Хроника государственного антисемитизма Сталинской эпохи и после Сталина

Холокост

Наша редакция получила письмо от одного из наших читателей - Эммануила Иоффе. Текст письма немногословен, да и что тут сказать - приложенная к нему фотография, говорит сама за себя.

Увиденное сегодня не могло оставить меня равнодушным. Живу с рождения в Нижнем Новгороде. Проходя по пр. Ленина (Центральная улица Ленинского района), мимо дома 66 (с тыльной стороны), увидел вот такую надпись (см. ниже). Снова скажут обыкновенное хулиганство, но это не так.



Эти действия сродни осквернению еврейских могил на кладбище «Марина Роща» Нижнего Новгорода в 2009 году и совсем не хулиганство недоумков.

Sem4o.ru

Три версии одного письма

Соломон Динкевич, Нью-Джерси




Глава 9. Советская власть и евреи: Сталин

9.10.6.3. Антисемитский шабаш

Я вставал с утра пораньше — в шесть.
Шел к газетной будке поскорее,
Чтобы фельетоны про евреев
Медленно и вдумчиво прочесть.
Борис Слуцкий

Что вам сказать? Я был евреем
В такое время на земле.
Константин Левин

После опубликования 13 января 1953 года сообщения ТАСС в стране начинается антисемитская вакханалия. Во всех центральных газетах ежедневно публикуются зловещие статьи и подлейшие антисемитские фельетоны. Евреев изгоняют с работы. Больные отказываются лечиться у врачей-евреев, требуя, чтобы они сами глотали все выписываемые пилюли и капли.

Я кипел тяжело и смрадно,
Словно черный асфальт в котле.
Было стыдно. Было смрадно.
Было тошно ходить по земле.
Борис Слуцкий

Антисемитский шабаш в СССР вызвал возмущение и негодование во всем мире. Давид Бен-Гурион назвал СССР “загоном для рабов, где царят убийство, ложь и подавление человеческого духа”. “Семь минувших лет жизни в СССР сделали из меня убежденного и страстного врага советского строя, — написал вырвавшийся из СССР в 1946 г. Ю. Б. Марголин, автор книги “Путешествие в страну зэка”. — Я ненавижу этот строй... Всё, что я видел там, наполнило меня ужасом и отвращением на всю жизнь”. Альберт Эйнштейн послал министру иностранных дел СССР телеграмму протеста. Сорок девять видных американских деятелей во главе с Элеонорой Рузвельт призвали президента Эйзенхауэра выступить в защиту советских евреев. В своем выступлении по радио Дуайт Эйзенхауэр заявил, что американские спецслужбы не вступали ни в какие контакты с арестованными врачами. Аналогичное заявление сделал и Уинстон Черчилль, резко осудив действия Кремля.

21 января Лидия Тимашук награждается орденом Ленина “за помощь, оказанную правительству в деле разоблачения врачей-убийц”. Прекрасно зная правду, Тимашук купается в обрушившейся на нее славе, и 11 февраля “Правда” публикует ее благодарственное письмо “всем, кто поздравил меня с высокой наградой за помощь, оказанную правительству в деле разоблачения врагов советского народа”. [Видимо, это письмо, действительно написано ею самой, поскольку, обращаясь через три года к Хрущеву с просьбой снять с нее обвинения в клевете, она не отказывается от своего письма в “Правду” в 1953 году.] А еще через 9 дней Ольга Чечеткина в статье “Почта Лидии Тимашук”(“Правда”, 20 февраля) называет ее “символом советского патриотизма, высокой бдительности, непримиримой мужественной борьбы с врагами нашей родины”.

22 февраля министр Госбезопасности Игнатьев издает приказ № 17 о немедленном увольнении из МГБ всех сотрудников еврейской национальности вне зависимости от должности, возраста и заслуг.

И в это же самое время, 27 января, через неделю после награждения Лидии Тимашук, в Свердловском зале Кремля Илье Эренбургу в день его 62-летия вручается Международная премия мира, присужденная в декабре 1952 года Сталиным ему, Иву Фаржу, Китчлу и Полю Робсону.

Эренбург — первый из советских граждан, получивший эту премию (“крайне западный фланг сталинизма”. Давид Самойлов). До этого она присуждалась только иностранцам.

“Почему мне, а не Фадееву или Корнейчуку?”— задает вопрос Эренбург в книге “Люди, годы, жизнь”. Да потому, Илья Григорьевич, что даже, приступая к “окончательному решению еврейского вопроса”, Сталин “не забывает о камуфляже”(Борис Бажанов). Вы же сами пишете, что “Сталин был человеком большого ума и еще большего коварства”.

К чести Эренбурга отметим, что он, несмотря на “настойчивую подсказку”, категорически отказался заклеймить в своей речи “убийц в белых халатах”. Вместо этого он сказал: “На этом торжестве в белом парадном зале Кремля я хочу вспомнить тех сторонников мира, которых преследуют, мучают, травят. Я хочу сказать про ночь тюрем, про доносы, суды — про мужество многих и многих...”.

И родные и близкие жертв сталинизма поняли слова Эренбурга. Их поняли не только они и, поэтому, публикуя на следующий день его речь в газетах, после слова “преследуют” добавили “силы реакции”.

9 февраля во дворе советского посольства в Тель-Авиве взорвалась бомба. Никто не пострадал, но два дня спустя СССР разорвал дипломатические отношения с Израилем (они будут восстановлены летом этого же года).

По всей стране секретно составляются списки евреев (в отделах кадров по месту работы, в домоуправлениях по месту жительства). Отдельно составляются списки “полных”(по папе и маме) и “частичных”(полукровок) евреев. Известный артист Александр Калягин свидетельствует, что его мать видела такие списки.

Эдвард Радзинский пишет в книге “Сталин”(М., “Вагриус”, 1997): “Уже в конце февраля по Москве поползли слухи: евреев будут выселять в Сибирь. Люди знали: слухи, которых Хозяин не желает, прекращались быстро, их распространителей немедленно сажали. Здесь же день ото дня слух становился пугающе массовым”. Одновременно на разных островах ГУЛАГа, на Крайнем Севере и на Колыме ведется ускоренное барачное строительство (со стенами в одну доску! Это при том, что зимой температура там снижалась ниже –60°С.) Сотни товарных составов загоняются на запасные пути в районах крупных городов.

Сталин назначает М. А. Суслова председателем комиссии по организации и руководству депортацией евреев. Многие годы спустя бывший секретарь этой комиссии Н. Н. Поляков рассказал о сталинских планах (Яков Айзенштат, “О подготовке Сталиным геноцида евреев”, Иерусалим, 1994). Вот один из сценариев “окончательного решения еврейского вопроса”:

1) В начале марта происходит открытый суд над “врачами-убийцами”, в середине марта на Красной площади в Москве свершается казнь преступников через повешение при большом стечении народа;
2) Сразу за этим начинается всесоюзный тщательно подготовленный (отрепетированный?) “стихийный” еврейский погром, рядом с которым гитлеровская “Хрустальная ночь”(10 ноября 1938 г.) покажется детской забавой;
3) Вечером по радио зачитывается обращение к Сталину ряда хорошо известных евреев с просьбой разрешить евреям смыть несмываемый позор честным трудом на стройках Крайнего Севера и Дальнего Востока;
4) По пути следования депортируемых евреев на всех остановках их встречают “патриоты с дубинками”, которые осуществят “естественную” 50% убыль перевозимого контингента.

Академик Е. В. Тарле рассказал проф. Я. Я. Этингеру, приемному сыну замученного Рюминым Я. Г. Этингера, что было назначено, кому погибнуть “от народного гнева” и кому достанутся ценные еврейские коллекции и кто вселится в освобождающиеся квартиры.

В Сибири высились бараки
для нас с тобой.
Росли в питомниках собаки
для нас с тобой.
Формировались эшелоны
для нас с тобой.
Охрана строилась в колонны
для нас с тобой.
Виталий Заславский

9.10.6.4. Письмо евреев в редакцию “Правды”

“Доктор философии Д. И. Чесноков, главный редактор журнала
“Вопросы философии”, в котором сообщалось, что “евреи поголовно
склонны к предательству”, подготовил брошюру “Почему необходимо
выслать евреев из промышленных районов страны”
(тираж 1 миллион экземпляров)”.
Федор Лясс, “Последний политический процесс Сталина”

Планируя “окончательное решение еврейского вопроса”, которое он видел в депортации евреев на Колыму и Крайний Север, Сталин потребовал, чтобы сами евреи, цвет интеллигенции: ученые, писатели, актеры, военные, крупные производственники обратились в “Правду” с покаянным письмом и просьбой о депортации, чтобы там, на безлюдных просторах, тяжким трудом смыть с себя преступление “убийц в белых халатах”.

Федор Лясс в многократно упомянутой книге прослеживает историю написания этого письма, его эволюцию. Он различает три версии письма: “исходную”, “отредактированную”и “исправленную”.

“Исходную” версию письма высокопоставленных евреев в “Правду” написал М. А. Михайлов, секретарь ЦК КПСС и глава Агитпропа. Он писал ее под впечатлением выступления Сталина 1 декабря 1952 года на заседании Президиума ЦК КПСС, заявившего, что “любой еврей — националист, это агент американской разведки... ” Письмо это, видимо, было написано еще до публикации “Сообщения ТАСС” 13 января 1953 года, ибо в нем нет имен “убийц в белых халатах”. Текст этого письма приводит проф. Я. Я. Этингер в книге “Это невозможно забыть”. (М., “Весь мир”, 2001). Вот несколько фрагментов:

“Ко всем евреям Советского Союза!
Дорогие братья и сестры, евреи и еврейки! Мы, работники науки и техники, деятели литературы и искусства — евреи по национальности — в этот тяжелый период нашей жизни обращаемся к вам... Зловещая тень убийц в белых халатах легла на всё еврейское население СССР... Среди значительной части советского населения чудовищные злодеяния врачей-убийц закономерно вызвали враждебное отношение к евреям. Позор обрушился на голову еврейского населения Советского Союза... В этих условиях только самоотверженный труд там, куда направят нас партия и правительство, великий вождь советского народа И. В. Сталин, позволит смыть это позорное и тяжелое пятно, лежащее сегодня на еврейском населении СССР. Вот почему мы полностью одобряем справедливые меры партии и правительства, направленные на освоение евреями просторов Восточной Сибири, Дальнего Востока и Крайнего Севера”.

Сбылась вековая мечта антисемитов всех мастей: евреи признают свою коллективную ответственность за реальные или вымышленные действия одиночек: “Позор обрушился на голову еврейского населения Советского Союза”(всех евреев без исключения!). И, мало того, они еще приветствуют коллективное наказание (читай - уничтожение) на “просторах Восточной Сибири, Дальнего Востока и Крайнего Севера”.

Начинается сбор подписей. Им занимаются, естественно, обласканные властью евреи: академики Марк Митин, Исаак Минц, член редакции “Правды” Яков Хавинсон-Маринин и журналист Давид Заславский. Евреев вызывают в редакцию “Правды”.

Многие видные евреи подписали это обращение. Опустим их имена, не дай Б-г нам оказаться на их месте! Важнее сохранить в памяти имена тех, кто нашел в себе мужество не подписать это письмо. Это генерал Яков Крейзер, академик Евгений Варга, член-корреспондент Академии наук Александр Горинов, писатель Вениамин Каверин, певец Марк Рейзен, шахматист Михаил Ботвинник. В своих воспоминаниях (“Эпилог”) В. Каверин рассказывает: “Я прочитал это письмо (в редакции газеты “Правда”, куда был вызван). Это был приговор... решительно отвергая наличие антисемитизма в СССР, мы (подписанты) заранее оправдывали новые массовые аресты, пытки, высылку в лагеря ни в чём не повинных людей. Мы не только заранее поддерживали эти злодеяния, мы как бы сами участвовали в них уже потому, что они совершались бы с нашего полного одобрения... Решительно ничего на значил мой отказ. Эти мерзавцы могли без моего ведома и согласия включить меня в число тех, кто спасал свою опозоренную жизнь, собираясь послать на казнь тысячи (сотни тысяч! — С. Д.) людей, виновных только в том, что они родились евреями”.

[Действительно, “они” могли вписать и его имя в ряд подписантов письма. Но вот не вписали же! Очень много значит Ваш отказ, Вениамин Александрович, для нас сегодняшних, живущих в первом десятилетии XXI века, когда мировой антисемитизм, называемый сегодня антиизраилизмом, приближается к уровню эпохи Гитлера].

Писатель З. Шейнис приводит рассказ Ильи Эренбурга:
“...Они приехали ко мне домой. Они — академик Минц, бывший директор ТАСС — Хавинсон и еще один человек. Вопрос о выселении евреев из Москвы и других городов уже был решен Сталиным. Вот тогда Минц и Хавинсон и обратились ко мне. Не знаю, была ли это их инициатива или им посоветовали “наверху” так поступить. Они приехали с проектом письма на имя “великого и мудрого вождя товарища Сталина”. В письме содержалась нижайшая просьба. Врачи-убийцы, эти изверги рода человеческого разоблачены. Справедлив гнев русского народа. Может быть, товарищ Сталин сочтет возможным проявить милость и “охранит евреев от справедливого гнева русского народа” и под охраной выселит их на окраины государства. Авторы письма униженно соглашались с депортацией целого народа... Бился в истерике Минц, а Хавинсон бегал по комнате, умоляя подписать письмо. Я показал им на дверь”(Шейнис З., “Грозила депортация”, “Вечерняя Москва”, 29 июня 1991).

Сталин тоже забраковал текст. Федор Лясс полагает, что его не устроило упоминание своего имени. Он ссылается на Хрущева, утверждавшего, что “Сталин не остановился бы ни перед чем и задушил бы любого, чьи действия могли скомпрометировать его имя. Особенно в таком уязвимом и позорном деле, как антисемитизм”(Хрущев Н. С., “Время. Люди. Власть”).

Новое письмо (“отредактированная версия” без упоминания имени Сталина) написали евреи — академики М. Митин, И. Минц, П. Юдин и проф. М. Розенталь. В отличие от непострадавших академиков проф. Марк Розенталь был обвинен в космополитизме, чуть ли не был объявлен главой космополитов в философии и эстетике, изгнан со всех многочисленных постов, но еще не арестован. С согласия Сталина его привлекает академик Митин. Об этом написал сын Розенталя Эдуард в рассказе “Отец” (“Вестник”, № 21 (332), 15 окт. 2003).

“Отредактированная версия” была написана в духе упомянутой выше статьи Ильи Эренбурга “По поводу одного письма”. Тем не менее, Эренбург отказался подписать и это письмо приехавшим к нему домой Минцу и Маринину. Он сказал, что напишет свое личное письмо Сталину, и они терпеливо ждали в течение часа, пока Эренбург писал его, уйдя в кабинет.

Письмо Эренбурга они передали главному редактору “Правды” Д. Т. Шепилову. Как долго Шепилов продержал письмо, с кем консультировался — неизвестно. В конце концов он вызвал Эренбурга и дал ему понять, что он “просто сошел с ума”, ибо письмо, которое Эренбург отказывается подписать, отредактировано самим Сталиным (возможно, согласовано с ним — С. Д.). Два часа (!) Шепилов тщетно убеждал Эренбурга забрать свое письмо. Эренбург отказался и уехал домой “в полной уверенности, что его в ближайшие дни арестуют...” (Бенедикт Сарнов, “Случай Эренбурга”).

Шепилов передал письмо Маленкову, а тот доставил его Сталину на Ближнюю дачу. Сталин распорядился учесть замечания Эренбурга. И та же еврейская команда: Митин, Минц, Юдин, Розенталь, а также Маринин и Заславский пишут новую “исправленную версию”. Она поступает к Михайлову, а тот 23 февраля пересылает ее Сталину. (Костырченко Г. В., “Реприза на арене истории”, Лэхаим, № 2, 2004).

Видимо, что-то вновь не устроило Сталина, ибо команды в печать не последовало. А на дальнейшие переработки письма у Сталина уже не было времени: от письма Эренбурга (3 февраля) и до момента, когда Сталина разбил паралич (28 февраля), прошло всего 25 дней.

Э. Радзинский (“Сталин”) полагает, что письмо Эренбурга убедило Сталина, и он распорядился не публиковать письмо евреев в редакцию “Правды”. Г. Костырченко идет гораздо дальше, заявляя, что Сталин вообще отказался от депортации евреев под влиянием письма Эренбурга. (Федор Лясс приводит множество убедительных доказательств вздорности этого утверждения).

