое настоящее имя "Нахим". От него нет уменьшительного, поэтому в школе,
институте меня звали "Фима". Имя это как-то само закрепилось за мной, что
очень огорчало папу. В письмах ко мне он всегда называл меня Нахимом.
Казалось, вкладывал в это свою особую интонацию. Он всегда подчеркнуто
следовал имени, данному при рождении. Например, его брат, из Гесселя стал
Григорием, другой из Моисея - Михаилом, но папа упрямо называл их Гесселем
и Моше. И ничто, никакой "новояз"
не могли его в этом поколебать.

В последние десятилетия опубликовано немало страшных подробностей о
сталинских репрессиях. Однако мы вновь испытали потрясение, когда, готовясь
к встрече с Ефимом, прочли изданные в Белоруссии записки его отца Залмана
Шифрина "Печальная рапсодия". Книгу, повествующую - без сентенций и
обобщений - о жизни политзека, прошедшего все круги сталинского ада - и
застенки, и золотые прииски, и вольфрамовые рудники Крайнего Севера. И нам
стала еще понятнее
безграничная сыновья любовь Ефима к отцу, гордость за родного человека,
чье мужество не сломили ни пытки, ни издевательства палачей, ни голод и
лютый мороз.

Вот несколько цитат из записок Залмана Шифрина.

"Началась моя тюремная жизнь, жизнь человека, которого пытаются
превратить в скот, постоянно подвергая унижению: Кормят: утром - селедка,
отчего постоянно мучает жажда, но пить не дают, на обед - баланда. В темных
подвальных камерах
августе!) и с грузом в руках делать больше сотни поклонов. Это похуже
зуботычин".

"В Унженском лагере: где я работал вальцовщиком и раскряжовщиком леса:
находилось 1800 зеков: Вставали в пять утра: на завтрак кусок селедки,
баланда и чай из березового веника. Обеда не было: Одежда лагерная: На
ногах, обмотанных тряпьем, "ЧТЗ" - уникальная лагерная обувь, выкроенная из
бракованных автопокрышек Челябинского тракторного
завода, или лыковые лапти. Многие отмораживали ноги: К не выполнявшим
норму применялись "методы воздействия". Например, раздетого догола зека,
ставили на целые сутки на съедение комарам на высокий пень".

"На прииске "Штурмовой" я в декабре отморозил ноги и руки: Мне угрожала
гангрена: пришлось ампутировать два пальца на левой ноге. Оперировали без
наркоза".

