Выдающиеся люди

Многие из нас читали о великом актёре Михоэлсе и его трагической судьбе. А здесь - фильм с Михоэлсом в главной роли.

Еврейское счастье - 1925 Фильм с Михоэлсом

Бабий Яр» – о жизни в оккупированном Киеве. Он сбежал из Союза, бросив агента КГБ на стриптизе в Лондоне.


https://isroe.co.il/babij-yar-o-zhizni-v-okkupirovannom-kieve-on-sbezhal-iz-soyuza-brosiv-agenta-kgb-na-striptize-v-londone/

Опасная игра Михаила Терещенко

https://focus.ua/long/356784

Василий Гроссман. Я понял, что я умер
https://tvkultura.ru/brand/show/brand_id/57511/

Там много и о Бердичеве

Подполковник двух армий

Он прорывался к блокадному Ленинграду, переправлялся с боями через Днепр, в передовых частях Советской армии входил в Берлин. Талантливый инженер, директор танкового завода – его ждало блестящее будущее, так жёстко и стремительно оборванное арестом, судом и лагерями. Но потом пришла новая жизнь – в молодом еврейском государстве, где инженерный гений Аркадия Тимора превратил советскую танковую армаду в молниеносную израильскую бронетехнику.

Тяжелый гусеничный бронетранспортер «Ахзарит» я впервые увидел, наверное, году в 2002-м, во время операции «Защитная стена».

– Смотри, как похож на советский танк без башни, – сказал я сослуживцу.

– Так это и есть – советский танк без башни, – рассмеялся товарищ в ответ.

– Да ладно, – не поверил я, – откуда бы ему здесь взяться?

Деталей мой собеседник не знал, да и армейская суета быстро отвлекла нас от начатой было темы. Лишь спустя несколько лет мне стали известны подробности этой удивительной истории. Превращение советской военной техники в израильскую напрямую связано с необыкновенной судьбой Аркадия Тимора (Кацевмана).

***

В последние дни апреля 1945 года в числе передовых частей Советской армии, вступивших в Берлин, вошел, грохоча металлическими гусеницами по мостовым германской столицы, полк самоходных орудий под командованием 25-летнего подполковника Аркадия Кацевмана. Выпускник Наро-Фоминского танкового училища начинал войну в июне 1941-го в составе 14-й танковой дивизии. Первое ранение, полученное уже на третий день войны, подлечил прямо там же, в полевом госпитале. Затем были сражения под Смоленском, прорыв из окружения под Ярцевом через Соловьевскую переправу на Днепре – из почти десятитысячной дивизии уцелело тогда лишь несколько сотен человек, от 300 танков осталось лишь 10.

Потом, уже в составе 122-й танковой бригады Аркадий Кацевман участвовал в безуспешных попытках прорваться к осажденному Ленинграду. В бою возле поселка Синявино получил сразу два тяжелых ранения. На этот раз его еле спасли. А один из осколков, застрявших возле самого сердца, хирург так и не решился удалить. И снова возвратился он в свою бригаду, и вновь был ранен. Опять вернулся, на этот раз в 18-й танковый полк, получил следующее ранение уже под Таураге, на западе Литвы, и несмотря на это, всё равно вскоре продолжил службу.

К этому времени Аркадий уже знал, что от его огромной семьи, жившей до войны в местечке Дубоссары, что на левом берегу Днестра, никого больше не осталось: мать, сестры, брат, дед с бабкой и еще около полусотни родственников вместе с почти двадцатью тысячами других евреев были расстреляны нацистами и их приспешниками из местных жителей. Отец, репрессированный накануне войны, в июле 1941-го был отправлен «искупать свою вину перед Родиной» почти на верную смерть – минером, и погиб весной 1943-го под Ржевом. «Все ждали писем, вестей из дома, – вспоминал Аркадий потом, – а я не ждал, мне было не от кого. Танк стал для меня единственным домом…»

В Берлине полк молодого офицера расположился практически в самом центре города, прямо на его главной площади – Александерплац. Глядя на испуганных и голодных жителей Берлина, детей, жавшихся по углам и, видно, потерявших своих родителей, Аркадий придумал свою особую «месть» народу, отнявшему у него всю семью. По его приказу две полковые полевые кухни начали круглосуточно варить суп. Жителям Берлина объявили, что «дети, женщины и старики могут прийти и поесть, не предъявляя никаких документов». Единственное условие состояло в том, что каждому из пришедших сообщали: командир части, которой принадлежат эти кухни, – еврей… Несколько дней спустя подполковник Аркадий Кацевман стал также инициатором создания приюта для беспризорных берлинских детей.

***

Незадолго до конца войны, проходя через Польшу, под Старгардом освобождали узников нацистского концлагеря. Одна из заключенных, польская девушка по имени Галина, не в силах сдержать радости, бросилась на шею молодому офицеру. Так они познакомились, а вскоре после войны и поженились. Оставшийся служить в оккупированной Германии подполковник Кацевман был назначен начальником танковой школы в Дрездене. Там у них с Галиной родился единственный сын. Там же Кацевман впервые встретил людей из «Моссад ле-Алия Бет» – организации, занимавшейся нелегальной иммиграцией евреев в подмандатную тогда еще Палестину, а заодно и готовившей военную базу для создания Армии обороны Израиля. Евреи – офицеры Советской армии интересовали их особенно.