Сам же Эренбург писал в 3-м томе воспоминаний “Люди, годы, жизнь”: “Тогда я думал, что мне удалось письмом переубедить Сталина, теперь мне кажется, что дело замешкалось, и Сталин не успел сделать того, что хотел”.

“Дело” действительно замешкалось, но замешкалось в значительной, если не в исключительной степени, из-за отказа Эренбурга подписать “отредактированную версию” письма в “Правду” и написания своего личного письма Сталину. Ведь вся страна была готова к обещанной сообщением ТАСС скорой расправе над “убийцами в белых халатах” и всем племенем “безродных космополитов”. Взрыв был неминуем. Только смерть тирана могла его предотвратить, направив клокочущую энергию народа в другое русло. И это случилось. Что же написал Эренбург Сталину?
| 08.12.2010 15:3

Последняя тайна режима

Шели Шрайман
Журналистское расследование Шели Шрайман и Яна топоровского (при участии Вениамина Додина и Зеэва Бар-Селы)
Часть1
Звенья одной цепи

Евреи СССР знали, что скоро с ними ЭТО случится. Шепотом передавали друг другу, что уже готовы товарняки на запасных путях, а .где-то в Сибири уже выстроены бараки. И никому из евреев не избежать страшной участи: уже составляются списки, по которым их всех возьмут в одну ночь. И по всей видимости, окончательное решение еврейского вопроса - депортация евреев СССР назначена на февраль 1953 года.
Но в феврале 53-го ничего не произошло, а в марте умер Сталин. А затем... Затем был XX съезд, знаменитый закрытый доклад Хрущева о сталинских преступлениях. Но и в закрытом докладе ничего об этих планах Сталина не говорилось. Сказано было об отступлениях от ленинской национальной политики - но только о том, что было сделано: о чеченцах, ингушах, калмыках... И много лет спустя, в эпоху "перестройки", когда многое, очень многое выплыло из секретных архивов и о сталинском антисемитизме можно было говорить открыто, дело ограничилось уже знакомым "делом врачей" - первым преступлением (уже в апреле 53-го), признанным советскими властями...
И странным образом получилось так, что то, о чем знали и говорили все, о чем знала и чего боялась каждая еврейская семья, стало самой непроницаемой тайной. Во всем призналась Россия, во всем покаялась - и в голодоморе 1933 года, и'в убийстве тысяч польских офицеров в Катыни, и в сговоре с Гитлером... Даже подготовка Сталиным захвата Европы в 1941 году - сквозь зубы, но признана. И документов об этом публикуется все больше... А здесь - ни документов, ни признаний.
И выходит так, что кампания против "космополитов", арест и казнь членов Еврейского антифашистского комитета, "дело врачей" - все это и не должно было иметь никакого продолжения. Все это было как бы ни к чему, так - без всякой цели...
И уже находятся вполне удобные причинны появления слухов о депортации - еврейская мнительность; усугубленная ужасами недавней Катастрофы... А какая же могла быть депортация, раз нет соответствующих документов?!
Насчет документов мы еще поговорим, а пока вспомним, что в свое время на весь мир громогласно объявлялось, что никаких секретных протоколов к пакту Риббентропа-Молотова тоже не было - не имеется таковых в архивах СССР. Потом нашлись. И про Катынь ничего никто не знал, а офицеров польских немцы расстреляли... Нашлись документы и на это. И на суворовский "Ледокол" все собак спускали - нет документов. Теперь и их публикуют...
Почему в России так боятся признать, что депортация та - вовсе не плод травмированного еврейского воображения? Почему? Что прибавит к общему ужасному облику Сталина еще одно, да к тому же неосуществленное преступление? И на этот вопрос нам придется искать ответ.
Недавно в Иерусалиме была издана маленькая книжка - "О подготовке Сталиным геноцида, евреев. Юридическое исследование этапов преступной подготовки Сталиным геноцида советских евреев". Автор - доктор исторических наук Яков Айзенштадт.
. По мнению Якова Айзенштадта, первым шагом к геноциду было убийство С. Михоэлса, вторым - дело Еврейского антифашистского комитета (ЕАК).'
- Господин Айзенштадт. как известно, все
обвиняемые по делу ЕАК были расстреляны,
за исключением одного человека - академика Лины Штерн. Не удалось ли вам, в ходе ваших поисков, докопаться до причины вынесения ей столь мягкого - три с половиной года заключения и пять лет ссылки - приговора?
- Когда Лина была освобождена и вернулась в Москву, она не была расположена
рассказывать об обстоятельствах дела, - говорит доктор Айзенштадт. - Случайно я узнал
о том. что после ареста Лины Штерн ее аспирант Лев Латаш был обвинен в "космополитизме и политической близорукости, выразившейся в защите ошибочных лженаучных
взглядов» своего руководителя. Он был потом отовсюду изгнан. Ныне Лев Латаш живет в США, я написал ему письмо и попросил ответить на некоторое вопросы. И вот что выяснилось: после смерти Сталина Лев встречался с Линой Штерн в Москве. Она накрывала телефон газетой, опасаясь подслушивания, и рассказывала ему о процессе. Вот выдержки из его письма:
"После смерти Сталина я в августе 1953 г. приехал в отпуск в Москву и узнал, что Лина Соломоновна в Москве, в своей старой квартире. Она меня очень тепло встретила, т. к: знала, что я - аспирант 1-го года обучения - пострадал больше всех ее многолетних сотрудников. Мы с ней провели 2 или 3 вечера в ее квартире, и она поделилась со мной некоторыми сведениями о следствии и процессе. Она рассказала, что в первый же день после ареста ее повезли на допрос к самому Абакумову (министр госбезопасности). В присутствии ряда высоких чинов он обратился к Л. С. со следующей речью: "Мы знаем, что вы - крупный ученый с заслугами, и полагаем, что мы вас быстро отпустим, если вы расскажете нам всю правду. Если же вы будете упорствовать, то я сгною вас в тюрьме, и никто из ваших зарубежных хозяев вам не поможет": На это Л. С. ответила, что она даже замуж не выходила, чтобы не иметь над собой хозяев, на что Абакумов ответил: "Напрасно. Тогда, возможно, вы не оказались бы здесь". О ходе следствия она мне ничего не говорила, но сказала, что в Лефортовской тюрьме во время прокурорских обходов она один раз попросила для чтения "Левиафана'1 Гоббса, а второй раз, отвечая на вопрос, на что она надеется в своем упорстве, она сказала, что на имманентную справедливость. Судя по тому, что она об этом ни разу не говорила мне и что она не подписала никаких признаний вины, я думаю, что ее не подвергли пыткам (очевидно, боясь, что старушка умрет - ей было 72 года в момент ареста). Об этом говорит, как мне кажется, и очень мягкий приговор (по тем меркам) - 5 лет ссылки без конфискации имущества. Ее и из Джамбула освободили по знаменитой амнистии 1953 года, а не по реабилитации, которая пришла позднее.
О ходе суда она мне сказала, что С. Лозовский держался с большим достоинством и выступил с блестящей речью, в которой обвинял, а не оправдывался, и поведение И. Фефера оценил как поведение свидетеля обвинения, что соответствовало и оценке Лины Соломоновны. Из других подсудимых она еще упоминала бывшего главврача 'Боткинской больницы Б.Шимелиовича, Сказав, что он был в очень тяжелом физическом и душевном состоянии. О себе Л.С. говорила, что не ведала страха. Вот и все. что я знаю со слов Л.С. Штерн о деле Еврейского антифашистского комитета".
- Задолго до суда в отношении академика Л. Штерн было принято решение Политбюро - оставить в живых, - говорит доктор Айзенштадт. - Мое объяснение этому факту таково: Сталин верил, что будет жить долго. И интересовался вопросами долголетия. А та область биологии, которой занималась Лина Штерн, как раз и была связана с проблемами геронтологии.
Дело ЕАК должно было стать началом депортации евреев, но не стало. Почему? Само следствие велось годами - из людей выбивали показаний. И только 7 апреля 1952 года - почти через четыре года - дело было передано Военной коллегии верховного суда СССР, где рассматривалось с 8 мая по 18 июля 1952 года под председательством председателя Верховной коллегии А.А. Чепцова. Когда Чепцов убедился, что нет доказательств вины подсудимых, он прервал процесс и последовательно обращался к секретарю генерального прокурора СССР Сафонову, председателю Верховного суда СССР Волину, председателю КПК Шкирятову, председателю Президиума Верховного совета СССР Швернику и, наконец, к Маленкову.
Маленков был с Чепцовым категоричен: "Вы хотите нас на колени поставить перед этими преступниками, ведь приговор по этому делу апробирован народом, этим делом Политбюро занималось три раза. Выполняйте решение Политбюро".
А.А. Чепцов заверил Маленкова, что передаст его указания остальным двум судьям и что, будучи членами партии, все они выполнят указания Политбюро. После этого был вынесен приговор Военной коллегии Верховного суда СССР от 11-18 июля 1952 года: Лозовский С.А., Фефер И.С., Юзефович И.С., Шимелиович Б.М., Квитко Л.М., Маркиш П. Д., Бергельсон Д.Р., Гофштейн Д.Н., Зускин В.Л„ Тальми Л.Я., Ватенберг И.С., Теумин Э.И., Ватенберг-Островская Ч.С. были приговорены к расстрелу, а Штерн Л.С. - к лишению свободы сроком на 3 года 6 месяцев с последующей высылкой на 5 лет в Джамбул. Брегман С.Л. после поступления дела в суд умер, и дело в отношении него было прекращено. 12 августа 1952 года смертные приговоры были приведены в исполнение.
Всего в связи с делом ЕАК в течение 1948-1952 годов было арестовано и привлечено к уголовной ответственности по обвинению в шпионаже и антисоветской националистической деятельности 110 челбвек. 10 из них были расстреляны, 20 получили по 25 лет лишения свободы.
И все-таки "дело" ЕАК в итоге не сгодилось для разворачивания всенародного возмущения и депортации евреев. Не удалось добиться "признаний" от главного врача Боткинской больницы Б. М. Шимелиовича, а кроме того, к концу следствия еще четверо обвиняемых отказались от предыдущих, добытых при помощи пыток, показаний о "проводимой членами ЕАК шпионской и антисоветской деятельности". С таким процессом нельзя было выходить на всю страну. И тогда родилось "дело врачей".
Оно оказалось более подходящим для раздувания всенародной ненависти к евреям.
(На то, что главным сценаристом "дела врачей" был именно Сталин, а не Берия, указывает В. Додин, ссылаясь на сведения, услышанные им от близких Г К. Жукова, в доме которых бывал профессор Сперанский, лечивший "кремлевских детей". "Я когда к Берии приехал домой лечить его ребенка, -рассказывал Сперанский, - спросил Берию: "Вот вы, Лаврентий Павлович, арестовали профессора Этингера. Обвиняется он в том, что хотел кого-то отравить. Так зачем же ему было "кого-то" убивать? Убил бы одного меня - он в Кремлевке моим лечащим врачом был лет десять. Сразу погибла бы половина детишек, которых я в той же "кремлевке" пользую. И вам не к кому было бы обращаться сейчас за помощью. Зачем же так нерационально было Этингеру работать во вред народу?"
Берия ответил так:
"Если бы я, профессор, что-нибудь в этом безобразии решал...")
- Мне представляется, что убийство С. Михоэлса, процесс над ЕАК и дело "врачей-убийц" - звенья одной цепи, - продолжает Яков Айзенштадт. - 12 августа 1952 года приговор осужденных по делу ЕАК был приведен в исполнение. До этого убили С. Михоэлса, который являлся председателем ЕАК. Обратим внимание и на то, что по делу ЕАК проходил главный врач Боткинской больницы Б. Шимелиович. А через несколько месяцев -13 января 1953 года - ТАСС уже сообщило об "аресте группы врачей-вредителей". Большинство обвиняемых были евреями, а кроме того, утверждалось, что все они связаны с международной еврейской буржуазно-националистической организацией «Джойнт»: якобы от нее через врача Шимелиовича и "известного еврейского буржуазного националиста Михоэлса были получены директивы об истреблении руководящих кадров СССР".

Дата казни - февраль

Многие понимали, что за этим процессом кроется нечто страшное. Осторожный Константин Симонов много лет спустя записывал: "Врачи-убийцы" - страшнее, кажется, придумать было невозможно. Все было рассчитано на огромный резонанс. В общем было ощущение, что последствия всего этого могут оказаться поистине невообразимыми".
А Александр Солженицын в "Архипелаге ГУЛаг" писал без обиняков: "Сталин собирался устроить большое еврейское избиение. Замысел Сталина такой: в начале марта "врачей-убийц" должны были на Красной площади повесить. Всколыхнутые патриоты (под руководством инструкторов) должны были кинуться в еврейский погром. И тогда правительство, великодушно спасая евреев от народного гнева, в ту же ночь выселяло их на Дальний Восток и Сибирь, где бараки уже готовились".
И говорят, была создана комиссия по депортации, подчинявшаяся лично Сталину. Председателем комиссии был Суслов. 0б этом сообщает Николай Николаевич Поляков, который был секретарем комиссии по депортации. Он был сотрудником органов безопасности, затем работал в аппарате ЦК КПСС. 0б известных ему фактах решил рассказать перед самой кончиной.
Из записи воспоминаний Н.Н. Полякова становится ясно, что решение о полной депортации советских евреев было принято Сталиным в конце 40-х - начале 50-х годов. Для размещения депортированных в Биробиджане и других местах форсированно строились барачные комплексы по типу концлагерей, а соответствующие территории разбивались на закрытые зоны. Одновременно по всей стране в отделах кадров предприятий и домоуправлениях готовились списки, к составлению которых были привлечены и органы госбезопасности. Существовало два вида списков: чистокровных евреев и полукровок. Депортация должна была осуществиться в два этапа. Чистокровные евреи в первую очередь, а полукровки - во вторую.
Как свидетельствует Н.Н. Поляков, депортацию намечено было осуществить во второй половине февраля 1953 года.
А вот свидетельство Вениамина Додина (публикуется впервые):
- В декабре 1952-го мне сообщили, что какой-то врач, присланный из Новосибирска раввином Слуцким (помогавшим прятать беглых лагерников), просит меня' о срочной встрече. Шел я к нему со своего зимовья шестеро суток. Незнакомец представился Исааком Таненбаумом и передал мне коротенькую записку с приветом от Слуцкого. А дальше состоялся следующий разговор.
"Что случилось?" - спросил я присланного. "То, что и должно было случиться: всеобщая жидобойственная кампания идет к закономерному финалу. Имеем сведения, что готовится депортация всего еврейского населения из европейской части страны. Первые отделы штабов войск МВД и МГБ, областных управлений милиций - ну, видимо, и верхушка обкомов и крайкомов партии - получили изустное распоряжение о перерегистрации и взятии на учет всех без исключения "лиц некоренных национальностей". Короче: уже составляются поименные списки всех еврейских, в том числе смешанных семей. И в этих списках особо выделяют тех, кто по представлениям местного руководства способен в этой ситуации "оказать сопротивление". Местные бонзы поняли это так, что начинать следует с семей евреев-военнослужащих - офицеров и сержантов армии, спецвойск, милиции... В "сопротивленцы" попали все прежде репрессированные и уже освобожденные командиры, вообще все фронтовики... Состав десантных, танковых, авиационных частей - авиационных они должны изолировать в первую очередь... А за Сибирь - за бойню - они уже взялись. При этом до подозрения усиленно распускают слухи про Биробиджан...
Брат Макса Эльевича Зинде, врача, который был у вас здесь, работает в системе ГУЛЖДС, на Вторых путях - так это называется. Их управление - в Тайшете. Там начальником лагеря некий Евстигнеев Сергей Кузьмич -- убийца и антисемит. Еше с довоенного времени они там все работают над реконструкцией Транссибирской магистрали исключительно по заданию Управления лагерей железнодорожного строительства. Так вот, Слуцкий просил брата Макса, в первой половине ноября вернувшегося из командировки в Хабаровский край, по возможности прояснить ситуацию.
Удалось узнать, что чуть западнее Николаевска-на-Амуре - в болотах Амурского левобережья - Управление Дальстроя оцепило зонами огромный район тайги и зэки уже рубят сотни бараков транзитной спецпересылки "под жидов" - там этого уже ни от кого особо не скрывают: Места глуше не придумать. Куда пересылка-то? Там тупик! Оттуда только один путь - назад к реке.
Брат Макса полагает, что там уже "тары" готовой под двести пятьдесят - триста тысяч людей. Но отсекают колючкой все новые территории и рубят, рубят... Это они называют "первой очередью"! Но главное, он рассказывает, странные это бараки - без печей и - что особенно удивляет - без торцовых стен. Длинные такие - человек на тысячу или больше каждый, а торцовых стен нет. Это очень его обескуражило. Ну, вроде скотопрогонных сараев под крышами из жердей. На дворе ниже сорока градусов, а бараки совершенно неутепленные.
Но это еще не все. Был он и на трассе железной дороги Комсомольск - Советская Гавань. Так по этой трассе ко всем глубоким оврагам (а места там - горы и ущелья), .мало-мальски близко расположенным к полотну дороги и прикрытым тайгой, уже проложены подъездные пути - ветки железнодорожные. И все эти ветки входят внутрь точно таких вот бараков, что и в Амурском понизовье, - без торцов и утепления... Бойня это строится, самая настоящая бойня! Никаких тебе освенцимов, никаких камер с "циклоном-Б" - все просто и предельно функционально.
И это еще не все. Там, на трассе к Совгавани, брату Макса Эльевича рассказали, что тоже самое происходит и на участках Транссиба от Благовещенска до Биробиджана. Но эту часть "программы" он сам не видел - от Новосибирска и до Хабаровска летел самолетом. Интересная деталь, - добавил Таненбаум, - руководит всеми этими мероприятиями некий Опенгейм (кстати сказать, этот самый генерал Оппенгейм в 70-Х годах был направлен в мою Лабораторию строительства в Арктике - ЦНИИ-01 - в качестве главного специалиста в области общевойскового строительства. - В. Д.). Еврей, как вы понимаете".
...Исаак Таненбаум прибыл ко мне с поручением: узнать, смогу ли я принять, разместить и спрятать еврейские семьи до начала депортации. Наш Удерейский район, где я отбывал ссылку, был глух, малодоступен и суров (мороз - минус 48-52). Возможности принять людей полностью зависели от числа упрятанных далеко в тайге теплых зимовий. Притом надо было точно знать, чья таежная изба в этот именно сезон будет пустовать.
...Затем я получил еще два подтверждения о готовящейся депортации - от начальника районного МГБ Григория Зенина и инспектора спецсвязи Аркадия Тычкина - совершенно особых людей, несмотря на то, что занимали такие должности. Григорий Зенин приезжал ко мне на зимовье охотиться и слушать по приемнику "голоса". А Тычкин помогал мне прятать в тайге беглых лагерников -японцев, немцев, русских.
После приезда Тычкина из Новосибирска что-то начало проясняться. Аркадий подтвердил, что действительно - с месяц назад из края пришло в райМГБ предписание срочно перерегистрировать всех ссыльных, поселенцев и прочих. И что оперативному дежурному по связи было приказано составлять эти списки отдельно по каждой нации. Тычкин сказал, что в Новосибирске и Красноярске уже открыто говорят о возможной депортации евреев на Восток, но никто в это не верит.
...Григорий Зенин, которого я вызвал на разговор о возможной депортации, сказал, что, по его мнению, "все это кончится ничем. Не потому, что не может быть в принципе. Но с евреями ЭТОГО быть у нас не может. Тем более после преступлений войны".
"Раздувается кампания, - сказал он, -сколько таких кампаний раздувалось на нашем веку? А кончались они все одинаково. И эта так же окончится. Я не сомневаюсь. Да, списки составляли, - отдельно по евреям. И адреса уточняли. Осмысливали: кого первыми, кого вторыми. Я с месяц как из Москвы, с совещания. И там слухи, и там вопросы. Так положено. Каждое ведомство по своим законам с ума сходит - за это зарплату и звания получаем. Но мы же люди. Причем во многом осведомленные, информированные. В том. например, что некий старик – старик совсем. И на старости лет по-стариковски чудит. Все это видят, понимают. Готовятся, конечно, - "кого куда", в дело свое играют. Почему не играть-то за казенный счет? Полагаю, кому-то новое чудачество по сердцу. Яичко к пасхе. Но есть народ, люди. Их пока что никто не отменил. И отменит вряд ли. Эти хорошо понимают обстановку. Живи спокойно, дорогой товарищ".