"На прииске "Чкалов" забавлялись иначе. На заключенного, заболевшего или
ослабевшего настолько, что он не мог выйти на работу, составлялся акт:
накормлен по норме, одет по сезону: Затем его привязывали за руки к саням,
> запряженным лошадью, и с гиканьем пускали ее вскачь....Так волоком по снегу
> и льду, - а измерялся тот страшный путь километрами - несчастных доставляли
> к забою."
> >
> > Несмотря на все старания палачей, политзек Залман Шифрин выжил, оставшись
> достойным человеком. Выстоял, чтобы сделать счастливой молодую женщину,
> свою будущую жену; чтобы родить и
> > воспитать двух сыновей: Самуэля (вместе с семьей он живет ныне в Израиле)
> и Нахима.
> >
> > Судьба Залмана-Иосифа Шифрина, 1910-го года рождения, мещанина
> захолустного, в черте оседлости, белорусского местечка Дрибина, типична для
> государства, где коммунистическая власть, едва утвердившись, занялась
> истреблением собственного народа.
> >
> > "Да, в той жизни все зависело от случая, хотя в общем система работала
> четко: выживал тот, кто сумел к ней
> > приспособиться, - напишет Залман Шифрин в своей книжке. - Проще всего это
> получалось у тех, кто не высовывался, а стоило кому-то в чем-то выделиться,
> его либо обтесывали до среднего уровня, либо стирали в порошок".
> >
> > А Залман "высовывался": учился, стремился чего-то достичь, жить достойно.
> И: "заработал" 10 лет ИТЛ за шпионаж с пожизненной ссылкой под гласным
> надзором комендатуры НКВД в районе Дальстроя, без права выезда с Крайнего
> Севера после освобождения.
> >
> > - Ваш отец был рядовым бухгалтером, далеким от политики, ни в каких
> партиях не состоял. Почему же его посадили, к тому же на столь длительный
> срок?
> >
> > - У швейцарского поэта Блеза Сандрара есть замечательное стихотворение
> "Почему я пишу?" Оно состоит из одной строчки: "Потому:". Потому что
> объяснить это невозможно. Так и весь ужас той эпохи, беспощадной,
> немыслимой мясорубки. Потому: Только произносить это надо с еврейской
> > интонацией.
> >
> > О том, как познакомились и поженились родители Нахима, мы прочли в
> "Печальной рапсодии". Поистине романтическая история! 35-летняя Раша Ципина
> (Раиса Ильинична) узнала о трагической судьбе Залмана в доме его брата
> Гесселя, учителя Оршской школы, и написала Залману теплое дружеское письмо.
> Завязалась переписка, в которой сказалось родство душ. Зная друг друга лишь
> по письмам, два одиноких человека решили соединить свои судьбы.
> >
> > "Со стороны Раисы это был подвиг, - пишет Залман Шифрин. - Но ею
> руководила не жалость. Ее привлекло мужество, с каким я перенес столько
> страшного, и она поверила мне. Так, оказывается, бывает не только в
> романах".
> >
> > - Это, действительно, подвиг, - подтверждает Ефим, - Молодая,
> привлекательная женщина, ничего не страшась, поехала к человеку, которого
> никогда не видела - через всю страну, в далекий колымский поселок
> Адыглах,что в восьмистах километрах от бухты Нагаево. Жить
> > поначалу
> > пришлось в пятиметровой комнатушке, где умещались кровать и два стула,
> питаться сушеными овощами, а о солнечных днях только мечтать.
> >
> > Через год родился первенец, мой старший брат Самуэль. Три года спустя,
> маму, жену ссыльного, повезли в роддом в кузове грузовика, права на место в
> кабине у нее не было. На колымской трассе ее растрясло, ребенок родился
> мертвым. А еще через год на свет появился я. Такова история моих родителей
> - выходцев из белорусских местечек, выжженных и сравненных
> > с землей во время войны. Папу и его сестру Сарру уберегла от трагической
> участи быть расстрелянными или убитыми не менее страшная участь политзеков;
> маму - эвакуация. Большинство же родственников в годы войны погибло. Выбор,
> как видите, был небольшой. Папина сестра, моя тетя Сарра, 20 лет провела в
> Карлаге (Карагандинский лагерь). В прошлом году ей исполнилось 90 лет. Она
> живет в Израиле, в Бат-Яме. Никогда не забывает дня моего рождения, у нее
> светлая память. Она всегда опережает мои звонки и поздравляет с Новым годом
> первая. На
> > вопрос о секрете ее долголетия, отвечает: "Очень просто: я всегда надеваю
> обувь с левой ноги, а снимаю ее с правой". Но я-то знаю, в чем секрет
> долголетия тети Сарры: нет человека, о котором она бы сказала или подумала
> дурно, которому бы пожелала плохое. Секрет - в удивительном добродушии,
> потрясающем библейском спокойствии к тому, что происходит. Хотя
> свойственные ее возрасту болячки при ней, все номера телефонов у нее в
> голове, многочисленные фамилии родственников в памяти - невозможном
> компьютере. А пережить ей пришлось
> > предостаточно: смерть близких, войну, арест и заключение брата,
> собственный арест и издевательства в лагерях ( у нее перебит нос), смерть
> мужа, воспитание дочери другими людьми: И все это она перенесла с
> удивительным эпическим, еврейским спокойствием.
> >
> > - Ваш отец был, по-видимому, человеком религиозным, ведь он родился и
> вырос в патриархальной еврейской семье синагогального старосты, учился в
> хедере?
> >
> > -
> > Честно
> > говоря, до переезда в Юрмалу в конце 60-х я этого не замечал. То ли был
> еще мал и не понимал этого, то ли отец скрывал свою религиозность, дабы не
> навлечь на себя и свою семью новые неприятности. Однако помню, что
> совершенной реликвией был у нас Танах. Фолиант этот на немецком, русском и
> иврите, издания 1913 года, хранился, заложенный другими книжками. Он не был
> в числе книг, которые приветствовались до перестройки и нынешнего
> заигрывания с религией. Папа хорошо знал книжный иврит, читал Танах в
> оригинале. Как выяснилось перед самой
> > смертью отца, он был действительно набожным человеком. В последних своих
> письмах и записках из рамат-ганской больницы он писал: ": с нашим добрым
> Б-гом я прошагал всю свою жизнь". Теперь, когда его не стало, я понимаю,
> какой праведной она была. Уму непостижимо, как ухитрился он пройти 10 лет
> лагерей и 7 лет ссылки, не дотронувшись ни до кусочка свинины, не нарушив
> заповедей Торы. Естественно, он не мог соблюдать субботу, но совершенно
> ритуальными были наши семейные праздники, удивительным образом совпадавшие
> с религиозными.
> > Только переехав в Латвию, когда в Риге мы попали в синагогу на настоящий
> праздник Симхат Тора, или, как говорят в идишской традиции Симхас Тойре, я
> впервые увидел ликующего папу. Собрание веселящихся и говорящих на родном
> идише евреев возбудило его до крайности.
> >
> > После того, как отец наконец-то получил возможность выехать с Колымы,
> наша семья перебралась в Латвию. В Юрмале удачно устроилась мамина тетка.
> Наши колымские сбережения позволили и нам купить в Юрмале дом - дачу
> > покойного латвийского историка академика Зутиса. В школе, Рижском
> университете, где я учился, мы историю проходили по его учебникам. Странное
> это было жилище в духе латвийского югенстиля с огромной библиотекой,
> деревянными потолками, причудливыми комнатами, каминами, печками с
> замечательной кладкой и изразцами. Вскоре вся уцелевшая папина родня - его
> брат, освободившаяся из заключения сестра - съехалась в Юрмалу. Так в силу
> центростремительного влечения мы оказались на одном пятачке. Аналогичная
> история повторилась,
> > когда семья эмигрировала в Израиль, дружно снявшись с насиженных мест и
> по мистическому сигналу вновь оказавшись вместе.
> >
> > Думается, некое разочарование, маленькое, как царапина, постигло отца в
> Израиле. Он надеялся увидеть некое воплощение в иной ипостаси еврейского
> местечка, где похожие на него люди говорят на одном языке, живут как на
> одной большой улице его детства. В действительности все оказалось
> по-другому, а сам Израиль - совершенно восточной страной. Для папы стал
> > откровением неузнаваемый иврит с принятым в Израиле сефардским вариантом
> произношения, когда ударение почти во всех словах падает на последний слог.
> Письменный язык он узнавал, читал надписи, распознавал вывески, этикетки в
> магазинах, но устная речь его озадачила. Образ вновь обретенных
> соплеменников разной масти - черненьких, очень смуглых, белолицых,
> голубоглазых не соответствовал миру из "Тевье-молочника". Эта царапинка
> быстро зажила, через год он уже чувствовал себя своим в этой стране, и
> легко приноровился к новому
> > для себя варианту иврита. Меня это ничуть не удивило. Когда мы приехали в
> Латвию, отец тоже был в солидном возрасте, но очень скоро в магазинах и
> учреждениях уже объяснялся по-латышски. Эта его языковая открытость
> передалась и мне. Я с удовольствием принимаюсь за новые языки, быстро
> обезьянничаю в разных странах, спокойно чувствую себя в Америке со своим
> английским, с идиш - в Бруклине и Израиле, с латышским - в Риге.
> >
> > А вот профессиональными способностями обязан маме. На все
> > вопросы об ее образовании можно ограничиться ответом: закончила ФЗУ в
> Нижнем Новгороде по специальности слесарь-инструментальщик, по
> специальности не работала, а служила воспитательницей в детском саду. Но
> музыкальный слух, способности пародировать, что-то показывать, представлять
> при стечении народа - передались мне от мамы. Так же, как моему старшему
> брату Самуэлю ее музыкальные способности и абсолютный слух. Он окончил
> военно-дирижерский факультет Московской консерватории и алма-атинскую
> консерваторию по классу
> > тромбона. Слава Богу, все эти способности через поколение обнаружились и
> у моих племянников: они поют, играют на фортепьяно, а старший и на скрипке.
> >
> > - А вы, Ефим, человек религиозный, бываете в синагоге?
> >
> > - Редко. И не потому, что меня что-то останавливает. В любом храме
> каким-то образом концентрируется энергия людей, истинно приверженных Богу,
> и оттого там хорошо. В синагоге, если бы не моя кочевая, расписанная
> > по минутам жизнь, появлялся бы чаще. У меня нет никаких причин там не
> бывать. Но я могу обойтись и без обряда. Как сказал когда-то в интервью
> "Вечерней Москве": "Я обращаюсь к Б-гу без посредников". Многих это
> смутило, озадачило. Но я готов повторить это и сегодня. Люди, приверженные
> религии, не приветствуют общение с Богом, минуя храм или синагогу, которые
> как бы приближают адрес обращения. Вероятно, они правы. Но я ничего не
> делаю ради "галочки". Коль скоро моя жизнь сложилась так, как сложилась,
> изменить ее уже не могу. С
> > удовольствием читаю все, что связано с иудаикой, мне интересно мнение
> уважаемого ребе, значительного талмудиста, рассуждения раввина Адина
> Штайнзальца, ему я очень верю. Но каждый раз ловлю себя на том, что я вне
> религиозной традиции и ничего не могу с собой поделать. Хочу ей следовать,
> но не могу лгать. Я вырос за пределами этой традиции, в границах того
> патриархального идишского, ашкеназского поколения родившихся на стыке XIX и
> XX веков и несших эту традицию вплоть до своего физического уничтожения в
> 1948-1953-го годах. Среди
> > людей моего возраста, живущих в нашей стране, я, может быть, последний,
> кто говорит на идише и понимает его. Ему обучил меня отец. Да и среди
> знакомых родителей, когда мы жили на Колыме, в основном, были
> освободившиеся из лагерей евреи, все они говорили на идише. Так этот язык
> стал мне родным с детства, правда, сейчас я уже не могу свободно читать и
> писать на нем.
> >
> > Мама очень хорошо пела на идише. Много лет спустя после ее кончины я стал
> петь на эстраде фольклорную песню "Машке", которую
> > слышал только от нее. Мама пела ее на всех семейных праздниках, пела
> своеобразно. Идишские слова я записал на листке русскими буквами. Листок
> этот прошагал со мной все эти годы и словно взывал ко мне: Впервые спел эту
> песню в эмигрантских общинах Израиля и как будто что-то меня освободило,
> песня как бы задраила брешь в моей судьбе. Я как бы выполнил долг перед
> родителями - один долг из многих:
> >
> > - Объясните, Ефим: как Шифрин, которого мы сейчас узнали, уживается с
> Шифриным, которого мыпривыкли видеть на эстраде?
> >
> > - Меня часто спрашивают: как получается, что самые искрометные и довольно
> простые номера приобретают оттенок безысходной печали? Почему я так делаю?
> И зачем нарочно "гружу" какие-то веселые ситуации или забавные тексты
> серьезностью? Этот вопрос меня просто обескураживает. Поверьте, я не делаю
> этого специально, так во мне звучит мое еврейство. И ничего не поделаешь.
> Любую, абсолютно лишенную минора музыку, "ухитряюсь" перевести в минорный
> лад. Так
> > получается. Как ляжется, так и вяжется, помимо моей воли. Не кричу на
> каждом углу, что я - еврей, но никогда и не скрываю, да в этом уже и нет
> нужды. Однако наше положение какое-то сейчас чудное, промежуточное. Вот
> призывают: говорите на родном языке. Я бы последовал этому призыву, отбрил
> бы какую-нибудь юдофобку на рынке: А у меня родной язык - русский. Судьба
> нашего народа сложилась так, что мы свое еврейство обнаруживаем в красках,
> линиях, во взгляде, в особой интонации, но не в письме, не в речи,не в
> литературе. Я не меньше еврей,
> > чем еврей, говорящий на "ладино". (Смесь испанского с ивритом, язык
> испанских и португальских евреев. - Авт.) Не меньше еврей, чем говорящие на
> иврите. Ведь как бы мы не ежились, услышав обидный анекдот, еврей - это и
> вправду диагноз. И в этом нет ничего обидного. В анекдоте звучит пошло, но
> для жизни - очень верно. Это судьба, это призвание. Поэтому, повешу ли я,
> как некая модная певица, крест на шею, или прилюдно буду делиться рецептами
> творожной пасты, надену ли кафтан или бурку - ничего со мной не поделаешь!
> Я носитель определенного
> > мистического свойства, которым меня наделили, не спросив. Но я бесконечно
> благодарен за эту наделенность и счастлив, что именно так со мной случилось
> на небесном распределении.