В Германии Кацевман познакомился с легендарным создателем израильских разведслужб Шаулем Авигуром и его не менее выдающимся помощником Цви Нецером. Они много говорили о Холокосте и необходимости создания собственного еврейского государства. Однако те беседы успехом для сионистов не увенчались – в тот момент подполковник Кацевман не поддался на их уговоры. Хотя, возможно, и передал им какие-то материалы, касающиеся современной бронетехники. Тем не менее в 1948-м, после провозглашения государства Израиль, когда 14 знакомых ему офицеров-евреев обратились к советскому правительству с просьбой отправить их на помощь армии только что созданного государства, Кацевман тоже захотел присоединиться к ним. Дальновидная жена едва сумела удержать его от этого шага. И вскоре офицеры-энтузиасты, неверно оценившие нюансы политической конъюнктуры, бесследно исчезли и, как позже выяснилось, были расстреляны.

Очередь самого Кацевмана подошла в 1956-м. К тому времени жил он в Каунасе и возглавлял завод по модернизации танков и бронетехники. Его обвинили в антисоветской пропаганде и дали, с учётом боевых заслуг, «всего» 12 лет. И тут Галина вспомнила о своем польском гражданстве. Трудно сказать точно, как ей это удалось – не исключено, что свою роль сыграли и связи в польском правительстве того самого Цви Нецера, к тому времени официально занимавшего дипломатические посты в израильском посольстве в Москве, а по сути, представлявшего в Восточной Европе «Натив», – но после почти четырех лет каторжных работ, в 1959-м, Кацевман был освобожден и вместе с семьёй выехал из СССР в Польшу. Год спустя семья переехала в Израиль.

***

После репатриации Аркадий, следуя израильской моде того времени, сменил свою диаспорную фамилию Кацевман, говорящую о его принадлежности к колену священнослужителей, на ивритскую Тимор, происходящую от названия упомянутого в библейском тексте храмового украшения. Но к полученному при рождении и смененному во время учебы в танковом училище имени Абрам так и не вернулся, остался Аркадием.

Он был сразу принят на работу в Армию обороны Израиля в качестве гражданского специалиста – инженера по технической поддержке бронетехники и направил свои знания и опыт для укрепления обороны еврейского государства. Американское военное эмбарго, арабский бойкот и бюджетный дефицит вынуждали Израиль использовать любую оказавшуюся под рукой военную технику, включая и устаревшее оборудование. Аркадий Тимор занимался восстановлением для армии американских «Шерманов», легких французских AMX-13, британских «Центурионов» и другой бронетехники.

Однако настоящий поворот, вновь в корне перевернувший судьбу Аркадия, случился в Шестидневную войну. В ходе молниеносной войны Израиль захватил в числе прочих военных трофеев почти тысячу советских танков Т-54 и Т-55, брошенных египтянами и сирийцами. Около двух сотен из них были полностью исправны, а среди остальных имелось множество лишь с незначительными повреждениями. При виде приближающихся израильтян египтяне и сирийцы обычно в панике разбегались, не успев даже сдвинуть с места поставленную Советским Союзом технику.

И вот командование израильской армии задумалось, что делать со всем этим приобретенным добром. Профессиональное мнение Аркадия Тимора оказалось решающим: кто, как не он, детально знакомый с советской военной техникой, был способен адаптировать эти танки для использования в израильской армии. В отремонтированных трофейных машинах Тимор установил дизельный двигатель General Motors, заменил пулеметы и радиооборудование, у части танков также сменили пушку. Не подлежавшие ремонту машины пошли на запасные детали, а недостающие части сначала закупали через Финляндию, а впоследствии даже научились производить в Израиле. Новые танки стали называться «Тиранами». Из Т-54 получился «Тиран-4», а из Т-55, соответственно, «Тиран-5». Аркадий Тимор, получивший звание подполковника израильской армии, заработал неофициальное прозвище «Отец тиранов».

К 1969 году на базе трофейных советских танков и бронетранспортеров уже была сформирована отдельная танковая бригада. А четырьмя годами позже и целая дивизия. Генерал-майор Яаков Лапидот, ставший впоследствии её командующим, вспоминал, как Аркадий Тимор с горящими глазами носился на своём джипе из мастерских на полигон и обратно, испытывая свои танки и как инженер, и как боевой офицер.

Одно из первых боевых применений трофейной техники случилось в ошеломительной по своей дерзости операции «Равив» (изморось, ивр.), проведенной в ходе Войны на истощение осенью 1969 года. Шесть Т-55 и три БТР-50, выкрашенные в цвета египетской армии, переправленные десантным флотом на египетскую сторону Суэцкого залива, в течение 10 часов прошли 45 километров по тылам территории противника, разрушая военную инфраструктуру и укрепления, после чего вернулись обратно, прихватив множество техники и документации. Захваченные врасплох египтяне потеряли две станции РЛС, два боевых корабля, около сотни военных машин, десятки единиц артиллерии и порядка полутора сотен солдат. С израильской стороны при отступлении погибло 4 бойца спецназа. На израильской базе «Рас Седр» в Синае бойцов с нетерпением ожидал Аркадий Тимор. В захваченных документах, в числе прочих материалов на русском языке, он обнаружил имя одного из отправленных СССР в Египет военных советников – своего товарища по танковому училищу…

После Войны Судного дня стараниями Аркадия Тимора к трофейным танкам добавились ещё две сотни Т-62, переделанных в «Тиран-6». Советская бронетехника оставалась на вооружении израильской армии до 1980-х годов. Затем часть была распродана, несколько сотен танков переведена в резерв, а оставшиеся переоборудованы: с них сняли башню, добавили броню и получили те самые тяжелые бронетранспортеры «Ахзарит», которые я и увидел во время операции «Защитная стена» уже 2002-м. С дополнительными 17 тоннами брони к 27 тоннам корпуса БТРы «Ахзарит» благодаря своей защищенности стали чрезвычайно эффективны для ведения боя в городских условиях против применяющих РПГ противников. Около 500 подобных машин по-прежнему остаются на вооружении израильской армии.