Red. Kim

New facts about Holokost
(Новые факты о Холокосте)

Эвиан, французский   курортный городок на Женевском озере, для миллионов европейцев ныне   ассоциируется с прекрасной минеральной водой. Тот, кто сегодня вкушает   эту чистейшую воду поутру, ввечеру или в полдень, даже не подозревает,   как бились сердца некоторых их сограждан 70 лет назад при упоминании   Эвиана. С ним связывали последнюю надежду на спасение 600 000   обреченных евреев Германии и Австрии.* *Фарс Эвианской конференции* В   июле 1938 года в Эвиане по предложению президента США собралась   международная конференция для решения проблем обездоленных жертв   нацистов. Президент Рузвельт стремился показать активистам движения за   спасение евреев и всему миру, что США не будут стоять в стороне. Из   всех приглашенных стран отказалась лишь Италия, причины были понятны:   дуче дружил с фюрером. В Эвиан прибыли делегации 32 государств,   присутствовали журналисты многих стран, в том числе и Германии,   приглашены были и представители еврейских организаций и   благотворительных групп.
Слухи о предстоящей   конференции проникли в среду еврейских узников уже в марте. С чем   связывали обреченные свои надежды? Во-первых, Европа всегда считала   США эталоном свободы. Во-вторых, сам Рузвельт слыл демократом и   гуманистом. А главное, существовали ежегодные оговоренные законом   квоты иммигрантов. После прихода Гитлера к власти британцы и ирландцы   <<заморозили>>, т. е. почти не использовали их, потому 106   тыс. беженцев из Германии и Австрии могли бы законно найти   спасение.
Но узники не знали о   росте антисемитизма в США. В июле 1938-го журнал   <<Форчун>> провел опрос, согласно которому лишь 4,9%   опрошенных поддержали идею повышения иммиграционной квоты. Президент   Рузвельт, готовящийся к беспрецедентным выборам на третий срок, не   стал рисковать своей хрупкой коалицией ради нравственных или   гуманитарных соображений. Даже в 1942 году, когда США находились в   состоянии войны с Японией и Германией, на вопрос социологов, кого они   считают главной угрозой для Америки, вариант <<евреи>>   набрал у американских граждан в три раза больше голосов, чем   <<японцы>>, и в четыре раза больше, чем   <<немцы>>.
Первым на конференции   выступил председатель делегации США М.К. Тэйлор. В резкой   безапелляционной форме он заявил, что США не будут вносить изменения в   свое иммиграционное законодательство и не ожидают, что другие страны   это сделают, ибо ни одна страна не должна нести финансовое бремя,   вызванное иммиграцией.
Все были ошеломлены. Если   из всех латиноамериканских стран лишь Доминиканская Республика   поначалу говорила о готовности принять 100 тыс.
евреев, то после   консультаций с американцами и это предложение было   снято.
Второй удар нанесла   Великобритания. В Декларации Бальфура от 2.11.1917 года она обязалась   <<приложить все усилия>> для <<создания в Палестине   национального очага для еврейского народа>>. Но в Палестине   располагался Суэцкий канал - путь в Индию и другие азиатские колонии.   Англичане легко манипулировали арабами, и евреи в Палестине им не были   нужны. Потому первое, что сделал Лондон, это разделил подмандатную   территорию: 77% земли отошло арабам, там была создана Трансиордания,   во главе которой англичане поставили свою марионетку - шейха из   династии Хашимитов. В 1948 году он объявил себя   королем, а королевство переименовал в Иорданию. Но даже усеченная   часть <<еврейской>> Палестины оказалась почти закрытой для   евреев. Руководитель британской делегации в Эвиане лорд Винтертон ни   словом не обмолвился об этой земле, которая могла бы стать законным   убежищем евреев, но посетовал, что Британские острова перенаселены, а   о колониях и доминионах, где свободных территорий было предостаточно,   он вообще не упомянул.
Президенту Еврейского   агентства Хаиму Вейцману, которого Лига Наций и Великобритания   воспринимали как представителя еврейского народа, не только не   разрешили выступить, но не дали даже поговорить с англичанами и   американцами ни до, ни после конференции.
Большинство стран с   самого начала не испытывали энтузиазма от встречи с беженцами без   гроша в кармане. Нидерланды, Бельгия и Дания сказали, что при своем   крошечном размере и высокой плотности населения они и так сделали для   евреев немало. Примерно в том же ключе высказалась и   Франция.
Большие надежды   возлагались на страны Латинской Америки. Бразилия и Аргентина обладали   огромными незаселенными землями, остро нуждались в специалистах и   просто в рабочей силе, но и они в ущерб собственной экономике   отказались помочь евреям. В кулуарах некоторые признавались, что не   имеют желания принимать у себя <<человеческие отбросы>>   Европы.
Итак, эвианская   конференция не только потерпела полное фиаско, но еще больше осложнила   положение немецких и австрийских евреев. В Берлин из Эвиана была   отправлена телеграмма, где среди прочего было и такое заявление: ни одна из 32   стран не оспаривает <<право германского правительства на   законодательные меры в отношении некоторых своих граждан>>.   Слово <<еврей>> было обойдено стороной.
Присутствовавшие на   конференции немецкие журналисты приняли <<сигнал>>, и уже   15 июля 1938-го газета <<Данцигер форпостен>> писала:   <<Мы видим, что евреев жалеют только до тех пор, пока это   помогает вести злобную пропаганду против Германии, но при этом никто   не готов бросить вызов "культурному позору Европы", приняв у себя   несколько тысяч евреев. Вот почему эта конференция оправдывает   германскую политику против еврейства>>. Точнее и яснее об итогах   Эвианской конференции не скажешь.
*От исхода - к   безысходности, или заговор против обреченных* В Советском Союзе о   Холокосте молчали до недавнего времени, а когда заговорили (мимоходом,   скороговоркой), то винили в нем Гитлера и его клику, немцев и   Германию. На Западе о Холокосте первыми заговорили американцы. В 1978   году Голливуд снял многосерийный фильм <<Холокост>>,   который был показан в Германии. К нам он, естественно, не   пришел.
Интерес к теме Холокоста   в мировом искусстве не исчезает. Меняются подходы к теме. Если раньше   в фокусе внимания находились жертвы Холокоста, сейчас в ракурсе -   трагедия обманутого народа, т. е. немцев.
Но нет художественных   произведений и фильмов о тех, кто был пособником палачей, о том, как   мир молчал и отказался помочь жертвам. Было ли это молчание ягнят? Уж   никак нет. Что предприняли союзники по антигитлеровской коалиции для   спасения обреченных евреев? Ничего.
Вопросов много, но на них   не спешат отвечать. Правда, со временем начали просачиваться слухи о   жутких трагедиях, виновниками которых были отнюдь не   немцы.
Когда 27 мая 1939 года   роскошный лайнер <<Сент-Луис>> под немецким флагом со   свастикой пришвартовался в порту Гаваны, на нем находилось 936 евреев,   переживших ужасы погромной Хрустальной ночи. Они продали все   имущество, чтобы оплатить проезд и кубинский сертификат (734 из них   имели уже номер американской иммиграционной квоты, теперь им нужно   было дождаться очереди на иммиграцию, они надеялись переждать на Кубе   это время). Но им было объявлено, что их сертификаты недействительны.   Лишь 22 состоятельных еврея   смогли сойти на берег. Во все страны Западного полушария полетели   телеграммы с просьбой проявить сострадание и дать несчастным убежище.   Все как один ответили дружным отказом: конференция в Эвиане уже   создала прецедент. <<Джойнт>> перевел в один из гаванских   банков 500 тыс. долларов, но и это не помогло.   <<Сент-Луис>> вернулся в Гамбург, его пассажиров ждала   смерть.
Когда 767 румынских   евреев на старом суденышке <<Струма>>, на котором даже   скот уже опасались перевозить, сумели добраться до Стамбула (это   произошло 16 декабря 1941 года), возможности этого плавучего гроба   были исчерпаны. Шесть недель судно простояло в порту на якоре. Турки   не разрешили пассажирам спуститься на берег. Англичане отказались   впустить беженцев в Палестину. Напрасно Еврейское агентство пыталось   заставить английских чиновников изменить решение. Министр по делам   колоний лорд Мойн был непреклонен, он же оказал давление на турок.   Поскольку двигатель не работал, <<Струму>> отбуксировали в   открытое море на расстоянии 8 км от берега. Как обычно в это время,   штормило. На следующий день <<Струма>> пошла ко дну.   Спасся лишь один опытный пловец.
Немцы к этому злодеянию   не причастны.
Крах цивилизованного   мышления, произошедший во время Холокоста, виден, прежде всего, по   запертым на замок границам.
Сегодня все чаще задается   вопрос, почему авиация союзников не разбомбила Освенцим. Знали ли   союзники о том, что в Освенциме осуществляются массовые убийства? Да,   они знали. Посланец польского подполья Ян Карски сумел добраться до   Швеции в январе 1943-го и поведал о том, что в Освенциме заключенных   раздевают догола и душат газами. 10 апреля 1944-го из лагеря бежали   двое заключенных, составивших тридцатистраничный отчет с картами -   планом сооружений, башен крематория, четырех газовых камер, самая   большая из которых вмещала 2 тыс. человек. Врба и Ветцлер - таковы   имена беглецов - передали свой отчет в нужные руки. Вскоре, как раз   накануне депортации венгерских евреев, копия его попала в Будапешт,   затем в руки посла Ватикана в Братиславе. Еще несколько копий ушло в   Швейцарию, Англию и США. Западные журналисты получили все нужные   факты.
Они подтверждались новыми   свидетельствами: из Биркенау сбежали еще трое пленных: два еврея и мэр   польского города. В конце июня 1944-го в английской <<Манчестер   гардиан>> и американской <<Нью-Йорк таймс>>   появились заметки об ужасах Освенцима. Каков отклик государственных и   военных властей? Молчание и затягивание ответа.
Ни подъездные пути, ни   газовни, ни печи Освенцима-Биркенау союзники не бомбили. Их   бомбардировщики пролетали над лагерями смерти, но цели их были иными.   Возможно, это прозвучит кощунственно, но фактически союзники   поддерживали работу Освенцима. Концлагерь был освобожден совершенно   случайно советскими войсками. Приказа такого не поступало, хотя в   Кремле об Освенциме знали с конца 1943 года. Солдаты и офицеры 60-й   армии узнали об Освенциме накануне его штурма.
Уже эти факты наводят на   мысль о существовании тщательно скрываемого сговора в лагере   союзников: помогать евреям они не собирались. А что это как не   соучастие в преступлении?!
Рано или поздно, но   правда всплывает, хотя попытки уничтожить документы о Холокосте имели   место. Они и сейчас имеют место. Архивы и записи, касавшиеся   преследований евреев в Бельгии и их депортаций в 1930-1940-х годах,   уничтожались с санкции властей в Брюсселе и Валлонии в массовом   порядке в конце 1990-х и в начале 2000-х годов. Теперь это стало   достоянием гласности.
*Кто и как рассекретил   позорную тайну?*
В 1989 году в Нью-Йорке   вышла книга доктора Уильяма Перла <<Заговор Холокоста.   Международная политика геноцида>>. Автор родился в Вене в   1906-м, вырос в Австрии, где изучал право и психологию в Венском   университете, а позже получил докторскую степень. Активно участвовал в   военизированном сионистском движении Жаботинского. В 1937-м возглавил   операцию <<Акция>> по спасению евреев. Он спас 40 тыс.   человек путем нелегальной эмиграции. В 1938 году Уильям женился, Лор   прошла гиюр. Ему удалось спастись, добравшись до США в 1941 году, где   он служил в военной разведке. Жену его в 1943-м бросили в концлагерь   Равенсбрюк, к счастью, она выжила, и они встретились после войны. В   звании подполковника он участвовал в Нюрнбергском процессе. Доктор   Перл преподавал в Университете Джорджа Вашингтона. Он - автор еще двух   книг, связанных с темой Холокоста и Израиля.
Книга <<Заговор   Холокоста>> содержит известные и новые материалы, позволяющие   сделать вывод, что не простое бездействие и равнодушие главных мировых   держав сделали Холокост и Окончательное решение столь эффективными.   Целый ряд стран - США, Великобритания, Канада, Советский Союз, страны   Латинской Америки, Швейцария, Ватикан - осознанно способствовали этому   и могут считаться активными пособниками и соучастниками германской   программы геноцида.
Помимо привходящих   политических и экономических причин, которыми эти страны мотивировали   свой отказ помочь гибнущим евреям, существовала главная причина -   антисемитизм. Перечислять поименно высокопоставленных   чиновников-антисемитов - активных противников спасения евреев Европы -   заняло бы много места. И все же стоит упомянуть Энтони Идена, второе   лицо Великобритании, и премьер-министра Канады с 1923 по 1948 год   Макензи Кинга, который просто обожал Гитлера и иначе как   <<обаятельным человеком>> его не называл.
В предисловии к книге   <<Заговор Холокоста>> сенатор Клэйборн Пелл, председатель   комитета сената США по международным отношениям, писал: <<С моей   точки зрения, почти каждый убитый еврей мог спастись, если бы   правительства союзников вовремя предоставили убежище тем европейским   евреям, которые жили в странах, оккупированных войсками Гитлера. Их   нежелание сделать это все чаще сегодня называют "заговором   молчания".
Уильям Перл доказывает   этот тезис, предоставив серьезнейшее исследование и глубокий анализ   фактов>>.
Сенатор настоятельно   рекомендовал эту книгу каждому американцу. Спустя 20 лет я рекомендую   эту книгу всем, кто имеет доступ в Интернет. В России книга не издана,   но ее перевод на русский язык недавно появился в Сети.
*Возможен ли второй   Холокост?*
В эпилоге своей книги   Уильям Перл приводит много доказательств, свидетельствующих о том, что   мир движется к Холокосту в новых условиях.
Ни для кого не секрет,   что главная опасность исходит нынче от радикального ислама,   вдохновителя международного терроризма. По всему арабскому миру растет   поддержка идеи мирового господства ислама, крепнет мечта о создании   исламской империи от Индии до Атлантического океана.
Израиль как аванпост   западной цивилизации на Востоке давно стал мишенью номер один. То и   дело арабский мир объявляет ему джихад - священную   войну.
И как 70 лет назад, мир   сегодня делает вид, что ничего не знает и не слышит. Кстати, до сих   пор роль арабов в Холокосте практически не изучалась. А ведь муфтий   Иерусалима эль-Хуссейни в годы войны постоянно курсировал между   Берлином и Римом, встречался с фон Вейзекером, Гиммлером, Муссолини и   самим Гитлером. Он убеждал их в необходимости уничтожить как можно   больше евреев и навсегда закрыть вопрос о Палестине как еврейском   национальном очаге.
Перл называет фамилии   высших руководителей Третьего рейха, которые после разгрома Германии   скрылись в арабских странах и продолжали служить <<общему   делу>>, обучая арабов на месте тому, как бороться с евреями. А   уж какой прием им оказали в Египте и Сирии, говорить не приходится,   ведь Гамаль Абдель Насер сотрудничал с немцами в годы второй мировой   войны, за что и был арестован англичанами. Когда в 1953 году прошел   слух, что Гитлер жив и находится в Бразилии, Анвар Садат направил   фюреру восторженную телеграмму. То, что оба этих арабских лидера   удостоились стоять на Мавзолее и принимать парад на Красной площади, а   один стал героем Советского Союза, характеризует политический курс   советских руководителей и высокую степень антисемитизма в СССР. Да и   нынешнее руководство России продолжает ту же политику, снабжая оружием   и оказывая миллиардную поддержку режиму Каддафи, принимая в Кремле   представителей <<Хамас>>. Зная многострадальную историю   России, можно этому не удивляться. Но как ведет себя Запад? Как ведет   себя высокий <<миротворческий квартет>>, куда входят США,   ООН, Европейский союз и та же Россия?
________________________________Your E-mail and More On-the-Go. Get Windows Live Hotmail Free. Sign up now.