Rezume.Ru

Генри Киссинджеру 93 года.

Те, кто его недавно видел, говорят, что он похож на ходячую мумию, настолько он стар. Еще никогда в истории мировой политики на арене не появлялись деятели такого возраста. Похоже, в жизни всегда имеется место для первого раза.
Уже много лет господин Киссинджер занимается политическим консалтингом. Его консультирующее предприятие называется Kissinger Associates и очень высоко котируется на мировом политическом рынке. Еще он пишет книги. Их переводят на многие языки и читают все, кто занимается или увлекается политикой, потому как лучшего чтива на эту тему, нежели труды патриарха, найти невозможно.



Специалисты признают, что, может, господину Киссинджеру и есть 93 года, может, он на них и выглядит, но с головой у него все в порядке, и просчитывает она все возможные варианты в мире со скоростью звука, потому как за свою долгую жизнь господин Киссинджер очень много знает.
Некоторые шутят, что всему виной его происхождение. Немецкие евреи, те, которые успели оттуда убежать, редко сходят с дистанции раньше столетнего юбилея. Господин Киссинджер не просто немецкий еврей, а очень немецкий еврей. Он всю свою жизнь говорит на английском языке с жутким, даже не немецким, а баварским акцентом, хотя приехал в США, когда ему было всего 15 лет.