В конце 80-х подполковник Аркадий Тимор ушел на пенсию. К этому времени он успел принять участие и в разработке знаменитого израильского танка «Меркава». Он опубликовал множество статей и книг, вел передачи на радио, возглавлял израильский Совет ветеранов Великой Отечественной войны. Одной из его последних инициатив стала организация в Израиле музея «Еврейских воинов во Второй мировой войне». «В одной только Советской армии, – любил напоминать Тимор, –около полумиллиона евреев воевало с нацистами, двести тысяч из них не вернулось. Мы обязаны это помнить!»

Музей открылся в 2014 году рядом с музеем израильских танковых войск в Латруне. К сожалению, сам этот удивительно энергичный человек не успел стать свидетелем успеха своего последнего проекта. В 2005 году подполковник двух армий, кавалер многих орденов и медалей, инженер, поэт, художник и писатель Аркадий Тимор (Кацевман) скончался.

Александр Непомнящий

Судьба Робертино Лоретти - мальчика с голосом ангела. 

https://newrezume.org/news/2020-08-21-4435

10 семей, которые управляют этим миром

https://newrezume.org/news/2020-08-29-35229

ЗАГАДКИ ЛЕВШЕЙ

http://a.kras.cc/2020/09/blog-post_786.html

Фрэнсис Эдвард Фоли – почти святой шпион
https://stmegi.com/posts/62815/frensis-edvard-foli-pochti-svyatoy-shpion/

Миша Воронин 

8 сентября, 2020 Олег Коваль

Сегодня речь пойдёт о моём ровестнике, с которым мы выросли в Киеве на одной и той же улице, причём дома наши находились почти напротив друг друга. Он родился в № 25, а я в № 42. Такая уж была специфика нашей родной улицы Дмитриевской, что дома по чётной и нечётным сторонам улицы были смещены, так как в начале улицы с нечётной стороны — размещался знаменитый базар » Евбаз», на месте которого потом построили цирк, универмаг и ещё много чего. Кстати в № 21 жила моя будущая жена Лиля , за которой в то время мы оба ухаживали.

Один раз даже он спас её. Дело было летом, они ехали в душном и переполненном транвае домой. То ли от духоты, то ли от голода. Времена были голодными, она потеряла сознание и упала в обморок. Миша дёрнул за верёвку, которой обычно кондуктор давал сигнал вагоновожатому транвая и транвай остановился. С помощью кондуктора он вынес Лилю на воздух и когда она пришла в себя отвёл её домой.

Этот случай Лиля всегда вспоминала, особенно когда он стал знаменитым закройщиком, затем известным всему миру кутюрье и наконец — милионером. Надеюсь Вы сейчас догадываетесь о ком я буду рассказывать. Конечно о Михаиле Воронине, который родился в Киеве 10 июля 1938 года в бедной семье, в небольшой квартирке дома № 25 по улице Дмитриевской. Никто из родителей не имел отношения к швейному делу. Это подтверждает и тот факт, что его мама обращалась к моей бабушке, когда надо было что либо подшить. Дело в том что у моей бабушки была машина «Зингер» с ножным приводом и она иногда подшивала на ней. Отец его пришёл с войны инвалидом., мама тяжело работала, причём работа была счязана с частыми командировками, старшего брата забрали в армию. И вот он семилетний пацан, оставался дома и целую неделю ел борщ, который оставила мама. Холодильника у них не было и зачастую он не мог понять как борщ не скисал. Видимо мама добавляла туда уксуса и он был всегда немного с кислинкой. Возвращаясь с командировки мама за хорошее поведение покупала ему пирожки с гречкой и иногда даже мороженое, которое он ел дома вприкуску с хлебом. Вот так он рос, как и другие дети, в то голодное время.

Были в его жизни и похуже моменты В 1960 году, было ему тогда 22 года и они с женой Инной поехали первый раз в Крым. Вернувшись он обнаружил на шее маленькую опухоль. Когда обратился к врачам, они вынесли страшный вердикт — лимфосаркома. Это хуже чем рак. Вызвали родителей и сказали, что проживёт он не более месяца. Назначили ренгенотерапию, но ему становилось всё хуже и хуже. Он умирал. Но свершилось чудо! Неожиданно он стал поправляться и он выжил. Поневоле станешь верить в Бога. Другого обьяснения я не вижу, так как сам пережил подобную ситуацию с моим родным братом, у которого была точно такая лимфосаркома, начавшаяся совершенно так же как и у Миши Воронина с гульки на шее. Но Бог его видимо решил забрать к себе и не прожив после этого и года он умер в новогоднюю ночь 1966 года — было ему всего 35 лет.