Даже подумать страшно, что с нами могло произойти.

Борис Брин

НА ФРОНТАХ, В ТЫЛУ И ПОСЛЕ ПОБЕДЫ.
МАЛОИЗВЕСТНЫЕ СТРАНИЦЫ ХОЛОКОСТА.


http://jerusalem-temple-today.com/maamarim/drugie/10/Brin1.html#top

Ефим Гаммеp

ЕВРЕЙСКИЙ РОСЧЕРК НА РЕЙХСТАГЕ

От редактора.
Предлагаю вниманию читателей статью известного писателя, проживающего в Израиле, Ефима Гаммера, присланную им самим. В статье подробно рассказывается о героизме советских евреев на полях Второй мировой войны, а также о их достижениях в тылу. И как власти не хотели признавать их подвиги, часто только из-за неблагозвучности для русского уха еврейских фамилий. А с благозвучными - признавали.
Чему сегодня учит эта статья? Думаю, тому, что подвиги евреи должны совершать в Израиле, тогда никаких проблем фамилиями не будет. А если кто из евреев всё-таки стремится проявлять галутный героизм на благо других государств - Б-г ему судья. Хочу напомнить, что по итогам Первой мировой войны в Германии было более 40000 евреев - кавалеров Железного креста (Эквивалент "Золотой Звезды Героя"). И где они и все их родные и близкие потом оказались со всеми этими крестами?! Та же участь ждала и советских орденоносцев в 53-м году. Только смерть Сталина помешала. Впрочем, тогда у евреев не было своего государства.
А сейчас?
"Думайте сами, решайте сами, иметь (заграничные ордена - не только за войну, но и за науку, культуру...), или не иметь.:)

Михаил Польский

1. В списках Героев значится двенадцатым...

Передо мной список евреев - Героев Советского Союза, тех из них, кто был удостоен этого звания в боях с нацистской Германией. Всего сто семнадцать человек. По некоторым, дополнительным данным, их было сто сорок. Вот некоторые имена. По алфавиту. Абрамов Шатнель Семенович, пехота. Абрамович Абрам Григорьевич, танковые войска. Бершт Абрек Аркадьевич, авиация. Белинский Ефим Семенович, войсковая разведка. Белявин Евель Самуилович, авиация. Бердичевский Леонид Афанасьевич, танковые войска. Березовский Ефим Матвеевич, артиллерия. Бескин Израиль Соломонович, артиллерия. Бирбраер Евгений Абрамович, минометная артиллерия. Биренбойм Яков Абрамович, пехота. Блувштейн Александр Абрамович, воздушно-десантные войска. Богорад Самуил Нахманович, подводный флот...

Богорад Самуил Нахманович, капитан теплохода “Кемери”... Мне, да и всем нам, сотрудникам газеты “Латвийский моряк” 60-70-х годов, он был хорошо известен. В изданной в 1971 году нашей редакцией книге “В годы штормовые” ему посвящен очерк “Щука” идет в атаку”.

Сегодня я вкратце перескажу его, сохраняя стиллистику оригинала.

...Теплоход “Кемери” идет Балтикой. Курс - к рижским берегам. Вот уже позади датская и шведская земля. Прошли и траверзы Калининграда, Клайпеды. Открылся маяк Ужавы.

Капитан Богорад сквозь лобастое стекло рубки вглядывается в густеющие сумерки. Ужава! Ужава! Можно ли забыть тебя? Сколько времени прошло с тех дней, но каждый раз, когда “Кемери” выходит на траверз Ужавского маяка, капитан поднимается в ходовую рубку и долго, долго глядит вокруг на шумящее в темноте море, на мирно мигающий огонек.

Тогда тоже стояла осень - четвертая осень войны. Подводная лодка “Щ-310”, которой он в ту пору командовал, вот здесь, на траверзе маяка Ужавы, обнаружила вражеский конвой. Шли несколько транспортов в охранении военных кораблей. Боевые суда, словно овчарки, сторожащие стадо, окружали транспорты со всех сторон, - с бортов, по курсу, с кормы. Их экипажи были настороже, так как на днях в этих же водах был потоплен навигационный корабль “Нордштерн”. Знали бы немцы, что его потопил тот же капитан Богорад, который сейчас выцеливает их через перескоп.

Командир подлодки убедился: конвой чрезвычайно сильный. Чтобы атаковать транспорты, следовало обойти его. Но как?

Лодка пошла вниз. Экономичным малым ходом, стараясь шуметь как можно меньше, “Щ-310” осторожно пробирается под днищами кораблей конвоя. Пора бы всплыть для атаки - до транспорта три кабельтовых. Лодка подсплывает. Капитан приникает глазом к стеклу перескопа. Объект атаки почти не виден. Октябрьские хмурые сумерки затушевывают судно. А до транспорта, по всем расчетам, ходу немногим более двух минут. Пропустишь лишнюю секунду - и отворачивай. Какой же выход? Единственный - всплыть так, чтобы можно было выйти из рубки, быстро осмотреться и нацелить лодку точно на транспорт. Но корабли охранения? Что если, выскочив наверх, сразу наткнешься на стену огня? Конец не только атаке, но и лодке.

Но на войне как на войне...

Капитан отдает команду. И лодка стала всплывать. Вот уже отброшен люк рубки. Самуил Богорад вместе с сигнальщиком и старшим помощником выскакивают наверх. Здесь, на открытой площадке рубки, вражеский транспорт виден отчетливо: на палубе и в трюмах сотни немецких солдат и тысячи тонн военного снаряжения и грузов специального назначения.

В распоряжения командира “щуки” считанные мгновения. Он определяет координаты цели, отдает приказ:

- Залп!

Лодка вздрагивает, освобождаясь от торпед.

- Срочное погружение!

Почти в ту же секунду взблескивает огонь выстрела на ближнем военном корабле. А транспорт, по которому пришелся меткий и точный удар, шел ко дну.

В замешательстве, возникшем на конвое, лодке удалось благополучно проскочить сквозь кольцо охранения. И в эту минуту, видя выгоду своего положения, капитан Богорад дает второй залп - уже из кормовых торпедных аппаратов. По сторожевому кораблю. И - полный вперед! В отрыв!

Но гибель двух судов, да еще торпедный удар из надводного положения, - такого невероятного нахальства, такой невиданной дерзости немцы, большие знатоки морского боя, не могли простить советской подлодке. Сорок часов продолжалась их погоня. “Щука” уходила от них на предельной глубине. Самым опасным врагом был для нее собственный шум от винтов. Чтобы он не выдал врагу месторасположение субмарины, капитан Богорад очень внимательно следил за ходом кораблей противника. Они идут быстрее, больше шумят. И он прибавлял ход. Наверху замедляют скорость, и он отдавал приказ: “малый вперед!”

Благодаря этой хитрости, ни одна глубинная бомба не угодила по “щуке”. Все они рвались за кормой. И так сорок часов подряд. Под водой, не всплывая. А ведь в те времена лодке полагалось каждые двадцать четыре часа подниматься на поверхность моря, запасаться свежим воздухом.

Но какой свежий воздух! Взрывной волной вывело из строя электрическое управление горизонтальными рулями. Пришлось перейти на ручное. Лодку бросало. То ли от неравномерного действия горизонтальных рулей, управляемых вручную задыхающимися от недостатка воздуха матросами, то ли от близких разрывов бомб.

В таком, инвалидном, можно сказать, состоянии “щука” Самуила Нахмановича Богорада вернулась на базу. И вскоре, восстановив былую мощь, снова вышла в море. Но уже в качестве орденоносной. За боевой поход, в ходе которого было потоплено сразу три вражеских корабля, “Щ-310” была награждена орденом Красного Знамени, капитан подлодки орденом Ленина и Золотой Звездой Героя Советского Союза, офицеры и матросы подлодки стали кавалерами многих орденов и медалей.

Пересказывая на этих страницах очерк “Щука” идет в атаку” из нашей “редакционной” книги “В годы штормовые”, я невольно вспоминал о том, как создавался этот сборник, ныне истинный раритет, как потом мы отмечали в буфете Интерклуба моряков Латвийского торгового флота его выход в свет. И то, несколько тревожное недоумение, когда на последней странице, где напечатано прописными буквами “СОДЕРЖАНИЕ” не обнаружили наших фамилий рядом с нашими материалами. Мда, - мелькнуло тогда в голове, - почти все евреи. Однако, углубившись куда обстоятельней в печатный текст, я под влиянием дедуктивного метода Шерлока Холмса обнаружил на развороте обложки авторский коллектив. Вот он - “Е. Гаммер, Л. Нукневич, Я. Мотель. Я. Сколис, Я. Ядин. Составитель сборника - заслуженный деятель культуры Латвийсой ССР Я. Сколис.”

В связи с этой неразберихой мне сегодня сложно восстановить по памяти - кому принадлежит тот или иной очерк. Мой - хоть разбуди ночью, помню! - “Небо на всех одно”, о Герое Советского Союза, асе торпедного удара с воздуха летчике А. С. Клюшкине. Очерк Люды Нукневич тоже помню. А вот кто написал о Самуиле Нахмановиче Богораде? Мне за давностью лет представляется, что “Щука” принадлежит перу Якова Семеновича Мотеля, тогда редактора “Латвийского моряка”, человека уникальной судьбы. В восемнадцать лет в Севастополе, при штурме Сапун-горы ему осколком снаряда оторвало ногу. И он - инвалид, хотя еще и пацан-пацаном - ковылял на протезе по жизни, не унывая, и не давая себе послаблений. А это для газетчика, что виагра для члена правительства застойных времен и народов...


2. Комбат Перро Русс

В шестидесятых Яков Мотель стал одним из ведущих журналистов рижской газеты “Советская молодежь”. Корреспонденция этого еврея о другом еврее “Комбат Перро Русс живет в Риге” потрясла весь Советский Союз - подобно фильму “Кто вы, доктор Зорге?”.

А дело было в том, что “Известия” напечатали заметку “Где ты, комбат Перро Русс?” Заметка как заметка, если не одно “но”... Этот вопрос задал не какой-либо заштатный доходяга с вечным пером вместо сердца, а руководитель Югославии, маршал Тито. Причем, на одном из правительственных приемов, когда гостил в Москве. В пору налаживания отношений между Югославией и СССР. Отношения налаживались, а маршал их по-воински укреплял, припоминая старых соратников по партизанской войне с фашистами. В одно мгновение прежде неведомый, как Зорге, Перро Русс, он же комбат Петр Оранский, стал символом немеркнущей дружбы между югославским и советским народами. Более того, из публикаций выяснилось, что он, Петр Оранский, был и впрямь национальным героем Югославии, о нем писали книги и песни, его образ включали в художественные фильмы. А он... он, не зная о воинской славе своей на родине товарища по оружию Иосифа Броз Тито, сидел себе преспокойненько в одной из российских тюрем. А почему? За какие-то хозяйственные прегрешения, совершенные им якобы на поприще заведующего гаражом. Сидел и сидел, пока отношения с Югославией не начали налаживаться. Вот тогда его и выпустили, не предполагая, что вскоре ему стать козырной картой в упрочении этих отношений.

Корреспонденция Якова Семеновича Мотеля “Комбат Перро Русс живет в Риге” была для советских коммунистов, прежде репрессировавших всех югославских партизан “русской” закваски, как манна небесная. Петра Оранского одели в приличный костюм, вернули ему ордена и повезли на рендеву к дружбану его - маршалу Тито. В Белград. Тот наградил бывшего комбата высшим орденом Югославии, вручил ему собственный портрет лучшего придворного художника, и готов был еще на многие своеволия царственного своего сердца.

Но... Петр Оранский не дождался звездного благополучия. Сад дружбы между двумя странами расцвел, как оказалось, на недолгое время. Ударили заморозки. И не как-нибудь, а кувалдой. И не куда-нибудь, а по голове Петра Оранского. Написанная о нем по заказу “Политиздата” Яковым Мотелем книга так и не увидела свет. Писать о нем было опять запрещено, как в Сталинские годы холодного (с горячей публицистической приправой) противостояния с Югославией. И он, друг редактора “Латвийского моряка”, даже не попал на страницы книги, создаваемой нашей редакцией. А ведь его судьба могла украсить любой журналистский поиск, в особенности, если он проходит под девизом: “Никто не забыт, ничто не забыто”. Правда, кто не забыт и что не забыто решали не мы, писатели да журналисты, к тому же в большинстве своем евреи и без пяти минут безродные космополиты, а партийные бесы из цензурного или какого-либо иного комитета республиканского издательства “Лиесма”.

Эскизно эта судьба выглядела так. Капитан Оранский попал к немцам в плен при защите Севастополя. Ему повезло - его не признали евреем и вместо газовой камеры отправили в Югославию, в концлагерь. Там он сплотил вокруг себя русских военнопленных и совершил с ними побег в горы. Через короткий срок его отряд превратился в батальон, который творил чудеса храбрости и громил гитлеровцев почем зря.

Петр Оранский получил от Тито кликуху “комбат Перро Русс” и вошел, не глядя, в историю освободительной войны. Когда же грянула победа, он настроился вернуться на родину. Но где его родина по ту, родную, сторону границы? Не трудно догадаться. В фильтрационном лагере! Не переодетый ли он, случаем, фашист, а? Фашист - не фашист, но точно - был он переодетый. В югославскую форму. Да и ордена на груди- не нашенской выпечки. Отправили бы его на Колыму, если бы... Опять случай с добрым выражением на лице одарил его ласковым взглядом.