Этот баварец оказался настолько баварским, что представляя Соединенные Штаты на протяжении многих лет в самых сложных ситуациях, он так и не смог толком выучить государственный язык. Напомним читателям, что самые германские немцы в мире — это баварцы. Даже когда семья Киссинджеров в 1939 году приехала в Нью-Йорк, они умудрились поселиться в Германии. Во всей огромной североамериканской стране существовал только один крошечный пятачок размером в пару квадратных километров, где жила Германия. Та еще, но Германия. В верхней части Манхеттена был небольшой микрорайон под названием Вашингтон-Хайтс. После прихода Гитлера к власти «райончик» этот пережил невероятный ренессанс. К концу 30-х годов его стали называть Франкфурт-на-Гудзоне, потому как находился он на берегу Гудзона, а количество немецкоговорящих жителей, проживающих здесь, стремилось к 100%.



Здесь Киссинджер и вырос. Кстати, зовут его не Генри Киссинджер, а Хайнц Киссингер. Ну, с таким именем в Америке тогда ему было естественно жить не просто, а потому имя пришлось сменить. Хотя мама Киссинджера, которая вообще еле-еле говорила на английском хоть с каким-нибудь акцентом, всегда называла будущего гения американской дипломатии Хайнцем. Ввиду того, что мама дожила до 97 лет, то Хайнцем господина Киссинджера называли вплоть до 1998 года. Кстати, папа дожил до 95 лет. И это при том, что у них была крайне непростая жизнь. А, да, они еще и работали чуть ли не до последнего. Особенно мама, Паула Штерн Киссингер, которая подрабатывала официанткой в немецком ресторане района, когда ей было уже хорошо за 80.



Полгорода съезжалось на нее туда посмотреть, но она плохо понимала английский язык и не обращала на них никакого внимания. Ей не нужны были деньги, дело было в другом — весь коллектив ресторана, а также большинство клиентов были ее возраста и говорили на понятном ей немецком языке о понятных ей вещах. В этом возможно и есть залог долголетия Киссинджеров — самое главное не переставать работать.
Именно здесь, в спецслужбе, двадцатилетний Киссинджер сделал себе головокружительную и стремительную карьеру, которая стала ему трамплином в политико-дипломатическую жизнь.


Киссинджер первый раз встретил Владимира Путина, когда тот был еще молодым, в 90-х годах прошлого века. Он спросил будущего президента Российской Федерации, тогда еще начинающего политика, кем он работал до того, как попал в политику. Тот ответил: «Я работал в спецслужбе». Киссинджер сказал: «Все приличные люди начинали в секретной службе. Я вот, к примеру, тоже». Послужной список работы в секретной службе у Киссинджера даже побольше и посерьезнее, чем у Путина будет, хотя тот был подполковником, а Киссинджер с очень большим трудом стал сержантом.



В 1943 году будущего дипломата призвали в армию и отправили служить в пехоту солдатом. А куда было его еще, ведь он ничего не умел толком. Работал на фабрике, по вечерам учился на бухгалтера. В пехоте его по акценту заметил профессиональный разведчик Фриц Кремер, еще один немецкий еврей. Американская армия очень широко использовала германских евреев в качестве разведчиков и переводчиков. Немецкие военнопленные давали им показания со скоростью звука, сразу понимая, с кем имеют дело. Именно здесь, в спецслужбе, двадцатилетний Киссинджер сделал себе головокружительную и стремительную карьеру, которая стала ему трамплином в политико-дипломатическую жизнь.



Киссинджер был в разведке, в контрразведке, затем искал нацистов и гестаповцев, возглавлял отдел по денацификации сначала в одном отдельно взятом немецком городе, а потом в целой области. А ему ведь исполнилось только 22 года. Большую часть своей работы в спецслужбах он провел в чине рядового, а под конец его все же повысили до сержанта. Для американской армии, в принципе, такая катавасия с воинскими званиями тогда было обычным делом. К примеру, главным обвинителем на Нюрнбергском процессе со стороны США был генерал Тэйлор, известный американской юрист. А вот одним из его заместителей, который вел процесс по айнзатцгруппам СС, был двадцатипятилетний сержант Бенджамин Ференц. Эсэсовские генералы в ужасе смотрели на крошечного еврейского сержанта-прокурора с огромными очками на большом носу.


В 1946 году Киссинджер поступает в Гарвард и уже через год учебы начинает заниматься политикой, занятие которое он не оставляет и по сей день.
Восьмого ноября 2016 года в Америке прошли президентские выборы, победу на которых одержал Дональд Трамп. Десятого ноября 2016 года в американском журнале Atlantic появилось интервью главного редактора Джефри Голдберга с Генри Киссинджером. Интервью было большим и в основном касалось наследия президента Барака Обамы, но в нем имелся абзац, в котором господин Киссинджер заявлял, что если его помощь понадобится новому президенту Трампу, он очень будет рад ее оказать. Говорят, первым, к кому обратились с предложением присоединиться к команде нового президента, и стал Генри Киссинджер. В действительности, все это уже не важно.



Важно другое – крайне вероятно, что Киссинджер может оказаться вторым человеком в команде президента Трампа, после непосредственно самого президента Трампа. Киссинджер самый известный и знаменитый Государственный секретарь в истории США. Очевидно, он также самый грамотный из всех живущих на сегодня людей в вопросах международных отношений. У него самые широкие связи в геополитическом мире. Но главное для президента Трампа то, что у Киссинджера настолько широкая спина, что за ней с легкостью поместится вся президентская администрация. Свои внешнеполитические инициативы президент Трамп, вероятно, будет объявлять, начиная со следующих слов – «как нам посоветовал Генри Киссинджер».



С трудом можно себе представить в США серьезных оппонентов господину Киссинджеру. Это все равно, что возражать ожившему президенту Кеннеди. Ни у кого язык на классика всерьез не поднимется. Ну, кстати, господин Киссинджер и сам еще очень даже может постоять за себя. Довольно вероятно, что во многих внешнеполитических вопросах ему придется выдвигаться на переговоры самолично. И тут роль личности в истории имеет большое значение.