Были у Миши и ситуации похуже, хотя наглядевшись своими глазами как протекает болезнь лимфосаркома — не могу представить ситуации хужей чем эта.

В 1970 году он вызвал такси, чтобы отвести отца в госпиталь. Когда они ехали в них врезался громадный ГАЗ-63. Водитель уснул, как потом выяснилось и произошло лобовое столкновение. Больше всех пострадал Миша, который сидел впереди. Переломы ног, рук, рёбер и черепно- мозговая травма. Его собирали по кускам. На следующий день приехал Николай Амосов и другие светилы и сказали, что всё надо переделать, так как собрали немного не так. Но это же не костюм, который можно перешить, это человек. Врачи в итоге всё сделали как надо, но сказали, что он будет ходить только на костылях. Сильная воля Миши и помощь физкультурного врача, совершили второе чудо в его жизни. Он поставил его за 3 месяца на ноги. И на работе у него всегда было всё не так гладко. Были минуты отчаяния, когда пришёл работать руководителем на фабрику. Свидетельством тому могут послужить его волосы. Когда он пришёл на неё — они были чёрные . Чтобы добиться признания, работал день и ночь и каждый день чему то учился. Приходил раньше всех и уходил позже всех, в результате волосы стали совсем седые. Такое вынести мог только тот , который родился на Евбазе. Место где рождались либо гении бизнеса либо бандиты.

Закончив 8 классов он поступил в профтехучилище швейников. После окончания его его направили на работу в ателье Оно находилось на улице Куйбышева, теперь Эспланадская. Зарекомендовал себя очень хорошо и уже в 23 года стал работать закройщиком.

В 1960 году женился на Инне . У них родилась дочь Лариса. Она подарила родителям внука Женю.

Одной из фишек Михаила Воронина явилась конструкция жилета, которую он изобрёл в 1968 году. Жилетный метод позволял садить одежду на фигуру с одной примерки. Он стал очень популярным и востребованным закройщиком, чтобы попасть к нему надо было записываться и долго ждать. У него шили костюмы Главы Европейских государств.

В 1968 году он получил патент на изготовление жилетно-макетным методом костюмов.

В 1972 продолжил учёбу в Институте лёгкой промышленности.

В 1985 году он занял место руководителя а затем и стал главой компании «Мода и время»

Спустя 4 года в карьере его произошло большое событие. Он представил свои наряды в Голливуде. Коллекция состояла из 30 костюмов. В 1990 году модели Михаила Воронина вышли на Венский подиум.

Вскоре к Воронину обратилась ещё одна австрийская фирма с просьбой наладить производство кожанных курток. Возникшие деловые связи и полученые за работу деньги положили начало созданию своей фирмы » Михаил Воронин — Вена — Париж» Его представительства расположились в Вене и Париже. Через 3 года фирма переросла в концерн. Михаил Воронин стал её председателем и обладателем контрольного пакета акций ОАО» Киевская швейная фабрика «Желань» Таким образом он проявил себя не только как талантливый модельер , но и как умелый бизнесмен. С 1966 года открылись фирменные магазины «Михаил Воронин» и его товары стали продаваться в 16 странах мира.

За многие годы Михаил Воронин стал настоящей легендой, причём мирового уровня. В 2000-х его имя включили в сотню самых знаменитых кутюрее мира наряду с Армани, Версаче и Живанши.

Михаил Воронин дважды вошёл в Книгу рекордов Гиннеса с самым маленьким и самым большим в мире смокингом. Осенью 2002 года Воронин на Крещатике презентовал свой смокинг — гигант 500-го размера. На изготовление этого смокинга ушло 174 метра итальянской ткани ( из которой можно было пошить 300 смокингов обычного размера). 126 метров подкладки и 146 метров дублерина. Пиджак получился высотой с трёхэтажный дом и поднимали его на строительном кране. При производстве этого великана были соблюдены все параметры пошива обычного смокинга, что было основным требованием Книги Рекордов Гиннесса.

Он умел слушать и молчать, умел дружить — эти важные для людей , не только знаменитых дизайнеров качества . Я это испытал на себе. Когда мы уже были взрослыми и встречались, как директора предприятий на различных совещаниях в Киевском Горсовете, он не смотря на свою знаменитость, не страдал звёздной болезнью, всегда подходил ко мне и интересовался моей жизнью, спрашивал про Лилю, ведь мы выросли и знали друг друга с детства. Кстати и обслуживались мы в его ателье — вне записи, как друзья детства. Первый приличный костюм и первую токсиду а также выпускной костюм моему сыну пошил тоже он.

В 2012 года Михаила Воронина не стало. Он проболел немного больше года и его уход для огромного количества людей стал неожиданностью, потому что это была настоящая яркая, всеоблемлющая личность, что казалось он будет жить вечно. После ухода маэстро управлением «VORONIN» взяла на себя дочь Лариса.