Петр Оранский попал на допрос к своему давнему приятелю, вместе с ним некогда сражался в Севастополе. Тот посоветовал бывшему однополчанину утопить югославские награды в очке сортира, забыть о своем варяжском псевдониме и героическом прошлом, переодеться в лохмотья советских военнопленных и сказаться одним из них, битым, запуганным, не отягощенным ратными подвигами.

Так он и сделал. Побросал свои награды и знаки отличия в дерьмо человечье. И выжил среди другого дерьма, двуногого, с голубыми околышами и оловянными глазами, смердящими СМЕРШем. На Колыму не попал. Попал, когда позволили, на страницы газеты. А газетные страницы, как выясняется, недолговечны, и славы с них, как с козла молока. Недаром говорится: утром в газете, вечером в туалете.



3. Следы на песке памяти

Еще не вечер... Хотя... хотя кто знает - живы ли по нынешним временам герои тех очерков и статей, которые опубликованы и, что не менее важно, не опубликованы в сборнике “В годы штормовые”.

А “непечатными” для этой книги оказалось еще два очерка, и тоже об евреях. О командире торпедного катера, а впоследствии лоцмане Рижского морского порта Баскине и капитане грузового судна Эдельмане.

Мой очерк о Максе Абрамовиче Баскине “Только один бой” был помещен в “Латвийском моряке” со значительными сокращениями, чтобы, так сказать, не испортить удовольствие читателя при знакомстве с ним в сборнике. И с другой целью, дабы намекнуть церберам из Главлита: произведению уже дан зеленый свет, так что не стоит перенапрягаться, тем более, что незадолго до этого ответственного момента с задействованием всех мозговых извилин в антисемитском тупичке мозга, рассказ о подвигах мастера торпедной атаки Макса Абрамовича Баскина, с его орденоносными фотографиями, был выдан со всесоюзной щедростью - миллионным тиражом в московском журнале “Знание - сила”.

Но... Не подействовало. Без объяснения причин материал пошел в редакционную корзину издательства.

Та же участь постигла и документальное повествование Ильи Геймана из республиканской газеты “Советская молодежь” о капитане Эдельмане, объемом с брошюрку, двадцать четыре машинописные страницы, и каждая по-своему неожиданна и революционна. (По тем закомпостированным временам и партийным нравам.)

Суть очерка такова... Согласно торговым отношениям и договору Молотов-Риббентроп советские суда доставляли немцам всякий разный стратегический (и не только) груз. Кстати, первой жертвой войны стал латвийский пароход “Гайсма”, везущий строительный лес в Германию. Его в три часа сорок пять минут ночи 22 июня 1941 года атаковали и потопили вражеские корабли. Похожая участь могла быть уготовлена и торговому судну капитана Эдельмана, так же как и “Гайсма” приписанного к Латвийскому морскому пароходству. Но оно ошвартовалось в немецком порту несколько раньше и стояло на разгрузке, когда на траверзе Ужавского маяка, возле Вентспилса, разыгралась трагедия “Гайсмы” и начались военные действия по всему фронту. В связи с этим капитан Эдельман и все остальные моряки были интернированы. Статус интернированных явился для них этакой индульгенцией, спасшей их всех, включая и еврея-капитана, от лагеря уничтожения.

Всю войну они провели в немецкой тюрьме. А выйдя на волю... Но это уже другая история, с другими тюремщиками, которые, к слову, недоумевали: как это капитан Эдельман, еврей по паспорту и без оного, выжил всем смертям назло в самом центре фашистского логова? Не был приговорен к расстрелу, не удушен, не четвертован? Как это? А все очень просто. Немцы, как известно, пунктуальны во всем и большие законники, когда играют по правилам. Для них интернированный - это интернированный, и никак не военнопленный. Их бин - для них “их бин”, и не иначе. Гуд - значит “гуд”. Цурик - это “цурик”. Хальт! - “хальт!”. А Гитлер капут - “капут”... Капут, и никаких гвоздей, - вот лозунг мой и солнца!

По ощущению, очерк о капитана Эдельмане имел возможность стать самым “читабельным” в нашем сборнике. Это потом он выехал в Израиль и преподавал в мореходном училище в Акко. А тогда... Но времена, но нравы... Партийная высоколобость приплюснутых мозгов и высокое давление крови - антисемитской выдежки и крепости. Приблизительно такая... в переводе на язык якобы чтимого ими Пушина: “Все бы евреям об евреях! Дай им волю, они и любимого Ильича вырядят в лапсердак и ермолку, пойдут на поводу Мариэтты Шагинян и назовут его евреем по матери, заодно и по Галахе, лишь бы произнести вслух какое-либо непечатное слово на запрещенном к употреблению языке, иврите то бишь.”

На самом деле, в формуле “евреям об евреях” первая составная хромала на одну ногу, как Яков Семенович Мотель, инвалид войны и редактор “Латвийского моряка”. Илья Гейман евреем не был. Вернее, не считался. Считался он - не поверите! - бразильцем. Да-да, бразильцем по паспорту. Хотя... конечно... изобрази его рядом на фотке с Пеле или Гарринчи, я все-таки разобрался бы, кто истинный бразилец, кудесник мяча, а кто, пусть и кудесник пера, но не совсем “латинус”, пусть и курчавый как аид из Бердичева.

Для ясности растолкую ситуацию. Илья Гейман носил фамилию не своего родного отца, в прошлом одного из генеральных, либо просто секретарей Бразильской компартии, погибшего вместе с женой в застенках... (Чьих застенках? Фашистской хунты либо чекистских, в пору разгрома Коминтерна? Это как-то размыто во глубине годов, Сталинской прокладки.)

Усыновил, вырастил и выправил ему жизненную стезю журналист Гейман, редактор рижской заводской газеты “Вэфовец”. Так что Илья Гейман имел полное право публиковать статьи об евреях, сам будучи якобы иной - нейтральной - национальности. Право моральное имел. Но ему не позволяли пользоваться этим правом. Наверное, полагали, как и я некогда: пусть он и иной - нейтральной, стало быть, национальности, - но все равно еврей. Чем, к слову, урожденный бразильский “аклейнере ингеле” - “маленький мальчик” отличается от, допустим, украинского? Только тем, что родители его, скажем, урожденного, после антисемитских выступлений в печати Крушевана и последующих за ними погромов в Кишеневе 1903-го года, уехали в Латинскую Америку. Из Одессы или другого черноморского курорта, как, например, братья моей бабушки Сойбы - Шимон и Янкель Розенфельды.

На их отъезд, судя по всему, сильно повлияло выступление Владимира Жаботинского в Одесском просветительском обществе “Беседа”, когда он призывал наших предков к “Автоэмансипации”, по Пинскеру.

Вот что пишет в “Книге жизни” знаменитый историк С.М. Дубнов - (убит фашистами в Рижском гетто в 1941 году) - об этом вечере, судьбоносном для многих евреев Одессы, избравших путь либо в Палестину, либо Аргентину-Бразилию.

“Был вечер 7 апреля 1903 года, второй вечер православной Пасхи. Из-за праздников газеты уже второй день не выходили, и мы не знали, что делается на свете. Узнали мы только кое-что от живых газет в этот вечер, когда публика собралась в клубе “Беседа”, чтобы выслушать доклад юного сиониста, одесского “вундеркинда” В. Жаботинского, писавшего под псевдонимом Альталена шаловливые фельетоны в одесских газетах. То была одна из первых агитационных речей даровитого оратора, впоследствии вождя сионистов-максималистов. Речь представляла собой красивый фельетон на тему “Автоэмансипации” Пинскера. Молодой агитатор имел успех у публики, но на меня эта односторонняя трактовка нашей исторической проблемы произвела удручающее впечатление: много ли нужно, чтобы внушить колеблющейся еврейской молодежи страх перед собственною национальной тенью?.. Во время перерыва, когда я ходил по соседнему залу, я услышал среди возбужденной публики тревожную весть: сегодня прибыли в Одессу беженцы из ближнего Кишинева и рассказали, что там идет кровавый погром.”

Символично, не правда ли? Великий С.М.Дубнов, автор книг по истории еврейского народа, бродя “по соседнему залу” и находясь в “удручающем” состоянии духа от предложенной Владимиром Жаботинским, “вундеркиндом” из Одессы-мамы, “односторонней трактовки нашей исторической проблемы”, заглянул, не подозревая даже об этом, в глаза собственной смерти.

В 1992-ом я был на месте его гибели. В Риге. В том году, 11 февраля, тринадцать лет спустя - “бар-мицва!” - после моей репатриации в Израиль, в помещении Латвийского общества еврейской культуры, на улице Сколас, открывалась моя персональная выставка графических работ, созданных в Иерусалиме.

В зале собралось много народа. И каким-то образом, всматриваясь в знакомые, но уже постаревшие лица, подумалось: я для них был не в изгнании, а в послании. От них, от присутствующих, мне передалась эта мысль - мысль русских и латышских политических эмигрантов. Но если учесть, что среди них немало русских и латышей и они оставались наедине с советской властью все эти годы, то иной мысли от них и не могло мне передаться.

Люди разные. Кто-то близко знаком. Кто-то еле-еле. Литераторы, журналисты, художники. Писатели Михаил Зорин (Симхович) и Ида Шулькина - его жена. Общественный деятель Эсфирь Ноевна Рапиня. Бывшие сотрудники “Латвийского моряка” Эдуард Лапидус, Яков Мотель, Люда Нукневич, Лариса Перельмутер, Григорий Илугдин. Сокурсница по университету Наташа Мамаева. И другие, другие, другие. Свои и чужие. И у всех непритворный интерес к Израилю. Как Там? И не столько в материальном выражении, когда копейка рубль бережет, сколько в духовном? Каково это быть евреем и не тяготиться этим? Не бояться косого взгляда из антисемитского тупичка? Не страшиться, что тебя загонят в гетто и потом перейдут к окончательному решению еврейского вопроса.

Как Там? Это об Израиле...

А мне хотелось спросить: как Здесь? Это о Риге и Латвии.

Незадолго перед торжеством по случаю открытия выставки мне демонстрировали Здесь стенд воинской славы латвийских евреев. Я разглядывал на стене выцветшие фотографии, наклеенные на ватман, и не узнавал лица, не узнавал форму, не узнавал ордена и медали.

- Какой это войны герои? - спросил я.

- Первой мировой.

- А Второй мировой?

- Ну, сами понимаете...

- Да их... только Героев Советского Союза - чуть ли не полторы сотни. В одной Литовской дивизии - их четверо. В Латышской не припомню. Но евреев - орденоносцев и не перечесть вовсе!

- Ну, сами понимаете...

- Пусть так! Пусть неловко выставляться в бойцовском своем отличии. Не в Израиле! Но в извечном, жалком, измордованном? Когда не били фашистов, когда, наоборот, безоружными гибли? В гетто... В Саласпилсе, за колючкой... В расстрельном лесу Румбулы... В Двинске... В Лиепае, наконец, на пляжном песке у моря...

- Ну, сами понимаете...

Комментировать? Что тут комментировать? Сами понимаете...

1992-й год. Устанавливается новая власть, уже не советская. Какая? Еще не разобрались. Но по национальному признаку, латышская. Однако деньги в обиходе еще старые: рубли, трешки, десятки с медальонным профилем Ленина. Зарплата трудоспособного населения пять-шесть долларов в месяц, а стоимость одного “бакса” - сто двадцать рублей. Живи - не хочу!..

Я всматривался в лица пожилых людей, переживших ужасы Холокоста. И вспоминал, что здесь, в Латвии, было уничтожено 87 процентов местного еврейского населения. (Так же как в Литве. В Эстонии цифра страшней - 97 процентов, и связано это с тем, что эвакуироваться из Эстонии можно было разве что морем. Но евреев из гражданского населения не брали на суда, панически уходившие в Ленинград.)

Я вглядывался в лица молодых людей. И догадывался, кому из них просто-напросто “повезло” родиться, и только по той причине, что их родители чудом выжили под окровавленным плугом глубокой вспашки. Среди тех. кому “повезло” и мой старый приятель Григорий Илугдин, москвич с середины семидесятых годов. Мы с ним вместе работали в газете “Латвийский моряк” и учились на отделении журналистики Латвийского государственного университета. Сегодня он кинорежиссер-документалист, лауреат международной кинематографической премии. Удостоен ею за фильм “Реприза”, по сценарию Аркадия Ваксберга. Картина эта об одном из самых затаенных преступлений Сталина, о готовящейся в 1953 году, в разгар “дела врачей” и борьбы с “безродными космополитами” депортации, по сути дела на тот свет, еврейского населения той страны, “где так вольно дышит человек”.

Зимой 1992 года Гриша приехал на мою выставку в Ригу, чтобы снять обо мне документальную ленту, рабочее название - “Дорога”. Его родители - коренные рижане - находились в это время уже в Израиле, в Реховоте. И, разумеется, могли только негласно присутствовать на вернисаже. И вот это, их негласное присутствие, я ощущал под стрекот кинокамеры. Почему? На это была особая причина.

Повернем время вспять. И под стрекот другой кинокамеры обернемся лицом к 1975 году, к тридцатилетию Победы над фашистской Германией, тогда общенациональному празднику и в Латвии.

9 мая, в День тридцатилетия Победы, рижские кинооператоры снимали рекордный урожай лжи. Конечно, они охотнее снимали бы не советских солдат-победителей, а свою сокровенную правду, в образе легионеров, с железными крестами на груди, верных соратников Гитлера, смотрящих, как и статуя Свободы, на Даугаву, в ту благославенную сторону, откуда должны приплыть белокрылые парусники. Но на эти заветные съемки дирекция киностудии не отпустила им пленку. (Вот срок могла бы вмазать, обладай властью Большого Дома на улице Ленина, у Матвеевского базара.)

Кинооператоры снимали ветеранов войны, принесших им, согласно заверениям праздничных газет, избавление от нацистского ярма. Художники экрана выцеливали в видоискатель советские ордена - медали и нажимали на гашетку, когда режиссер отдавал им приказ: “Короткими очередями”. С какой бы охотой, должно быть, они поменяли бы свои стрекотули на парочку ладных “шмайсеров”. Но над Даугавой еще не скользили белые паруса. На рейде все еще, как памятники утраченным иллюзиям и надеждам, стояли в парадном строю краснознаменные эсминцы и сторожевые корабли. По ним палить из “шмайсера” - это себе дороже. Не евреи, чтобы выступать против властей, пасть рвущих, и вырываться за кордон или писать разоблачительные статьи для Самиздата! По ним надо верноподданнически палить из кинокамер. И они палили. Верноподданнически.

Вечером несколько сот оставшихся в живых солдат латышской дивизии собрались в Доме офицеров, чтобы помянуть павших, вспомнить о ратных подвигах и опрокинуть по сто фронтовых грамм за счастливую долю свою. Долю живых...

Лейзер Ипугдин, старший сержант и командир отделения дивизионной разведки в прошлом, инвалид войны в настоящем, натер до зеркального блеска ордена и медали и вместе с орденоносными своими товарищами по оружию направился в Золотой зал.

Лучше бы сидел дома. Дома у него всегда имелся под рукой валидол. В Золотом зале... В Золотом зале не было валидола. В Золотом зале было шампанское, водка, икра, лососина. И пышные, выпеченные в духовке партийного славословия, тосты. И развернутое знамя Латышской дивизии. И возможность сфотографироваться... сняться для киножурнала “Советская Латвия”... вместе с сослуживцами... на фоне этого знамени. Возможность была. Но... права не было.

К Лейзеру Ипугдину, родители и все родственники которого погибли от рук фашистов, антисемитов и погромщиков в Латвии, подошел бывший политрук, а ныне главный редактор республиканской газеты “Циня” т. Иверт и попросил его отодвинуться от знамени. Шага на четыре. Помните? - а до смерти четыре шага... В переводе на нормальный язык можно обойтись и без упоминания о смерти, и сказать по-простецки: не занимай ты, Лейзер, своим семитским видом почетное место в кадре, где быть-выставляться “латвиешу биедрим” - латышским товарищам, дивизия ведь латышская по паспорту. (В анекдотах военной поры ее бойцов величали за глаза “жидус стрелниеки” - жидовские, или, кому приятнее, - еврейские стрелки.

Величали... А как величали евреев в других армиях антигитлеровской коалиции? Наверное, просто, как и положено, солдатами, без всякой, оскорбительной для слуха, словесной примеси. А то ведь и по уху можно получить. Ведь их там было... не один, и не два, а не менее миллиона.

В цифрах это выглядело так...

Евреи в армиях антигитлеровской коалиции, включая и Советский Союз.