Киссинджер, очевидно, работает на Трампа чуть ли не с первого дня после того, как тот выиграл выборы.
Напомним, что у США сегодня три основных проблемы во внешней политике. Это, в первую очередь, Ближний Восток — он горит. Это Китай. И это Россия. Именно в этих трех регионах Киссинджер и зарабатывал себе мировую дипломатическую славу. Он остановил войну Судного дня между Израилем и арабскими странами в 1973 году. Он привез президента Никсона в Китай, и две страны восстановили дипломатические отношения, после чего стали крупнейшими в мире торговыми партнерами. Про отношения со всеми советскими вождями от Брежнева до Путина и говорить не приходится.



Он в Москве по сегодняшний день такой себе Арманд Хаммер, вечный друг. Кстати, у него так сложилось не только в Москве, но и практически везде от Германии до Китая. Уже после избрания Трампа президентом Киссинджера видели в Пекине на приеме у главы государства. Попасть на прием к руководителю китайского государства, да еще в качестве гонца от американского президента, который чуть ли не ежедневно угрожает этому самому китайскому государству, это надо уметь.


Киссинджер, очевидно, работает на Трампа чуть ли не с первого дня после того, как тот выиграл выборы. Мало кто знает, но гений дипломатии еще и крупнейший специалист по проведению секретных операций. К примеру, мирный договор во Вьетнаме, за который он получил Нобелевскую премию 1973 года, был подписан в Париже. Мировая общественность не знала, что идут переговоры, до самого последнего момента, хотя Киссинджер регулярно летал в Париж. Была проведена настолько искусная операция дипломатического прикрытия, зачем он туда летал, что никто ни о чем не догадался.



В то время, как была уже сформирована практически вся будущая команда президента Трампа, о Киссинджере никто не сказал ни слова, хотя он уже летал на встречу с руководством Китая, явно по заданию своего руководства. То есть, пока Америка обсуждает назначения на высокие посты, а счастливые назначенцы раздают прессе интервью, 93-летний Киссинджер уже в поте лица работает. Можно себе только представить, кому он уже позвонил, если до Китая он уже долетел. У него нет никакой должности и, очевидно, ее и не будет. Кто же возьмет человека в таком возрасте на работу, да еще и на ответственную должность? Но возможно так – без должности – и было задумано. Если бы Киссинджер стал, к примеру, Государственным секретарем, то позвонить или слетать в полном от американского общества секрете у него бы не вышло.



А так, президенту Трампу до вступления в должность еще чуть ли не месяц, а он, вероятно, через Киссинджера провел детальные переговоры со всеми, кто сегодня ему нужен. Самым влиятельным человеком в администрации президента Трампа, которой еще официально не существует, но которая уже работает вовсю, является его зять Джаред Кушнер. У него тоже нет никакой должности, а влияние, огромное влияние на принятие решений, есть. Кстати, говорят, что идея пригласить Киссинджера принадлежала именно ему.


Появившаяся недавно статья в немецком журнале Bild о планах Киссинджера касаемо международного урегулирования стала неким объявлением о том, что патриарх в деле. Он на работе, на задании. Его ждет целый мир – Ближний Восток, Китай, Россия, Украина и даже Белоруссия, которая недавно заявила, что также идет в Европу. Правда, на их лукашенковских условиях. В следующем 2017 году нас ждет много интересных событий, и встреча Киссинджера с Лукашенко в Беловежской пуще, наверное, будет еще не самым из них удивительным.

Источник: economistua.com

Ученые сказки Перельмана


Яков Перельман сделал науку популярной в народе – это не удавалось в России никому, начиная с Петра I. Сначала написал «Занимательную физику», потом живо изложил математику, механику, астрономию. Подружился с Циолковским и нес космос в массы через книгу «Межпланетные путешествия». Создал первый в Союзе интерактивный музей. И умер от голода в блокадном Ленинграде.

Яков Перельман родился в Белостоке в 1882 году – он был вторым сыном в семье небогатого счетовода Исидора Перельмана. Отец умер, когда ему не исполнилось и двух лет, мать получила пенсион от бывшего работодателя мужа и давала частные уроки. Жили скромно, но хорошее образование детей мать ставила на первое место – ну, а Яков и Осип хватали знания с азартом. Мать составляла им списки для чтения на русском, немецком, французском и латыни. Любовь к последовательному и вдумчивому изучению мира, которое впредь скрупулёзно практиковал Перельман, – её заслуга. Младшую школу Яков закончил в Виленской гимназии, что значилась одной из лучших в своём учебном округе. Тут начинали учёбу будущий премьер-министр России Столыпин, маршал Польши Юзеф Пилсудский,правовед и историк философии Валентин Сперанский и великий русский актёр Василий Качалов.

Естественные науки Перельману преподавал директор гимназии Александр Егоров. Сперанский писал о нём, что тот обладал «вулканическим темпераментом» и очень «любил себя послушать», за что получил от учеников прозвище Цицерон. Ученикам он тоже высказаться давал, уроки часто проходили в бурных обсуждениях, и самые уверенные имели возможность блеснуть. Оперируя знаниями, почерпнутыми из книг по маменькиным спискам, Перельман часто побеждал в гимназических диспутах, заслуживая расположение преподавателя и внимание одноклассников. Самым важным в процессе получения знаний для него оказалась вот эта живость – знания давались легко и приятно, не считая разве что уроков каллиграфии. В 1895 году с отличными оценками Якова перевели в Белостокское реальное училище. Окончив его в 1901 году, он поступил в Лесной институт Санкт-Петербурга.

Жил у брата – тогда молодого выпускника. Совсем не богато, поэтому 17 августа 1902 года Яков Перельман подал прошение директору Лесного: «Не имея возможности внести установленной платы за право слушания лекций, честь имею покорнейше просить Ваше превосходительство ходатайствовать об освобождении меня от уплаты за первое полугодие 1902/03 академического года». Учитывая блестящие заслуги студента, ходатайство было удовлетворено. В 1903-м умерла мать. По возвращении с похорон ему, как круглому сироте, институт назначил пособие. Профессор Лачинов прочил Перельману кафедру физики, а Домогаров – математики. Пропитавшись просветительским восторгом, который источали те же Лачинов с Домогаровым, Яков видел себя совсем в иной ипостаси. Через шесть лет он получил звание «ученый лесовод I разряда» – и вряд ли можно придумать более точное определение для первого популяризатора науки в России в начале ХХ века.