Он был украшением человечества
http://m.day.kyiv.ua/uk/article/top-net/byl-ukrashenyem-chelovechestva

Айболит не выдуман! Это Цемах Шабад – врач из Вильнюса, с интересной историей

https://isroe.co.il/ajbolit-ne-vyduman-eto-tsemah-shabad-vrach-iz-vilnyusa-s-interesnoj-istoriej/

Объявлен лауреат Нобелевской премии по литературе — еврейская поэтесса
http://rusjev.net/2020/10/08/obyavlen-laureat-nobelevskoj-premii-po-literature-evrejskaya-poetessa/

Судьба девушки, освещённой солнцем

https://newrezume.org/news/2020-10-15-11593

Как Эрих Клибанский стал немецким Янушем Корчаком
http://archive.hadashot.kiev.ua/content/kak-erih-klibanskiy-stal-nemeckim-yanushem-korchakom

ЭМИЛЬ БЕРЛИНЕР (1851-1929) ИЗОБРЕТАТЕЛЬ ГРАМОФОНА
https://www.lgroutes.com/Famous/Originator/%D0%B5mile_berliner.html

Михалыч Прощание 
Михаила Жванецкого в последний путь провожали аплодисментами

После пятницы, 6 ноября, когда пришло известие о смерти Михал Михалыча Жванецкого, были два страшных дня. Одесситы рвались в Москву со всего мира. И не только одесситы - поклонники таланта Михал Михалыча. В Москве люди хотели куда-то прийти, чтобы почтить память. Принести цветы, поделиться горем. А некуда! В Одессе есть бульвар Жванецкого, есть звезда писателя на Аллее памяти, есть штаб-квартира Всемирного клуба Одесситов. Туда приходили, несли цветы. Букеты лежали даже у кота - на подоконнике Всемирного клуба одесситов памятник Морису - любимому коту Михал Михалыча. А в Москве - ничего. Театра миниатюр на Тверской теперь нет. Мемориальной доски и памятника ещё нет. К зданию Авторского телевидения, где снималась программа «Дежурный по стране», не придёшь, как и к Концертному залу Чайковского, где так любил выступать Михал Михалыч - куда там класть цветы ? Нет отдельного места. Хорошо, хоть разрешили там провести прощание самым близким. Но самое главное - прийти нельзя! Как и  на Новодевичье кладбище, где прошли похороны - нельзя. Ситуация с коронавирусом не оставляет выбора. Прощание и проводы в последний путь могут быть только закрытыми для ограниченного количества людей. Это даже не как с Высоцким, когда, несмотря на запрет, пришли прощаться толпы. Это совсем другое. Небезопасно. 

Лаконичная церемония прощания на Новодевичьем. Провёл Михаил Швыдкой. В первых же словах пояснил, почему Новодевичье. Потому что Всемирный одессит Жванецкий - национальное достояние. Первым выступил Юрий Рост. Сказал, что каждое время в нашей стране получает своего писателя, способного иронично его осмыслить. Чехов, Гоголь, Салтыков-Щедрин, Зощенко и другие, и вот - сколько лет - Михаил Жванецкий. После Роста вышла Алла Пугачева. Без микрофона произнесла самые простые и самые дорогие слова. В том числе и о том, что и молодые поколения знают и любят Жванецкого, и пока живы мы, наши дети, дети наших детей, их дети память будет передаваться от одних к другим. Ольга Любимова - министр культуры - усилила эту мысль, подчеркнув значимость Жванецкого для нескольких поколений. 

 Новое поколение «юмористических» людей - продолжателей дела Жванецкого - Иван Ургант, Семен Слепаков, Максим Галкин, Леонид Барац, Ростислав Хаит и другие, внимательно слушали. Клара Новикова, выступая, рассказала о Театре Миниатюр, где работала вместе с Романом Карцевым и Михаилом Жванецким. О сцене в этом театре, на которую выходили настоящие мастера своего дела - от Фазиля Искандера до Василия Аксёнова. «Хорошо бы, чтобы в нашем  театре был музей» ,- сказала она. Также Новикова рассказала, как пересматривала вечером накануне концерт к 85-летию Михаила Жванецкого, показанный на канале «Россия 1». «Какие умные лица! Какая публика!» - отметила Клара Борисовна. 

Антон Златопольский - первый заместитель генерального директора ВГТРК- говорил о том, как родилась программа «Дежурный по стране». Программа - долгожитель выходила на ТВ - 19 лет. Журналист и педагог Виктор Лошак рассказал о том, как скорбит Одесса, что имя писателя встанет в один ряд с именами Бабеля, Ильфа и Петрова, Олеши, Катаева и других. Михал Михалыч «смотрел» на собравшихся с портрета, на котором лукаво улыбался. В какой-то момент показалось, что подмигнул... Или это от слез такой «эффект»?


... Свежая могила Михаила Жванецкого рядом с местом захоронения Галины Волчек. Рядом - памятник Марку Захарову - месяца не прошло, как установили, Олегу Табакову. Какие люди... «Вот и все, смежили очи гении»,- как писал Давид Самойлов. Михаил Швыдкой сказал о том, что если бы одесситу Жванецкому, который работал в городском порту, сказали, что его похоронят на Новодевичьем кладбище со всеми воинскими почестями, он бы рассмеялся этому человеку в лицо. Но так и получилось. Директор Всемирного клуба Одесситов Григорий Барац, близкий друг Михаила Жванецкого, сказал, что к 6 марта к очередному Дню рождения Михал Михалыча, в Одессе планируют провести чтения. Раньше проводили бабелевские - все желающие читали рассказы Бабеля. По такому же принципу будут организованы и чтения Жванецкого. «Это был человек, который менял мировоззрения,-сказал Барац о своём друге. - Человек, который умел заставить даже власть имущих посмеяться над самими собой». 