1. США ................................ около 600 000

2. СССР ............................... свыше 500 000

3. Польша ........................................ 150 000

4. Франция ...................................... 86 000

5. Англия ........................................ 62 000

6. Палестина .................................... 40 000

7. Канада .......................................... 16 000

8. Греция .......................................... 9 000

9. Голландия .................................... 7 000

10. Бельгия ......................................... 7 000

11. Чехословакия ............................... 7 000

12. Австралия .................................... 3 000

Всего ............................... почти полтора миллиона.

Достаточно высоко участие евреев и в партизанском движении на территории Советского Союза. Более 25 000 из них сражалось с фашистами на Украине. Свыше 12 000 в Белоруссии. 400 евреев входило в лесную армию Ковпака. Тысячи удостоены орденов и медалей, и лишь один - Исай Павлович Казинец - звания Героя Советского Союза.

Причем, надо помнить, что партизанские отряды дислоцировались на оккупированных территориях. И в них попадали те из наших соплеменников, кто избежал поголовного уничтожения.

А кто избежал?.. Не будем гадать. Представим себе этакую цифровую картину и все станет понятно, как дважды два. (Данные из книги Иосифа Кременецкого “Евреи при большевистском строе”, Миннеаполис, 1999).

Предвоенная перепись 1939 г. показала, что в СССР проживает З 020 000 евреев. В результате присоединения Прибалтики, Западных областей, Польских земель и Молдавии к ним добавилось еще 2 150 000. Всего к началу войны мы насчитывам - 5 170 000.

Свыше половины этих евреев было уничтожено фашистами и их приспешниками из местных националистов - украинцами, молдаванами, белорусами, литовцами, латышами, эстонцами. В миллионах это выглядело на бумажке так: от 2, 75 до 2, 9 млн. безоружных людей пало от рук уже не налетчиков и погромщиков, а профессиональных убийц.

Те же евреи, кто из них прорвался на фронт, ни раз доказывал врагу сформулированную мною некогда так жесткую истину боя: когда у еврея в руках такое же оружие как у его противника, то мы еще посмотрим, чья возьмет, и из кого полетят пух да перья. При равных возможностях... это вам не перины вспарывать наших бабушек!

Наглядно эту формулу могут подтвердить тысячи евреев, гробившие фашистов в воздухе, на суше и в море.

Это Герои Советского Союза летчики Владимир Левитан, сбил 31 немецкий самолет, Виктор Хасин - 26 самолетов, Борис Ривкин - 23 самолета, Яков Верников - 21 самолет, дважды Герой Советского Союза Яков Смушкевич и легендарный старлей А.Горовец, который в небе над Курской дугой уничтожил в ходе одного всего боя девять самолетов противника. Хоть сегодня вписывай в книгу рекордов Гиннесса!

Это еврей-кавалерист, генерал майор Л.М.Доватор, ставший одним из первых Героев Советского Союзе на той войне.

Это еврей-танкист, генерал-лейтенант Дважды Герой Советского Союза Давид Абрамович Драгунский.

Это евреи-моряки, Герои Советского Союза Самуил Богорад, Владимир Коновалов, Израиль Фисанович.

Это евреи-братишки из морской пехоты, как, например, гроссмейсер десанта, Герой Советского Союза майор Цезарь Кунников, занявший когда-то плацдарм на прославившей Л.И.Брежнева, писателя и человека, Малой Земле.

Это еврейские женщины - снайперы Геня Головатова из Одессы и Вероника Фактор из Сталинграда, летчицы Полина Гельман, Зинаида Хофман, Лиза Литвак, Рашель Слотина.

Это еврейские мальчишки, беспризорные дети войны, ставшие в пацанском своем возрасте солдатами, партизанами, разведчиками и прототипами книг и фильмов “Сын полка” или “Иваново детство”. Такие, как Давид Хайт, бывший солист рижского еврейского хора, сегодня пенсионер-израильтянин, живущей в Кирьят-Шарете, под Тель-Авивом.


4. Адъютант Кожедуба

Передо мной на столе книга трижды Героя Советского Союза, самого прославленного аса Великой Отечественной Ивана Кожедуба “Верность Отчизне”. Развернута она на странице 332. Читаем: “Навстречу нам шел паренек, лет пятнадцати, в комбинизоне. У него было подвижное, энергичное лицо, решительная походка. “Давид, подойди, представься моему заместителю, - говорит полковник, и добавляет: - это сын нашего полка”. Паренек подошел, вытянулся в струнку и отрапортовал: “Товарищ командир. Моторист, комсомолец Давид Хайт явился”.

- Давид, имено так состоялось ваше знакомство? - спрашиваю я.

- Примерно так, - отвечает он мне по-русски с едва различимым, но все-таки неискоренимым акцентом рижских евреев, для которых родным языком был идиш, вторым напару немецкий и латышский, а третьим... на крайний случай... русский. Война изменила эти приоритеты. И русский стал для Давида главным языком общения на долгие четыре года. Хотя... хотя так и не превратился в родной. Ничего не поделаешь, полиглот-самоучка. Вот образец его речи: - В полку я пришел, когда мне было четырнадцать с половиной лет. Кончилась война - мне было восемнадцать лет. Когда к нам прибыл Иван Кожедуб, тогда капитан и уже Герой Советского Союза, меня на встречу с ним подозвал командир летного полка полковник Чупиков и сказал: “Ты будешь у него адъютантом”.

- Как вы в столь юном возрасте попали на фронт?

- Ну, это тоже история... Когда началась война, я... по требованию отца... сам ушел из Риги. Вместе с войсками. Отец мне посоветовал: “Иди, Давид. Я, сынок, не сумею уйти. Мама твоя больная. Оставить ее не могу. А ты... ты иди. Жив будешь”. Брат мой был в армии. Сестры где-то в деревне. Посоветоваться больше не было с кем. Я и ушел за советскими войсками.

- Что стало с вашими родителями?

- Будучи в Берлине, когда Ригу уже освободили, я получил письмо из Горсовета: ваши родители вывезены в гетто, и о их дальнейшей судьбе ничего не известно. Приехав затем в Ригу, я узнал, что обе сестры и мама были расстреляны в Румбуле. Отец работал... он был приписан к военному заводу. Но в 1944 году, перед отходом из Риги, немцы его тоже расстреляли.

- Давид, а как складывалась ваша боевая биография?

- В 1941-м году я был принят воспитанником в Первый запасной авиационный полк. Из этого запасного полка я самым натуральным образом убежал... на фронт. Я участвовал в загрузке транспортного самолета и спрятался в нем, укрывшись брезентом. Спрятался среди ящиков с запасными частями для двигателей и улетел на полевой аэродром. На передовую, если так можно сказать. И в результате своего отчаянного, трибунального, поступка попал в один из лучших боевых авиационных полков - девятнадцатый. Сначала я изучал там материальную часть, был мотористом, потом воздушным стрелком. А потом, уже под Варшавой, познакомился с только что назначенным к нам заместителем командира полка капитаном Кожедубом. Он был очень добрый, хороший человек. И прекрасный летчик, который не знал страха и был победителем во всех воздушных боях..

- А приходилось ли вам вылетать на задание вместе?

- Я летал очень часто с ним... Правда, в фюзеляже. Это не разрешалось. Но приходилось действовать так, чтобы перелетать с аэродрома на аэродром. Тогда, уже в победное время, мы часто меняли аэродромы, чтобы находиться поближе от отступающего врага. Допустим, мы стояли в местечке Зосим, под Варшавой, а нам надо перебазироваться в Люблин. Перелет маленький. Я ложился в фюзеляж вместе с чехлами и прилетал в место назначения. Рискованное занятие, зато быстро. Не на грузовиках, не пешодрамом. Однажды в полете Кожедуб получил сообщение по рации, что рядом барражируют немецкие фокке-вульфы. У него был соблазн отклониться от курса и врезаться с ними в бой. Но он отказался от этой мысли, так как в фюзеляже был я, конечно, без парашюта, а в кабине дорогостоющие инструменты, переносное оборудование и какие-то секретные документы.

- Где закончился ваш боевой путь?

- В Берлине. Потом... уже в 1947 году, наш полк передислоцировали в Монино, под Москвой. Там Иван Кожедуб был принят в академию Жуковского. Я помог ему обустроить квартиру, где ему предстояло жить с женой. Кстати, я был... как бы это выразиться... инициатором его женитьбы. Как это произошло? Мы регулярно ехали с ним в поезде из Монино в Москву. И вот в вагоне он меня обязательно посылал посмотреть,

Сегодня одна из самых черных дат-годовщин советского еврейства.
59 лет тому назад были казнены члены Еврейского антифашистского Комитета и репрессировано 110 человек по этому делу.

Поэтому не грех ещё раз вспомнить, как это было. 

ЕВРЕЙСКИЙ АНТИФАШИСТСКИЙ КОМИТЕТ. 

 Евре́йский   антифаши́стский   комите́т  (ЕАК) — общественная организация в СССР, образованная органами НКВД в начале 1942 года при Совинформбюро из представителей советской  еврейской  интеллигенции для пропагандистских целей за рубежом.

История
24 августа 1941 года был созван митинг «представителей еврейского народа», на котором выступили с речами С. Михоэлс, И. Эренбург, Давид Бергельсон, Петр Капица (единственный нееврей, участвовавший в деятельности комитета) и другие. Они призвали «братьев-евреев во всем мире» прийти на помощь Советскому Союзу. Призыв имел отклик в западных странах: в США был создан Еврейский совет по оказанию помощи России в войне во главе с А. Эйнштейном. В Палестине был учрежден также общественный комитет по оказанию помощи СССР в его борьбе против фашизма, впоследствии известный как «Лига Ви».
7 апреля 1942 года в советской печати было опубликовано сообщение об учреждении  Еврейского   антифашистского   комитета  и его воззвание к «евреям во всём мире» за 47 подписями.
Основная задача ЕАК — влиять на международное общественное мнение и организовывать политическую и материальную поддержку борьбы СССР против Германии.

Деятельность
В ЕАК вошли политические деятели С. А. Лозовский (руководитель Совинформбюро) и М.М. Бородин, писатели И. Г. Эренбург и Д. Р. Бергельсон, поэты С. Я. Маршак, П. Д. Маркиш, Л. М. Квитко, кинорежиссёр С. М. Эйзенштейн, музыканты Д. Ф. Ойстрах, Э. Г. Гилельс, актёр В. Л. Зускин, генералы Я. Г. Крейзер и А. Д. Кац, Герой Советского Союза командир подводной лодки И. И. Фисанович, академики А. Н. Фрумкин, П. Л. Капица и Л. С. Штерн и др. Соломон Михоэлс, актёр и главный режиссёр Московского государственного еврейского театра. Секретарем ЕАК стал Ш. Эпштейн.



Члены ЕАК. Слева направо: писатель Ицик Фефер, врач Б. А. Шимелиович, актёр Соломон Михоэлс, журналист из США Бенцион Гольдберг, академик Лина Штерн, генерал Арон Кац и поэт Перец Маркиш.

Официальная газета ЕАК «Эйникайт» («Единство») распространялась по всему миру. Газета сообщала информацию о жизни советских евреев и о ходе боевых действий на фронтах. В феврале 1943 состоялся второй пленум ЕАК.
В 1943 году Михоэлс и Ицик Фефер в качестве официальных представителей советских евреев посетили и предприняли семимесячное турне по США, Мексике, Канаде и Великобритании.
Для советских вооруженных сил ЕАК собрал 16 миллионов долларов в США, 15 миллионов в Англии и Канаде, 1 миллион в Мексике, 750 тысяч в британской Палестине, а также внес другую помощь: машины, медицинское оборудование, санитарные машины, одежда. 16 июля 1943 «Правда» сообщила: «Соломон Михоэлс и Ицик Фефер получили сообщение из Чикаго, что специальная конференция Джойнт начала кампанию, чтобы финансировать тысячу санитарных машин для потребностей Красной Армии». Деятельность ЕАК способствовала открытию Второго фронта.[1]
В конце войны руководством комитета активно обсуждались планы организации Еврейской советской республики в Крыму. 2 апреля 1944 года в Колонном зале Дома Союзов состоялся третий  антифашистский  митинг представителей  еврейского  народа. 8-11 апреля 1944 состоялся третий Пленум  Еврейского   антифашистского   комитета .

Преследования



К концу войны, а также и после нее, ЕАК был вовлечён в документирование событий холокоста. Это шло вопреки официальной советской политике представления холокоста как злодеяния против всех советских граждан и непризнания геноцида евреев.
Некоторые из членов комитета были сторонниками Государства Израиль, созданного в 1948 году, которое Сталин поддерживал очень недолго. Международные контакты, особенно с США в начале холодной войны, в конечном счете сделали членов комитета уязвимыми для обвинений.
Контакты с американскими еврейскими организациями привели к изданию «Чёрной книги» Ильи Эренбурга и Василия Гроссмана — первого документального произведения о преступлениях немецких оккупантов в СССР против еврейского населения в ходе Холокоста. «Чёрная Книга» была издана в Нью-Йорке в 1946 году, но русское ее издание тогда так и не появилось. Идеологическая установка требовала не выделять ни одну национальность в рамках всего пострадавшего в ходе войны населения СССР.
В январе 1948 года Михоэлс был убит на даче главы МГБ Белоруссии Л.Ф. Цанавы под Минском с инсценированной после убийства автомобильной катастрофой. По мнению исследователя Шмарьяху Качергинского, в ноябре 1948 года советские власти начали кампанию по ликвидации того, что осталось от  еврейской  культуры.
20 ноября 1948 года  Еврейский   антифашистский   комитет  был формально распущен решением Бюро Совета Министров СССР и закрыт «как центр антисоветской пропаганды». В декабре 1948 года были арестованы председатель ЕАК Ицик Фефер и директор Еврейского театра в Москве Вениамин Зускин. В начале 1949 года было арестовано несколько десятков членов  Еврейского   антифашистского   комитета .
До этого, министр КГБ В. С. Абакумов (позже арестованный в 1951 году) в своей докладной записке Сталину от 26 марта 1948 года писал, что «руководители  Еврейского   антифашистского   комитета , являясь активными националистами и ориентируясь на американцев, по существу проводят антисоветскую националистическую работу», а его преемник С. Д. Игнатьев в своём письме Сталину от 30 апреля 1952 года, назвал арестованных членов ЕАК «американскими шпионами».
В январе 1949 года, советские средства массовой информации начали пропагандистскую кампанию против «космополитов», явно нацеленную против евреев СССР. Маркиш написал: «Гитлер хотел разрушить нас физически, Сталин хочет сделать это духовно».
На закрытых заседаниях Военной коллегии Верховного суда, начавшихся 30 апреля 1952 года под председательством генерал-лейтенанта юстиции А. Чепцова, они были обвинены :
в связях с «еврейскими националистическими организациями Америки», в отправках в эти организации «информации об экономике СССР, а также клеветнической информации о положении евреев в СССР... в том, что по заданию еврейских националистов Америки поставили вопрос о заселении Крыма и создании там еврейской республики ... в издании «Черной книги», осуществленной совместно с еврейскими националистами США и Палестины.»
12 августа 1952 года тринадцать подсудимых, среди которых было несколько крупнейших еврейских литераторов (Л. Квитко, П. Маркиш, Д. Бергельсон, Д. Гофштейн), были казнены.
Эта казнь известна также как «Ночь казнённых поэтов». Один из обвиняемых не дожил до суда и умер в больнице. Всего по делу  Еврейского   антифашистского   комитета  было репрессировано 110 человек.

Реабилитация
22 ноября 1955 года Военная коллегия Верховного Суда СССР отменила приговор в отношении членов  Еврейского   антифашистского   комитета  из-за отсутствия в их действиях состава преступления.
29 декабря 1988 года Комиссия Политбюро ЦК КПСС рассмотрела материалы, связанные с реабилитацией в судебном и партийном порядке лиц, проходивших по так называемому «делу  Еврейского   антифашистского   комитета ». Комиссия отметила, что проверкой данного дела в 1955 году установлено, что дело по обвинению С. А. Лозовского, И. С. Фефера и других является сфабрикованным, а признания обвиняемых на следствии получены незаконным путем, следственные работники, производившие расследование данного уголовного дела осуждены в 1952-1954 годах за фальсификацию следственных материалов.


В 1992 году в Иерусалиме установлен памятный знак расстрелянным членам ЕАК.