Он хотел писать о науке. Владея несколькими языками, Перельман прекрасно работал с текстовыми первоисточниками, его материалы имели живую фактуру, свежие выводы и довольно смелые гипотезы. Читались легко, содержали множество исторических справок и любопытных сносок. Редакторы с охотой брали Перельмана в печать, и ближе к концу обучения он постоянно писал в журнал «Природа и люди», печатался в «Вокруг света» и мелких губернских газетах. Студентам это было запрещено, потому Перельман подписывался литерами «Я.П.».

Идей было полно. Вон, пожалуйста, – 20-е издание гимназического курса физики Краевича. В статье «Как доступно и наглядно объяснить явление теплового расширения тел?» Краевич пишет: «Для того чтобы определить коэффициент расширения, надо нагреть тело от 0° до 50° и повторить этот опыт, нагревая тело от 0° до 100° и деля удлинение на 100» – ничего не скажешь, доступно. И такими же примерами было снабжено большинство учебников. Для своего учебника на ту же тему Перельман заготовил сюжет понаглядней: «На 600-верстной Николаевской железной дороге Петроград-Москва ежегодно в летнее время кем-то неизвестным прибавляется несколько сотен саженей дорогой телефонной проволоки, а зимой то же количество проволоки бесследно похищается». Дальше шли пояснения, кто сей бесследный даритель и похититель телефонной проволоки, с расчётами температур. Подобными комментариями автор предполагал сопровождать каждое описываемое явление. И это работало!

20 ноября 1910 года он принёс рукопись своей первой книги издателю Петру Сойкину. Тот просмотрел «Занимательную физику» наискось и, конечно же, раскритиковал. «“Сто сорок парадоксов, задач, опытов, замысловатых вопросов и прочее” – это подзаголовок?! Он сбивает читателя с толку! Что значит “занимательная”? К науке можно подходить с таким вот прилагательным? Вы замахиваетесь на канон?!..» Однако, прочитав рукопись внимательно, Сойкин обнаружил увлекательную подачу материала и не заметил, как дочитал до конца, разлился в умилении и предложил Перельману контракт на 200 рублей. На первое время.

«Занимательная физика» вышла в 1913 году и допечатывалась по требованию книготорговцев регулярно. В 1916 году издательство опубликовало вторую книгу. За всю свою научно-публицистическую деятельность в занимательную плоскость он переложил геометрию, арифметику, математику и алгебру, механику, всевозможные сборники опытов, головоломок, задачники, астрономические фантазии, исторические этюды, истории явлений. В разных вариациях они переиздаются до сих пор.

Он стал автором первой хрестоматии по физике на русском языке. Переписка с Циолковским у Перельмана началась в 1913 году, их общение переросло в тесное сотрудничество, и в 1915 году на свет появились «Межпланетные путешествия». Как популяризатора космоса, Циолковский особенно ценил Перельмана. Собственноручно исполненный Циолковским эскиз межпланетного корабля был размещён на обложке второго издания «Межпланетных путешествий». К шестому изданию, в 1929 году, главный теоретик писал предисловие, последнее, десятое обновление редактуры «Путешествий» вышло в 1935 году.

В Ленинграде в том же году открылся Дом занимательной науки – по сути, первый интерактивный музей в СССР. Перельман предложил сломать стройное восприятие канона ещё в одном месте: экспонаты можно было трогать, вертеть в руках, изучать, работать с ними – вопреки принятым в остальных советских музеях табличкам: «За ограждение не заходить!». В ДЗН также действовало более полусотни кружков, проводились математические, физические и географические олимпиады, конкурсы, устраивались диспуты. Пропаганда науки существенно оживила общественную повестку. Открытые лекции в ДЗН читали известные преподаватели, а в методический совет входили Сергей Вавилов, Абрам Иоффе, Дмитрий Рождественский, Александр Ферсман, Матвей Бронштейн и прочие звёзды советской профессуры. Идея с удовольствием ушла в страну – не дома, так кружки и уголки занимательной науки расползлись по дворцам пионеров и коридорам школ. Ленинградский ДЗН закрылся 29 июня 1945 года.

Со своей женой Анной Давидовной Яков Исидорович остался в блокадном городе и до последнего дня жил на улице Плуталова. Когда перестал курсировать транспорт, он ходил на лекции пешком. Их единственный сын погиб на фронте в самом начале войны. С ноября 1941 года смертность от голода и холода в Ленинграде стала массовой, Перельман был ужасно ослаблен, но всё ещё продолжал консультировать каких-то военных чиновников по телефону. Распоряжением флотского начальства ему не отключали линию. Жена умерла от голодного истощения в день своего дежурства в госпитале 18 января 1942 года, на рабочем месте. Яков Исидорович пережил её недолго, и умер в марте 1942-го, тоже от голода.

За год до этого, то есть в самом начале войны, почти 60-летний Яков Исидорович пришел в Петроградский райвоенкомат и предложил курс лекций по аутентичному ориентированию на местности, то есть без приборов. Он учил солдат вычислять расстояние до объектов, определять нужное направление в зависимости от времени года и ландшафта. Измерительными инструментами становилось всё, что оказывалось под рукой: от карандаша до наручных часов, звёзд и Луны. В декабре 1941 года политотдел прислал ему предписание прочитать лекцию по ориентированию бригаде морских пехотинцев. В методическом листке, который Перельман раздавал слушателям как справочное пособие, он опубликовал такую инструкцию: «Помните, товарищи бойцы! На расстоянии до 50 шагов хорошо различаются глаза и рты фашистских солдат. На расстоянии 200 шагов можно различить пуговицы и погоны гитлеровцев. На расстоянии 300 шагов видны лица. На расстоянии 400 шагов различаются движения ног. На расстоянии 700 шагов видны оконные переплеты в зданиях».