В последние минуты прощания Алла Пугачева повернулась ко всем, кивнула и начала аплодировать. Михаила Жванецкого проводили в последний путь бурными аплодисментами. За себя, за всех тех, кто не мог прийти, приехать, прилететь и быть рядом. Такими, к которым он привык. Такими, которые положены настоящему Писателю. Хотя Жванецкий, который, как всякий гений, стеснялся и сомневался, называл себя скромно - Автор. 
 

Атомный детектор лжи
https://jewish.ru/ru/people/science/194739/

Еврей, который добыл пенициллин для СССР
http://a.kras.cc/2020/11/blog-post_641.html

Ангел - Хранитель

Невероятная судьба выпала на долю художника Бориса Кустодиева. Он был безмерно счастлив в браке со своей единственной и обожаемой Юлией. Он даже не мог тогда предположить, что за несколькими годами их семейного счастья последуют десятилетия горя и безысходности... И что Юлия станет его ангелом- хранителем.

Борис Кустодиев. "Масленица", 1903 год. Фото: wikimedia.org/Государственный Русский музей

Беды пришли в дом молодой семьи в 1907 году, когда от менингита, не прожив и года, умер их младший сынишка. А сам Борис Михайлович стал жаловаться на боли в руке и жуткую мигрень. Через пару лет у Кустодиева появились первые признаки заболевания спинного мозга, поэтому боль в позвоночнике и руке усиливались с каждым днем. Диагноз был неутешителен: опухоль в спинномозговом канале. В тридцать с небольшим Кустодиев стал инвалидом.

К 1916 году у Бориса Михайловича развился необратимый паралич нижней части тела. Потребовалась сложнейшая операция, продлившаяся около пяти часов, во время которой к сидящей в коридоре жене вышел сам профессор и сообщил: «Подтверждена опухоль спинного мозга, но, чтобы добраться до нее, нужно перерезать нервные окончания. Больной без сознания, поэтому вам решать, что сохранить ему: руки или ноги?».

Женщина, прекрасно понимая, что в лучшем случае ее ждет судьба сиделки при паралитике, уверенно ответила: «Оставьте руки. Художник - без рук, он жить не сможет...».

Целых полгода провел художник на больничной койке, между болью и отчаянием. Но рядом с ним всегда была она - его верная Юлия, благодаря которой он смог продолжать жить и творить. На категорический запрет врачей работать, Кустодиев настойчиво заявил: «Если не позволите мне писать, я умру»... Стиснув зубы и превозмогая невыносимую боль, он писал лежа.

Дома товарищи-художники соорудили для живописца специальный навесной мольберт, на котором подрамник с холстом мог передвигаться в разные стороны. А позже Юлия пересадила мужа в кресло-каталку и научила передвигаться на нем по комнате. Также она придумала приделать к креслу небольшой столик, куда можно было положить краски и другие принадлежности.

И что самое удивительное, именно в это время Кустодиев напишет те праздничные, жизнелюбивые картины, которые стали знаменитыми и вошли в сокровищницу мировой живописи. .Пестрая провинциальная жизнь, праздники, знаменитые кустодиевские купчихи и красавицы - это тот фантастический и ностальгический мир художника, которым он жил в те тяжкие годы. И сложно представить себе, что художник создавал свое художественное наследие полуголодным в холодной квартире, практически беспомощным в кресле-каталке, превозмогая страшные боли.... Тем не менее это было жуткой реальностью для самого мастера и его семьи. Последние месяцы жизни, отмеренные 49-летнему художнику, он не жил - он постепенно умирал: неподвижные ноги, разрываемые адской болью, высохшая, совсем ослабевшая рука, из которой падал карандаш.

Жена была с ним рядом до последних минут... За более чем пятнадцать лет - ни одного упрека или жалобы на усталость, ни одного нарекания на злую долю. Умер художник теплым майским днем от скоротечного воспаления легких.

И напоследок судьба как бы посмеялась над художником - за десять дней до его кончины он получил извещение, что советское правительство разрешило выехать ему за границу на лечение и выделило на эту поездку деньги.

Юлия Евстафьевна умерла в 1942 году, в суровые дни блокады Ленинграда от голода...



Невероятная судьба выпала на долю художника Бориса Кустодиева. Он был безмерно счастлив в браке со своей единственной и обожаемой Юлией. Он даже не мог тогда предположить, что за несколькими годами их семейного счастья последуют десятилетия горя и безысходности... И что Юлия станет его ангелом- хранителем.

Беды пришли в дом молодой семьи в 1907 году, когда от менингита, не прожив и года, умер их младший сынишка. А сам Борис Михайлович стал жаловаться на боли в руке и жуткую мигрень. Через пару лет у Кустодиева появились первые признаки заболевания спинного мозга, поэтому боль в позвоночнике и руке усиливались с каждым днем. Диагноз был неутешителен: опухоль в спинномозговом канале. В тридцать с небольшим Кустодиев стал инвалидом.

К 1916 году у Бориса Михайловича развился необратимый паралич нижней части тела. Потребовалась сложнейшая операция, продлившаяся около пяти часов, во время которой к сидящей в коридоре жене вышел сам профессор и сообщил: «Подтверждена опухоль спинного мозга, но, чтобы добраться до нее, нужно перерезать нервные окончания. Больной без сознания, поэтому вам решать, что сохранить ему: руки или ноги?».