Pasted from: www.wikipedia.org

Цви РАЗ

Несостоявшаяся акция Сталина

Сначала процитирую письмо, подписанное еврейскими знаменитостями. Многие исследователи считали его утраченным или надежно упрятанным в спецхранах архивов бывших КГБ и ЦК КПСС. Вот что об этом еще недавно писал известный московский журналист Аркадий Ваксберг (его книга "Сталин против евреев" вышла в Нью-Йорке в 1995 году):
"Архивные поиски этого письма пока успехом не увенчались. Думаю, потому, что оно не прошло бюрократическую процедуру регистрации в надежной инстанции - с порядковым номером и прочими обязательными аксессуарами... Этот ценнейший исторический документ непременно завалялся где-то среди "правдистских" бумаг и в конце концов будет найден..."
Благодаря доктору исторических наук Я.Я.Этингеру письмо недавно было обнародовано в его замечательной книге "Это невозможно забыть..." Вот его текст:

"Ко всем евреям Советского Союза.
Дорогие братья и сестры, евреи и еврейки! Мы, работники науки и техники, деятели литературы и искусства - евреи по национальности - в этот тяжкий период нашей жизни обращаемся к вам.
Все вы хорошо знаете, что недавно органы государственной безопасности разоблачили группу врачей-вредителей, шпионов и изменников, оказавшихся на службе американской и английской разведки, международного сионизма в лице подрывной организации "Джойнт". Они умертвили видных деятелей партии и государства - А.А.Жданова и А.С.Щербакова, сократили жизнь многих других ответственных деятелей нашей страны, в том числе крупных военных деятелей. Зловещая тень убийц в белых халатах легла на все еврейское население СССР. Каждый советский человек не может не испытать чувства гнева и возмущения. Среди значительной части советского населения чудовищные злодеяния врачей-убийц и шпионов вызвали особое негодование. Ведь именно русские люди спасли евреев от полного уничтожения немецко-фашистскими захватчиками в годы Великой Отечественной войны. В этих условиях только самоотверженный труд там, куда направят нас партия и правительство, великий вождь советского народа И. В. Сталин, позволит смыть это позорное и тяжкое пятно, лежащее сегодня на еврейском населении СССР.
Вот почему мы полностью одобряем справедливые меры партии и правительства, направленные на освоение евреями просторов Восточной Сибири, Дальнего Востока и Крайнего Севера. Лишь честным, самоотверженным трудом евреи смогут доказать свою преданность Родине, великому и любимому товарищу Сталину и восстановить доброе имя евреев в глазах всего советского народа".

Непосвященный читатель может спросить: кто авторы этого гнусного письма? Когда оно было написано? Зачем все это понадобилось Сталину? Речь идет о распространившихся в 1952 году слухах о депортации евреев из Москвы, столиц союзных республик и других крупных городов. Идея депортации принадлежала доктору философских наук Дмитрию Чеснокову, главному редактору журнала "Вопросы философии", который неожиданно в октябре 1952 г. на XIX съезде партии, стал членом Президиума ЦК и переместился в кресло главного редактора журнала "Коммунист". Им даже была написана специальная брошюра, в которой "с марксистско-ленинских позиций" обосновывалась справедливость принятых партией и лично товарищем Сталиным мер. (Пребывание философа-антисемита на партийном Олимпе длилось недолго. Уже 6 марта 1953 г., на следующий день после смерти вождя, он был оттуда изгнан.)
А двое других ученых - академики Исаак Минц и Марк Митин, одновременно с журналистами "Правды" Яковом Хавинсоном и Давидом Заславским, составили текст приведенного выше письма, и на него должен был великодушно откликнуться "великий" Сталин.
Процес депортации намечался на начало марта 1953 г., но уже в феврале, как утверждает Аркадий Ваксберг, "были наспех сколочены в районе Биробиджана тысячи непригодных даже для хлева бараков (есть непроверенная версия, будто они были подготовлены еще раньше), запасные пути крупных городов были забиты товарными вагонами без нар, а в отделениях милиции срочно составлялись списки подлежавших депортации граждан еврейского происхождения..."
В подтверждение достоверности этой невероятной крупномасштабной акции хочу привести два авторитетных свидетельства. Первое принадлежит Герою Советского Союза Григорию Ушполису. В 1996-1997 годах я редактировал его книгу воспоминаний "Тревожное время", и он просил меня по наиболее важным эпизодам без колебаний высказывать свои суждения, И вот в седьмой главе его рукописи я читаю такие строки: "В то время мне и в голову не могло придти, что готовится депортация всех евреев страны. Предстоит их высылка из постоянных мест проживания в далекие северные районы по опыту, который Сталин во время войны применял к другим народам..."
Конечно, я попросил Ушполиса более подробно написать об этом. И он охотно, хотя уже был смертельно болен, продолжал вспоминать о готовящейся депортации:
"Об этих планах мне стало известно примерно через две недели после встречи с А. Снечкусом. (Тут требуется пояснение: к первому секретарю ЦК КП Литвы Ушполис пошел с просьбой уволить его из партийного органа, так как он остался там единственным евреем. - Ц. Р.). Вызвал меня тогда к себе руководитель отдела И. Белинский. Он был партийным функционером со сложным характером. И вот он поручил мне поехать на товарную станцию проверить, в каком состоянии находятся эшелоны для отправки людей.
Ознакомился на месте с пустыми вагонами. Они были далеки от готовности. Шедший со мной начальник товарной станции заявил, что, мол, "жиды" смогут и в таких вагонах отправиться на вечный покой... Мне стало ясно, что он считал меня литовцем. Поэтому был так откровенен..."
Второе свидетельство принадлежит известному советскому прозаику Вениамину Каверину (настоящая фамилия - Зильбер). Работая над собственной книгой о последнем годе жизни Владимира Маяковского, я написал из Минска Вениамину Александровичу письмо с просьбой о встрече. Каверин пригласил меня приехать на Рижское взморье, где он собирался провести летний отдых. Встретились мы в Дубултах. После рассказа о своих встречах в Питере с Маяковским и интересных подробностей о его брате, известном ученом Льве Зильбере, мы заговорили о воспоминаниях И. Эренбурга "Люди, годы, жизнь". Почему-то писателю захотелось высказать свою точку зрения:
- Это было перед смертью Сталина, - заговорил он своим негромким голосом. - Наверняка вы помните этот период? (Я кивнул). Готовился процесс над "убийцами в белых халатах". Антисемитизм достиг тогда невиданного уровня. Это было зимой. И управляли всей этой пропагандистской свистопляской журналисты "Правды", причем еврейской национальности... Давид Заславский, и был еще там Хавинсон, который писал под псевдонимом Маринин. Вот он-то позвонил мне и пригласил приехать в редакцию для разговора. О чем разговор, он не сказал, а только предупредил, что пропуск будет на милицейском посту. Раньше на этажи, которые занимала "Правда", можно было подниматься безо всяких пропусков, а это уже было нововведение последних лет сталинского правления... В общем, Маринин встретил меня очень любезно и провел в приемную перед кабинетом Заславского...
- Да, тамошняя обстановка мне известна. В пятьдесят первом я проходил там преддипломную практику...
- Так вот, в этой приемной Маринин положил передо мной текст письма и сказал, что его согласились подписать многие видные ученые, писатели, артисты. Я, конечно, внимательно прочитал письмо. Это был приговор советским евреям...
Я сидел не шелохнувшись, слушал и думал, какое счастье, что Каверин разоткровенничался. Надо будет по свежей памяти его слова записать. А он между тем продолжал:
- Всех аргументов этого письма я не помню. Прошло более двадцати лет. Скажу только о том, что меня тогда поразило. Письмо косвенно подтвердило ходившие по Москве слухи о бараках для еврейского гетто на Дальнем Востоке и осуждались преступные действия "врачей-убийц". Мое отношение, мои сомнения я изложил в книге мемуаров, которая скоро выйдет...
Эта книга вышла только через год после смерти Каверина (1988) и называется "Эпилог: Мемуары". Приведу отрывок из нее, посвященный письму евреев:

"... - Ну, как ваше мнение? - спросил Хавинсон, глядя мне прямо в глаза невинными, заинтересованными глазами. - Не правда ли, убедительный документ? Его уже подписали Гроссман, Антокольский.
Он назвал ряд других известных фамилий. Это было непостижимо.
- И Гроссман?
- Да.
- А Эренбург?
- С Ильей Григорьевичем согласовано, - небрежно сказал Хавинсон. - Он подпишет.

Хорошо зная Эренбурга, я сразу не поверил этому "согласовано".
Как передать мое состояние? Если сравнить этот разговор с допросом в ленинградских "органах" в сентябре 1941 года, пожалуй, можно сказать, что я держался менее твердо. Не прошли годы страха, унижений, жалкого бессилия, отравившего душу. Отказаться? Это значило поставить себя лицом к лицу с возможностью обвинения в сочувствии "воинствующему национализму". Согласиться? Это значило пойти на такую постыдную сделку с совестью, после которой с опозоренным именем не захочется жить.
Не зная, что делать, я прочел вслух строки, в которых указывалось, что евреи пользуются всеми правами граждан СССР.
- Но как же так? Ведь широко известно, что евреев не принимают на работу, стараются срезать на вступительных экзаменах в вузы?
Хавинсон посмотрел на меня с глубоким искренним изумлением.

- Ни о чем подобном не слышал, - сказал он.
Всю жизнь я терялся перед бесстыдной очевидной ложью. Глядя прямо мне в глаза, этот человек называл черное белым. Его полное спокойствие, его вежливость и обходительность сразу же окрасились ощущением угрозы.
- Я подумаю... Ведь это не очень срочно?
- Почему же? Именно срочно... Не знаю, чем бы кончился этот разговор, но в эту минуту дверь кабинета Заславского распахнулась и в комнату не вошел, а влетел Александр Васильевич Горинов, инженер-железнодорожник, член-корреспондент Академии Наук. Я знавал его, мы встречались у 3. В. Ермольевой (выдающийся ученый-биолог, жена Льва Зильбера) и были в дружеских отношениях.
- Да что вы мне толкуете, что нет никаких ограничений, - говорил он выбежавшему вслед за ним лысому отвратительному человеку, похожему на деревянную куклу, с лицом, в котором наудачу были прорезаны глаза, а вместо рта - узенькая щель. - Я вчера пытался устроить в свою лабораторию доктора наук на должность лаборанта, и мне отказали. Рад вас приветствовать, Вениамин Александрович. - Мы дружески поздоровались. - И в таком положении сотни людей! Да какое там сотни! Десятки тысяч!...
Это было так, как будто кто-то ударом кулака распахнул окно, и в комнату хлынул свежий воздух. Напряжение исчезло, и хотя разговор продолжался, Хавинсон вдруг как бы утратил прежнюю уверенность, даже стал казаться не таким красивым..."
Из "Правды" Каверин поехал к Эренбургу. Тот уже знал о письме. Между ними произошел такой разговор:
- Илья Григорьевич, как поступить?
- Так, как вы сочтете нужным. В разговоре правдистов со мной вы упоминались. Если вы откажетесь, они подумают, что отсоветовал Эренбург.
-Так это ложь, что письмо согласовано с вами?
- Конечно, ложь. Разговор был предварительный. Я еще не читал этого письма..." Однако вернемся к самому письму. Теперь уже известно, кто отважился от подписи отказаться. Среди этих десяти смельчаков нужно назвать генерала армии Якова Крейзера, певца, народного артиста СССР Марка Рейзена, композитора Исаака Дунаевского, писателей Вениамина Каверина и Илью Эренбурга, поэта Евгения Долматовского, академика-экономиста Евгения Варгу и ряд других. А кто же письмо подписал? Список этот велик. О нем, в частности, пишет известный историк Г. Костырченко в своей недавно вышедшей в Москве книге "Тайная политика Сталина". (Рецензия на нее была опубликована профессором Федором Ляссом в "ЕК" 10 января)

В отличие от А Ваксберга, В. Каверина и Я Этингера историк Г. Костырченко отвергает сведения о подготовке к массовой депортации евреев. Каков же его аргумент? Вот что он пишет.
"Нельзя не учитывать и такой достаточно весомый антидепортационный аргумент, заключающийся в том, что, несмотря на тотальное предание гласности после августа 1991 года всех самых секретных политических архивных материалов сталинского режима, не было обнаружено не только официальной директивы, санкционирующей и инициирующей депортацию, но даже какого-либо другого документа, где бы она упоминалась или хотя бы косвенно подтверждалась ее подготовка (в том числе пресловутые сотни тысяч страниц списков евреев на выселение). Если бы нечто похожее существовало в действительности, то непременно бы обнаружилось, как это произошло со многими другими утаенными советским режимом секретами..."
Хочу автору возразить, что у самого Сталина и в его окружения существовало так называемое "телефонное право", когда секретные приказы отдавались устно и нигде не фиксировались. Не так ли был убит Соломон Михоэлс? А ведь не будь такого свидетеля, как Светлана Аллилуева, которая собственными ушами слышала разговор отца (Сталина) по телефону, когда он дал указание считать убийство автомобильной катастрофой, до сих пор бы некоторые "защитники" отрицали причастность Сталина к этому мерзкому делу.. Лишь в дальнейших своих рассуждениях Г. Костырченко пишет: "Чтобы снять политическое напряжение, возникшее в связи с "делом врачей", Сталин, - как вспоминал потом Л. М. Каганович, поручил секретарю ЦК и главе Агитпропа Н. Михайлову подготовить от имени наиболее выдающихся и известных в стране деятелей еврейского происхождения проект соответствующего письма в редакцию "Правды". В 20-х числах января (1953) такой текст был готов, и не только в машинописном исполнении, но даже в виде газетного оттиска. Новация сработанного под началом Н. Михайлова проекта письма состояла в том, что в нем впервые с начала пропагандистской компании четко проводилась дифференциация между "еврейскими буржуазными националистами", именуемыми отщепенцами и выродками, и честными "еврейскими тружениками".
Именно к последним, по словам Г. Костырченко, обращались именитые подписанты письма, призвавшие "активно бороться против еврейского буржуазного национализма этих отъявленных врагов еврейских тружеников".
Поддержать обращение в "Правду", как пишет Г. Костырченко, должны были 59 известных ученых, артистов, литераторов, конструкторов, врачей, военных, а также рабочих и колхозников еврейского происхождения. Однако в ходе этой акции, которую сотрудникам ЦК помогли осуществлять работники "Правды" (журналисты Д. Заславский и Хавинсон-Маринин), возникли сбои. И "с Кагановичем, и с Эренбургом и десятые другими знаменитостями, которые отказались подписать письмо. " Красочно эту процедуру описал Аркадий Ваксберг: "Мы знаем далеко не всех, кто подписал, и в тех случаях, когда нет сколько-нибудь убедительных доказательств, имена лучше всего опустить. Но и те, что достоверно известны, ни в коем случае не заслуживают запоздалого упрека: не дай Бог никому оказаться в той западне, куда Сталин загонял избранников своего сердца. Подписал академик Фрумкин. Подписал генерал-полковник Борис Ванников, бывший нарком оборонной промышленности (в 1941 году он уже прошел в лубянской тюрьме через адские пытки). Подписал известный авиаконструктор Семен Лавочкин. Подписал дважды Герой Давид Драгунский. Подписал замечательный поэт Самуил Маршак (потом мучился от этого всю жизнь). Подписал писатель Василий Гроссман (его только что, за два или три дня до вызова в "Правду", оскорбительно высек на страницах той же "Правды" злобствующий антисемит Михаил Бубеннов, затем напустились и другие газеты, и Гроссман, как вспоминают его друзья, решил, "что ценою смерти немногих можно спасти несчастный народ"). Подписал один из самых высокообразованных и уважаемых поэтов Павел Антокольский. Подписал автор "Катюши", композитор Матвей Блантер - и потом с ужасом каждое утро дрожащими руками открывал газету, страшась увидеть свою фамилию под этим письмом..."
Г. Костырченко приводит интересные данные о том, какие "передряги" выдержал текст письма. Высказанные Эренбургом в собственной записке на имя Сталина замечания были учтены при редактировании нового текста письма. (Кстати, сам оригинал записки недавно был найден в президентском архиве, и на нем имеются пометки Сталина). Составление письма в "Правду" поручили тогдашнему главному редактору Дмитрию Шепилову, и 29 января подправленный проект направили Маленкову, а тот, в свою очередь, представил его Сталину. 2 февраля к письму "пристегивается" сопроводительная записка и материалы направляются... в архив. Сталин, вероятно, понял бесперспективность предпринятой акции. Вполне возможно, что вождь вообще этой идеей провоцировал окружающих, дабы убедиться в их преданности и готовности пойти на любые преступления...
Кроме названных авторов, обратившихся к теме депортации евреев Сталиным, есть еще два высокопоставленных свидетеля, которые в своих мемуарах приводят интересные подробности. Так, Я. Этингер, автор воспоминаний "Это невозможно забыть...", сообщает, что летом 1970 года неоднократно встречался с бывшим членом Политбюро ЦК КПСС и председателем Совета Министров СССР Николаем Александровичем Булганиным. Я. Этингера интересовало "дело врачей" и предполагавшаяся после их публичной казни депортация еврейского населения.
"Булганин рассказал мне, - пишет он, - что, по его сведениям, процесс над "врагами", который намечался на середину марта 1953 года, должен был завершиться вынесением смертных приговоров. Профессоров предполагалось публично повесить на центральных площадях в Москве, Ленинграде, Киеве, Минске, Свердловске, других крупнейших городах. Причем была составлена своего рода "разнарядка", где было заранее расписано, в каком конкретно городе будет казнен тот или иной профессор.
Булганин подтвердил ходившие в течение многих лет слухи о намечавшейся после процесса массовой депортации евреев в Сибирь и Дальний Восток. В середине февраля 1953 года ему позвонил Сталин и дал указание подогнать к Москве и другим крупным центрам страны несколько сотен военных железнодорожных составов для организации высылки евреев..."
Такие же сведения автор приводит со слов Н. С. Хрущева, который уже будучи в отставке, говорил, опираясь на высказывание Сталина, что планировалось организовать "народные выступления" и до места назначения должна была доехать лишь половина евреев.
Детализирует эти сведения майор КГБ Алексей Рыбин, телохранитель Сталина. Он лично присутствовал на двух секретных совещаниях, где отрабатывались детали операции. Он вспоминает, что был направлен в паспортный отдел московской милиции, чтобы удостовериться в полноте списков врачей "неарийского" происхождения с указанием их домашних адресов. Эти адреса должны были быть переданы погромщикам. У того же Я. Этингера мы находим любопытные сведения о манере вождя руководить подобного рода операциями:
"Я задал Булганину вопрос: были ли какие-либо письменные указания Сталина относительно депортации евреев? Он усмехнулся и сказал: Сталин не дурак, чтобы давать письменные указания по такому вопросу. Да и вообще Сталин очень часто прибегал к устным распоряжениям, особенно когда он обращался к членам Политбюро. Он не считал нужным давать письменные указания. Ведь Сталин общался с ними практически ежедневно".
В заключение необходимо сказать несколько слов об антисемитизме Сталина, что во многом объясняет провал ряда акций последнего периода его жизни. Сопротивление многим сумасбродным его начинаниям наблюдалось не только среди его стареющего окружения. На Западе осознавали и идеологический союз между сталинизмом и гитлеризмом, важнейшей платформой которого стал антисемитизм.
Вот определения, которые давали Сталину гитлеровские лидеры, эти патологические юдофобы. Йозеф Геббельс: "Советский диктатор из наших..." Иоахим фон Риббентроп: "Я чувствовал себя в Кремле, словно среди старых партийных товарищей". Бенито Муссолини: "Сталин - скрытый фашист".
Теперь становится понятным, чего можно было ждать от такого закоренелого юдофоба, как Сталин. И только его смерть спасла миллионы советских евреев от участи, подобной гитлеровскому "окончательному решению еврейского вопроса".