Алена Городецкая

http://www.jewish.ru/style/science/2017/03/news994337630.php

ЛЕГЕНДА МИРОВОЙ МАГИИ ОТМЕЧАЕТ ЮБИЛЕЙ
http://newrezume.org/news/2017-03-24-20392

Израиль Гельфанд: Легенда о математическом гении

https://rg.ru/2017/04/03/izrail-gelfand-legenda-o-matematicheskom-genii.html

Еврейская тема в творчестве Миколы Бажана
Семен КИПЕРМАН

Поэт Микола Бажан — один из немногих известных классиков украинской литературы, всю свою жизнь занимавших филосемитскую позицию, в том числе и в пору своего пребывания на высоких государственных и общественных постах
Родился Микола Платонович Бажан 26 сентября 1904 года в городе Каменец-Подольском (ныне — Хмельницкой области) в семье военного топографа. В ней знали и любили искусство и литературу. Детские годы поэта прошли в родном Каменец-Подольске, а в 1910 году отца перевели в Умань. Здесь Микола учился в местной гимназии, а с1919 по 1921-й — в кооперативном техникуме.
Параллельно Бажан изучает авангардное сценическое искусство в студии "Кийдрамте" под руководством Леся Курбаса. Позже он напишет:
"Я вырос в маленьком украинско-еврейско-польско-русском местечке Умань, где пережил бурные годы Гражданской войны, все ужасные вспышки межнациональной вражды и резни, и поэтому судьбы четырех народов, которые своей жизнью, языком, обычаями, традициями окружали мою юность, особенно мне важны и необходимы".
Именно здесь произошло формирование основных принципов его мировоззрения. В 1921году Бажан переезжает в Киев, где учится в Кооперативном институте (1921-1923), а затем в Киевском институте внешних связей (1923-1925), который вскоре закрылся, и он сам стал "добивать" свое высшее образование. В 1923-м по приглашению писателя Михайлы Семенко присоединяется к группировке панфутуристов и начинает работать в редакции газеты "Бiльшовик". Именно здесь в 1923-м и было опубликовано первое стихотворение Бажана "Рудомарш" и другие произведения в футуристическом духе.
На короткое время становится членом Вольной Академии пролетарской литературы. После 1932 года Бажан — один из организаторов, а позднее — среди активных деятелей Союза советских писателей Украины.
Но литературная судьба Бажана в 1920-1930 годы складывалась не столь уж ровно и безоблачно. Сказывались нападки вульгаризаторской критики и зависть к его успешно складывающейся творческой деятельности.
Трезвая оценка общественно-политической обстановки и широкий культурный кругозор органически соединили в сознании украинского советского поэта чувства патриота и убежденного интернационалиста, стойкого борца против всяческой национальной узости и заскорузлости, тем более — национализма. В начале творческого пути в поэме "Гетто в Умани" (1928) Бажан стремился осмыслить трагическую судьбу еврейского народа.
К тридцати годам Микола Бажан стал одним из самых знаменитых поэтов Украины. Он — один из немногих уцелевших в годы кровавых репрессий 1934-1939 годов. Наряду с Максимом Рыльским и Юрием Яновским он с 1935-го каждую ночь ожидал ареста.
Настоящий Бажан прорывается там, где поэту удается уклониться от давления политических императивов, пусть и внутренне усвоенных. Это проявлятся в культорологических стихотворениях, обращению к духовному наследию народов СССР, интерпретации явлений мирового искусства.
Большое значение для М.Бажана имели переводы. Они служили для него в полном смысле слова актами дружбы и братства, одним из путей вхождения в духовный мир других народов. Прославленный украинский поэт владел идишем и ивритом. Микола Бажан посвятил еврейским литераторам эссе "Великий еврейский писатель" (о Шолом-Алейхеме). Во вступительной статье к изданному в Украине собранию сочинений М.Бажан прослеживает связи знаменитого еврейского писателя с его родиной-Украиной, к которой он всегда питал самые теплые чувства. Исторические условия, по замечанию поэта, сложились так, что Украина стала не только родиной Менделя Мойхер-Сфорима, Гольдфадена, Шолом-Алейхема, Переца, Бергельсона, но фактически и центром развития новой еврейской литературы.
Особенным периодом в жизни и творчестве Бажана явились годы Великой Отечественной войны против фашистских захватчиков. Произведения тех лет отражают беду народа, опасность, нависшую над ним, патриотический подъем, общесоветские формы, вмещающие и национальные переживания.
В 1943 году, будучи членом ЦК КПУ, заместителем председателя Совета Министров УССР, Бажан участвовал в работе комиссии по расследованию зверств фашистских оккупантов. На следующий день после освобождения Киева (7 ноября 1943 года) вместе с поэтом Саввой Голованивским и режиссером Александром Довженко он пришел к Бабьему Яру. Они долго стояли и смотрели невидящими от слез глазами на гору недогоревших трупов, вдавленные в песок очки стариков и детские ботинки…
А спустя несколько дней Микола Бажан впервые читал стихотворение "Яр" — первое поэтическое произведение на эту тему в отечественной литературе. Вчитайтесь в перевод последних строк:
За Бабий Яр нет меры искупленью.
И меры мести не изобрести.
Будь проклят тот,
кто Яр предаст забвенью.
Будь проклят тот,
кто скажет мне "прости".
В первые послевоенные годы Миколе Бажану довелось немало морально пережить из-за массовых террористических идеологических кампаний, инициированных Сталиным.Старшее поколение киевлян помнит, что М.Бажан, П.Тычина и М.Рыльский выделялись среди украинских поэтов своим вниманием к еврейской культуре, дружили с Давидом Гофштейном, Львом Квитко, Абрамом Кацнельсоном, переводили их стихи. Творческие контакты поддерживались с Е.Адельгеймом, М.Пинчевским, Н.Забарой и другими. Давиду Гофштейну было посвящено эссе "Товарищ свитлого дня". Благодаря содействию Миколы Бажана был издан сборник произведений Л.Квитко.
В мрачные годы борьбы с "безродным космополитизмом" поэт-академик М.Бажан вел себя достойно. В Украине во главе группы "безродных космополитов" называли Илью Стебуна и Абрама Адельгейма. Заместителя председателя Совета Министров УССР Миколу Бажана на одном из заседаний согнали с трибуны, когда он пытался взять под защиту "безродного космополита" Адельгейма . На него обрушилась критика и обвинения в антипатриотизме со стороны "интернационалистов".
Виталий Коротич рассказывал, что украинский поэт, потомок уманских дворян, тот человек, благодаря которому увидела свет Украинская энциклопедия и многие другие серьезные книги, был зачислен украинскими националистами в евреи именно за образованность.
Близким друзьям Микола Платонович говорил: "Как мне надоели эти антисемиты!"
Бажан, Тычина, Рыльский и немногие другие уцелевшие на ту пору мастера украинской литературы достаточно демонстративно отошли от окончательного разгрома еврейской культуры и литературы в Украине конца 1940 — начала 1950-х годов.
Со смертью Сталина, с началом хрущевской оттепели меняется атмосфера в обществе и в литературных кругах. Постепенно возвращается к своей глубинной сложности в творчестве и Бажан. Это ощущается в ряде сборников, изданных поэтом. Тем не менее в условиях этнической самоизоляции украинского истеблишмента возможность появления нового поколения авторов-евреев была практически исключена. Только в начале 1970-х благодаря личным усилиям Миколы Бажана, который заметил и поддержал молодого поэта Моисея Фишбейна, считающего Миколу Платоновича своим литературным отцом, этого начинающего литератора еачали публиковать. Фишбейн стал затем (уже в эмиграции) из ведущих фигур современной украинской поэзии. В его творчестве, отмечают критики, парадоксально сочетаются тема еврейской национальной судьбы и украинская барочная и неоклассическая образность, патриотизм еврейский и патриотизм украинский.
В те годы в Киеве довольно часто проводились вечера еврейской поэзии и песни . На одном из них мне удалось побывать — он был посвящен Шолому-Алейхему. Открывал вечер Микола Бажан.С признательностью были сказаны слова, что страницы бессмертных произведений Шолома-Алейхема наполнены "бессмертной человечностью… и никакими антисемитскими возгласами её не заглушить, никаким кладбищенским пеплом её не запрятать". Речи писателей звучали и по -украински, и по-русски, и на идише. Артисты читали произведения Шолома-Алейхема. А закончился тот вечер чудесными еврейскими песнями в исполнением прославленной Сиди Таль.
Абрам Кацнельсон выделял из произведений Бажана на еврейскую тему поэму "Дебора" из поэтического цикла "Уманские воспоминания". Пророчица Дебора (Двора) описана в Танахе, она подняла своих соплеменников на борьбу с завоевателями.
К 125-летию со дня рождения великого еврейского писателя в предисловии к шеститомному изданию его произведений верный поклонник шолом-алейхомовского таланта Микола Бажан по праву поставил имя Шолом-Алейхема "в ряд прекрасных и дорогих для человечества имен Гоголя и Диккенса, с Чехова и Мопассана, Лу Синя и Ивана Франко. Из того же драгоценного сплава любви и печали, радости и гнева, шутки и смеха отливали они образы своих героев".
Литературная деятельность Миколы Бажана продолжалась шесть десятилетий — с 1923 года, когда в печати появилось первое его стихотворение, до 1983-го, когда было написано последнее.
Микола Бажан ушел из жизни 23 ноября 1983 года в Киеве. В национальном музее литературы Украины представлена постоянно действующая выставка "И вся жизнь в творчестве и красе…" Экспозиция сосредоточена в том числе и на международном аспекте жизни и творчества Миколы Бажана. Здесь представлены фото поэта, привезенные из путешествий по разным странам, образцы блестящих бажановских переводов с разных языков, картины, приобретенных в различных уголках мира — от старинных европейских мастеров вплоть до Марка Шагала.