Женщина, прекрасно понимая, что в лучшем случае ее ждет судьба сиделки при паралитике, уверенно ответила: «Оставьте руки. Художник - без рук, он жить не сможет...».

Целых полгода провел художник на больничной койке, между болью и отчаянием. Но рядом с ним всегда была она - его верная Юлия, благодаря которой он смог продолжать жить и творить. На категорический запрет врачей работать, Кустодиев настойчиво заявил: «Если не позволите мне писать, я умру»... Стиснув зубы и превозмогая невыносимую боль, он писал лежа.

Дома товарищи-художники соорудили для живописца специальный навесной мольберт, на котором подрамник с холстом мог передвигаться в разные стороны. А позже Юлия пересадила мужа в кресло-каталку и научила передвигаться на нем по комнате. Также она придумала приделать к креслу небольшой столик, куда можно было положить краски и другие принадлежности.

И что самое удивительное, именно в это время Кустодиев напишет те праздничные, жизнелюбивые картины, которые стали знаменитыми и вошли в сокровищницу мировой живописи. .Пестрая провинциальная жизнь, праздники, знаменитые кустодиевские купчихи и красавицы - это тот фантастический и ностальгический мир художника, которым он жил в те тяжкие годы. И сложно представить себе, что художник создавал свое художественное наследие полуголодным в холодной квартире, практически беспомощным в кресле-каталке, превозмогая страшные боли.... Тем не менее это было жуткой реальностью для самого мастера и его семьи. Последние месяцы жизни, отмеренные 49-летнему художнику, он не жил - он постепенно умирал: неподвижные ноги, разрываемые адской болью, высохшая, совсем ослабевшая рука, из которой падал карандаш.

Жена была с ним рядом до последних минут... За более чем пятнадцать лет - ни одного упрека или жалобы на усталость, ни одного нарекания на злую долю. Умер художник теплым майским днем от скоротечного воспаления легких.

И напоследок судьба как бы посмеялась над художником - за десять дней до его кончины он получил извещение, что советское правительство разрешило выехать ему за границу на лечение и выделило на эту поездку деньги.

Юлия Евстафьевна умерла в 1942 году, в суровые дни блокады Ленинграда от голода...

Состоялась премьера фильма "Скульптор Лев Разумовский"
https://www.newsru.co.il/rest/30nov2020/lev_razumovsky.html

Феномен Леонардо да Винчи
https://russiahousenews.info/answers-and-questions/zagadka-leonardo-da-vinchi

Памяти Марка Штейнберга
https://kontinentusa.com/pamyati-marka-shtainberga/

Старый повар

В один из зимних вечеров 1786 года на окраине Вены в маленьком деревянном доме умирал слепой старик — бывший повар графини Тун. Собственно говоря, это был даже не дом, а ветхая сторожка, стоявшая в глубине сада. Сад был завален гнилыми ветками, сбитыми ветром. При каждом шаге ветки хрустели, и тогда начинал тихо ворчать в своей будке цепной пёс. Он тоже умирал, как и его хозяин, от старости и уже не мог лаять.

Несколько лет назад повар ослеп от жара печей. Управляющий графини поселил его с тех пор в сторожке и выдавал ему время от времени несколько флоринов.

 Вместе с поваром жила его дочь Мария, девушка лет восемнадцати. Всё убранство сторожки составляли кровать, хромые скамейки, грубый стол, фаянсовая посуда, покрытая трещинами, и, наконец, клавесин — единственное богатство Марии.

Клавесин был такой старый, что струны его пели долго и тихо в ответ в ответ на все возникавшие вокруг звуки. Повар, смеясь, называл клавесин «сторожем своего дома». Никто не мог войти в дом без того, чтобы клавесин не встретил его дрожащим, старческим гулом.

 Когда Мария умыла умирающего и надела на него холодную чистую рубаху, старик сказал:

 — Я всегда не любил священников и монахов. Я не могу позвать исповедника, между тем мне нужно перед смертью очистить свою совесть.

 — Что же делать? — испуганно спросила Мария.

 — Выйди на улицу, — сказал старик, — и попроси первого встречного зайти в наш дом, чтобы исповедать умирающего. Тебе никто не откажет.

 — Наша улица такая пустынная… — прошептала Мария, накинула платок и вышла.

 Она пробежала через сад, с трудом открыла заржавленную калитку и остановилась. Улица была пуста. Ветер нёс по ней листья, а с тёмного неба падали холодные капли дождя.

 Мария долго ждала и прислушивалась. Наконец ей показалось, что вдоль ограды идёт и напевает человек. Она сделала несколько шагов ему навстречу, столкнулась с ним и вскрикнула. Человек остановился и спросил:

 — Кто здесь?

 Мария схватила его за руку и дрожащим голосом передала просьбу отца.

 — Хорошо, — сказал человек спокойно. — Хотя я не священник, но это всё равно. Пойдёмте.

 Они вошли в дом. При свече Мария увидела худого маленького человека. Он сбросил на скамейку мокрый плащ. Он был одет с изяществом и простотой — огонь свечи поблёскивал на его чёрном камзоле, хрустальных пуговицах и кружевном жабо.

 Он был ещё очень молод, этот незнакомец. Совсем по-мальчишески он тряхнул головой, поправил напудренный парик, быстро придвинул к кровати табурет, сел и, наклонившись, пристально и весело посмотрел в лицо умирающему.