ЯР
Микола БАЖАН
Трава да глина, рыжие провалы,
Замусоренный жуткой гнилью ров.
Порывисто несется одичалый,
Зловещий ветер выжженных холмов.

Не побледнеть, не дрогнуть, не проникнуть, —
Стоять, как суд! Как ратный муж стоять!
Все клятвы бедны, чтобы клятву крикнуть,
Недостает проклятий — проклинать.

Простой овраг, захламленый и пыльный.
Две бедные осины, старый клен.
Нет, то не тишь! Неугасимый стон,
Ста тысяч уст предсмертный стон бессильный.

Сребристый пепел множества костей,
Осколки лбов, обломки челюстей.
Раздвинулись песчаные откосы.
Ползут из ямы золотые косы.

Тлен не разрушил, ветер не унес
Мерцающее золото волос.

В густой грязи поблескивают блекло
Очков разбитых стариковских стекла
И дотлевает, втоптанный в песок,
Окровавленный детский башмачок.

Над глиной и песком лежит, как пена,
Ужасный след стотысячного тлена.
Замешан склизкий и тягучий клей
Убогими останками людей.

Здесь, что ни шаг, ревел костер багровый,
Шипели нефтью жирные ключи
И в трупах жадно рылись палачи,
Чтоб поживиться с мертвецов обновой.

Гнетущий, тяжкий, нестерпимый дым
Вставал и нависал над страшным яром.
Он веял смертью, он душил кошмаром,
Вползал в дома страшилищем глухим.

Сполохи рдяно-черные витали
Над онемевшей в ужасе землей,
Злым отблеском пути окровляли,
Окутывали Киев грязной мглой.

Смотрели люди, схоронясь в жилища,
Как за венцом кирилловских домов,
За тополями дальнего кладбища
Их плоть и кровь горит в дыму костров.

Дыханьем смерти самый воздух выев,
Плыл смрадный чад, тяжелый трупный жар,
И видел Киев, гневнолицый Киев,
Как в пламени метался Бабий Яр.

Мы этот пламень помнить вечно будем,
И этот пепел — он неискупим.
Будь проклят тот, кто скажет нам: "Забудем".
Будь проклят тот, кто скажет нам: "Простим"!
1945

В память о Дегене

http://navoine.info/ion-degen.html