 — Говорите! — сказал он. — Может быть, властью, данной мне не от бога, а от искусства, которому я служу, я облегчу ваши последние минуты и сниму тяжесть с вашей души.

 — Я работал всю жизнь, пока не ослеп, — прошептал старик. — А кто работает, у того нет времени грешить. Когда заболела чахоткой моя жена — её звали Мартой — и лекарь прописал ей разные дорогие лекарства и приказал кормить её сливками и винными ягодами и поить горячим красным вином, я украл из сервиза графини Тун маленькое золотое блюдо, разбил его на куски и продал. И мне тяжело теперь вспоминать об этом и скрывать от дочери: я её научил не трогать ни пылинки с чужого стола.

 — А кто-нибудь из слуг графини пострадал за это? — спросил незнакомец.

 

\— Клянусь, сударь, никто, — ответил старик и заплакал. — Если бы я знал, что золото не поможет моей Марте, разве я мог бы украсть!

 — Как вас зовут? — спросил незнакомец.

 — Иоганн Мейер, сударь.

 — Так вот, Иоганн Мейер, — сказал незнакомец и положил ладонь на слепые глаза старика, — вы невинны перед людьми. То, что вы совершили, не есть грех и не является кражей, а, наоборот, может быть зачтено вам как подвиг любви.

 — Аминь! — прошептал старик.

 — Аминь! — повторил незнакомец. — А теперь скажите мне вашу последнюю волю.

 — Я хочу, чтобы кто-нибудь позаботился о Марии.

 — Я сделаю это. А еще чего вы хотите?

 Тогда умирающий неожиданно улыбнулся и громко сказал:

 — Я хотел бы ещё раз увидеть Марту такой, какой я встретил её в молодости. Увидеть солнце и этот старый сад, когда он зацветет весной. Но это невозможно, сударь. Не сердитесь на меня за глупые слова. Болезнь, должно быть, совсем сбила меня с толку.

 — Хорошо, — сказал незнакомец и встал. — Хорошо, — повторил он, подошёл к клавесину и сел перед ним на табурет. — Хорошо! — громко сказал он в третий раз, и внезапно быстрый звон рассыпался по сторожке, как будто на пол бросили сотни хрустальных шариков.

 — Слушайте,- сказал незнакомец. — Слушайте и смотрите.

 Он заиграл. Мария вспоминала потом лицо незнакомца, когда первый клавиш прозвучал под его рукой. Необыкновенная бледность покрыла его лоб, а в потемневших глазах качался язычок свечи.

 Клавесин пел полным голосом впервые за многие годы. Он наполнял своими звуками не только сторожку, но и весь сад. Старый пёс вылез из будки, сидел, склонив голову набок, и, насторожившись, тихонько помахивал хвостом. Начал идти мокрый снег, но пёс только потряхивал ушами.

 — Я вижу, сударь! — сказал старик и приподнялся на кровати. — Я вижу день, когда я встретился с Мартой и она от смущения разбила кувшин с молоком. Это было зимой, в горах. Небо стояло прозрачное, как синее стекло, и Марта смеялась. Смеялась, — повторил он, прислушиваясь к журчанию струн.

 Незнакомец играл, глядя в чёрное окно.

 — А теперь, — спросил он, — вы видите что-нибудь?

 Старик молчал, прислушиваясь.

— Неужели вы не видите, — быстро сказал незнакомец, не переставая играть, — что ночь из чёрной сделалась синей, а потом голубой, и тёплый свет уже падает откуда-то сверху, и на старых ветках ваших деревьев распускаются белые цветы. По-моему, это цветы яблони, хотя отсюда, из комнаты, они похожи на большие тюльпаны. Вы видите: первый луч упал на каменную ограду, нагрел её, и от неё поднимается пар. Это, должно быть, высыхает мох, наполненный растаявшим снегом. А небо делается всё выше, всё синее, всё великолепнее, и стаи птиц уже летят на север над нашей старой Веной.

 — Я вижу всё это! — крикнул старик.

 Тихо проскрипела педаль, и клавесин запел торжественно, как будто пел не он, а сотни ликующих голосов.

 — Нет, сударь, — сказала Мария незнакомцу, — эти цветы совсем не похожи на тюльпаны. Это яблони распустились за одну только ночь.

 — Да, — ответил незнакомец, — это яблони, но у них очень крупные лепестки.

 — Открой окно, Мария, — попросил старик.

 Мария открыла окно. Холодный воздух ворвался в комнату. Незнакомец играл очень тихо и медленно.

Старик упал на подушки, жадно дышал и шарил по одеялу руками. Мария бросилась к нему. Незнакомец перестал играть. Он сидел у клавесина не двигаясь, как будто заколдованный собственной музыкой.

 Мария вскрикнула. Незнакомец встал и подошёл к кровати. Старик сказал, задыхаясь:

— Я видел всё так ясно, как много лет назад. Но я не хотел бы умереть и не узнать… имя. Имя!

 — Меня зовут Вольфганг Амадей Моцарт, — ответил незнакомец.

 Мария отступила от[/i] кровати и низко, почти касаясь коленом пола, склонилась перед великим музыкантом.

 Когда она выпрямилась, старик был уже мёртв. Заря разгоралась за окнами, и в её свете стоял сад, засыпанный цветами мокрого снега.

 

Константин Паустовский