С любезного согласия редакции “Еврейского камертона”

"ЕВРЕИ НЕ ВОЕВАЛИ" Кто-то же это утверждал...

Начало войны явилось для меня полной неожиданностью. Нет, не то, что война началась. Еще в детском садике я знал, что будет война. Военные игры, военные песни, военные кинофильмы. Мое поколение было воспитано в духе милитаризма. К началу войны мы, мальчишки из старших классов, умели стрелять из всех видов стрелкового оружия. Это было обычным, как и тяга ребят в военные училища.

Бои на Китайско-Восточной железной дороге. Хасан. Испания. Халкин-Гол. Финляндия. Героизм и победы. Культ самопожертвования во имя Родины. Мы завидовали тем, кто уже воевал. Мы считали себя обделенными возможностью подвига. Нам хотелось, чтобы война началась именно тогда, когда мы сможем принять в ней участие. Мы знали, что это будет мгновенная победоносная война, что Красная армия в течение нескольких дней раздавит любого противника. "И на вражьей земле мы врага разобьем малой кровью, могучим ударом".


Некоторые сомнения, правда, появились во время войны с Финляндией. Но ведь там была непреодолимая линия Маннергейма, лютая зима, "кукушки" - снайперы, сидевшие на деревьях. И то победили. И есть уже опыт. Так что нам сейчас ничего не мешает "малой кровью, могучим ударом".
И вдруг... Красная армия не на вражьей земле, а стремительно теряет свою землю. И в советском небе немецкие самолеты. И делают, что хотят. И двойка "мессершмидтов" легко справляется с девяткой "ишачков".
Я ничего не мог понять.


Это было 15 мая 1941 года. Только что мы, ученики 8-10 классов проводили в армию нашего любимого учителя истории. Мой друг Шулим - он был на класс старше меня -- и я отстали от компании. Огромное красное солнце опускалось на холмы за Днестром. Шулим сказал: "Это к войне". Я возразил ему, напомнив о договоре с Германией. Шулим рассмеялся. Он говорил долго и зло. О фашизме. Об антисемитизме в Германии. О "хрустальной ночи". О беспринципности и попустительстве Советского Союза. Какие антифашистские фильмы мы смотрели еще совсем недавно! "Карл Бруннер", "Профессор Мамлок", "Болотные солдаты"... Где сейчас эти фильмы? Расплата будет страшной. "Не знаю, -- сказал Шулим, -- мистика это, или какой-то объективный исторический показатель, но кто идет против евреев, в конце концов кончает плохо".
Меня возмущали эти антисоветские речи. Даже в устах моего друга. Я обратил внимание Шулима на непоследовательность его пророчеств. Мы поспорили, погорячились и разругались.


Через месяц, 15 июня, гордясь своей правотой, я принес Шуле "Правду", в которой было опубликовано заявление ТАСС о провокационных сообщениях и о том, что отношения между СССР и Германией по-прежнему дружественные, соответствующие букве и духу заключенного договора.
Шулим все еще был обижен на меня, не собирался мириться и, что совсем противоречило его интеллигентности, сказал: "А этим заявлением можешь подтереться".


Ровно через неделю началась война. В тот же день я обегал почти всех мальчишек из двух 9-х классов - нашего и параллельного, объясняя, что мы, 16- 17-летние комсомольцы обязаны сформировать взвод добровольцев. Пошел я и к своему другу Шуле, хотя он уже окончил школу, а по возрасту подлежал призыву через несколько месяцев. Очень хотелось, чтобы Шулим был в нашем взводе.


Сейчас, спустя 38 лет, я с удивлением вспоминаю этот разговор. Откуда у 18-летнего юноши такое пророческое ясновидение? Он говорил, что в смертельной схватке сцепились два фашистских чудовища, что было бы счастьем, если бы евреи могли следить за этой схваткой со стороны, что это не их война, хотя, возможно, именно она принесет прозрение евреям, даже таким глупым, как я, и поможет восстановить Исроэль.
Я считал абсурдом все, о чем говорил мой друг. И самым большим абсурдом -- слова о еврействе и каком-то Исроэле.


Возможно, зная мое пристрастие к литературным образам, Шуля сказал: "А Исроэль был всегда. Есть и сейчас. Просто, как спящая красавица, он сейчас в хрустальном гробу. Не умер. Спит. Ждет, когда прекрасный принц разбудит его. Увы, прекрасным принцем окажется эта ужасная война. Не наша война. Хотя пробуждение Исроэля в какой-то мере делает ее нашей. Когда меня призовут, я пойду на войну. Но добровольно? -- ни в коем случае". Разгневанный,
я ушел, хлопнув дверью.


Шулим Даин погиб в Сталинграде. Крепкий, коренастый Шуля с большой лобастой головой ученого, со смугло-матовым лицом сефарда, с горящими черными глазами пророка. Погиб в боях с немецко-фашистскими захватчиками. Погиб, как и многие ребята из нашей школы. И из других школ Могилева-Подольского.
Страшная статистика. В двух девятых классах нашей школы был 31 мальчик. Из них 30 -- евреи. В живых остались 4. Все -- инвалиды Отечественной войны.
Евреи не воевали - любимая фраза антисемитов в черные послевоенные годы. Евреи не воевали - и сегодня звучит в СССР на каждом шагу.


Я вспоминаю лица моих одноклассников, моих друзей, героически погибших на фронте. Сюня Дац, Сема Криц, Абраша Мавергуз, Эля Немировский, Моня Ройзман, Сюня Ройтберг, Бума Шейнман, Абраша Эпштейн... Увы, я мог бы продолжить перечисление имен.
Незадолго до отъезда в Израиль мы с семьей поехали на мою могилу. Звучит это странно, но иногда и такое случается. Осенью 1944 года в Восточной Пруссии был подбит мой танк. Чудом мне удалось выскочить. Однополчане захоронили месиво сгоревших в машине тел. Посчитав, что и я погиб, на памятнике написали мое имя.


В поисках этой могилы мы поехали в город Нестеров, бывший немецкий Эйдкунен. (Самые большие в мире поборники справедливости, на каждом шагу кричащие об израильской агрессии, борцы за мир во всем мире, воюющие против неосуществленных Израилем аннексий, переименовывая на русский лад аннексированные немецкие города, по-видимому, не знают, что Иерихо, Бейт-Лехем, Хеврон под этими самыми именами были городами еврейского государства за несколько тысячелетий до появления и Германии, и России.)


Услышав мою фамилию, военком любезно предоставил списки воинов Советской армии, захороненных в его районе. Мы с сыном стали просматривать эти списки и на каждой странице встречали еврейские фамилии и имена.
В Калининграде, бывшем Кенигсберге, грандиозный памятник над братской могилой воинов 5-й гвардейской армии. На плитах немало еврейских фамилий, а возглавляет список гвардии майор Рабинович.
На братских могилах в Сталинграде и в Севастополе, в Новороссийске и на Курской дуге - всюду высечены еврейские фамилии. А ведь не обязательно у еврея должна быть еврейская фамилия.


В городе Орджоникидзе стоит памятник Герою Советского Союза старшему лейтенанту Козлову. С Козловым я познакомился в сентябре 1942 года.
На Северном Кавказе, под станцией Прохладной шли упорные бои. Немцы рвались к нефти, к Грозному и дальше - к Баку. У них было подавляющее преимущество в технике, в вооружении. Немецкая авиация полностью господствовала в воздухе. Но даже танковый кулак Клейста ничего не мог сделать. Продвижение на каждый километр стоило фашистам колоссальных потерь.


Во время этих боев я и познакомился с добрым и симпатичным старшим лейтенантом Козловым. Обычный русский парень. В голову бы мне не могла прийти мысль, что он еврей. Но однажды, когда я захотел угостить его колбасой, он деликатно отказался, объяснив, что не ест трефного, и спросил, почему я не соблюдаю этот закон. Тогда-то я узнал, что старший лейтенант Козлов -- горский еврей.
Скромный и тихий командир тридцатьчетверки (старший лейтенант - всего-навсего командир машины, и это в 1942 году, когда лейтенант мог быть командиром батальона!), он только в одном бою уничтожил 17 немецких танков. В том бою и погиб старший лейтенант Козлов. Разумеется, никому из гостей города Орджоникидзе не объясняют, что Герой Советского Союза Козлов - еврей из Дагестана. Евреи ведь не воевали.


О том, что Козлов еврей, я узнал потому, что он не скрывал этого. А ведь как часто скрывали! Почему? Было несколько причин, и я еще вернусь к этому вопросу.
До сих пор я не знаю, был ли Толя Ицков, командир танка в моей роте, евреем. Он прибыл в нашу бригаду перед зимним наступлением. Внешне - типичный еврей, но в комсомольском билете он значился русским. Никогда мы с ним не касались темы национальности. Я не просто сомневался, а не верил тому, что он русский. Мне очень хотелось увидеть Ицкова в бане. Конечно, и наличие крайней плоти не исключало принадлежности к евреям. Но уж отсутствие! Толя избегал мыться со всеми. В зимнем наступлении 1945 года он погиб. Не знаю, был ли он евреем.
Этот пример я привел для того, чтобы показать, как трудно статистикам и социологам, изучающим этот проклятый еврейский вопрос, как трудно вычислить истинный процент евреев, участников войны.


В Киеве в течение нескольких лет я стригся у старого еврея-парикмахера. Нас сдружила любовь к симфонической музыке. Как-то мы разговорились с ним о войне. Старый еврей извлек из бокового кармана фотографию военного летчика со звездой Героя Советского Союза на груди. Оказалось, что это - его сын. Но фамилия у него не отцовская, а русская, и значится он русским.
Когда мы познакомились, я неделикатно спросил его о причине метаморфозы. История тривиальная. В начале войны его сбили. Он долго выходил из окружения. Боялся и немцев и своих. Назвался русским. В этом качестве он получил Героя Советского Союза.


- Знаете, - сказал он, - был в нашей эскадрилье еврейский парень, ас, каких свет не знал. Я ему в подметки не годился, да и никто в нашей эскадрилье. А командование нашей дивизии было дюже антисемитским. Так ему и не дали Героя. Даже летчикам, которые никогда не говорили еврей - только жид, было стыдно, что к нему так относились. Будь я евреем, ни при каких условиях не получил бы Героя.
"Будь я евреем"... - он так и сказал. Неужели он, сын старого еврея-парикмахера, в доме которого и сейчас зажигают субботние свечи, действительно забыл, кто он?
У меня есть друг. Я еще надеюсь увидеть его гражданином Израиля. В начале войны он попал в окружение. Воевал в партизанском отряде. Быть евреем в партизанском отряде нелегко и небезопасно. Свои же могли убить. Изменил ими, отчество и фамилию.


А после войны так и остался украинцем. Женился на еврейке. Все мы, его друзья, знаем истинные имя и фамилию этого "украинца". Он еврей до мозга костей. По убеждениям. Но там, в СССР, он до сих пор украинец.
Опасность быть евреем в окружении, в партизанском отряде, в своей части -- одна из причин сокрытия своего еврейства.


Мой друг Владимир Цам, будучи тяжело раненным, несколько месяцев находился в окружении беспомощный, почти неподвижный. Естественно, скрывал, что он еврей. Но как только очутился в советском госпитале, снова возвратился к своей национальности. Вероятно, потому что Владимир сразу, как только позволили обстоятельства, стал евреем, он еще раньше меня приехал в Израиль, а другой мой друг, продолжающий числиться украинцем, все еще находится в Советском Союзе.


Не знаю, был ли Толя Ицков евреем. Но я знал многих других, скрывавших свою национальность, ставших русскими, украинцами, молдаванами, армянами, татарами, только бы никто в части не знал, что они евреи. Иногда это было просто небезопасно.
Мой земляк Ароня, пожалуй,самый тихий, миролюбивый, даже пацифистски настроенный мальчик, во время войны, не совершив никакого проступка, стал командиром штрафной роты. И еще несколько моих знакомых назначались на самые гиблые, самые опасные должности только потому, что они евреи. Орденами и медалями даже за экстраординарные подвиги евреи награждались реже и хуже, чем их товарищи другой национальности. (Четвертое место по количеству награжденных орденами и медалями после русских, украинцев и белоруссов в абсолютном исчислении и первое -- в процентном занимают евреи. А чему равняется поправочный коэффициент на недонагражденных и скрывших свою национальность?)


Простой пример. В СССР любому известно имя легендарного разведчика Николая Кузнецова. Ему посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Он действительно заслужил высокое звание за свои подвиги. Но почти никому не известно имя Михаила Имаса, сына еврея-аптекаря из Кишинева. Даже люди фантастической смелости, воевавшие рядом с Михаилом Имасом, рассказывали мне, что более храброго человека они не только не встречали, но даже не представляют себе. Свободно владея немецким, французским и румынским языками, Михаил Имас "работал" под майора немецкой армии (Кузнецов -- под старшего лейтенанта), проникал в немыслимые места немецкого тыла. Интересная статистика: партизанский отряд Леонида Бернштейна (этот еврей недавно приезжал в Израиль в составе советской делегации ветеранов войны), в котором разведчиком воевал Михаил Имас, только в июне-июле 1944 года уничтожил немецких эшелонов больше, чем все партизанские отряды Советского Союза вместе за это же время. Львиная доля этой победы приходится на долю Михаила Имаса. Он погиб уже в Чехословакии, так и не удостоившись высоких наград. Кстати, .не удостоился высокого звания и его командир Бернштейн, верой и правдой продолжавший служить своей стране.
Кроме небезопасности, ощущение ущербности, дискомфорта от принадлежности к еврейской национальности - еще одна причина, заставлявшая многих отказаться от своего еврейства.


Но была и другая реакция. Вызов. Подчеркнутое бесстрашие. Насмешка над опасностью в таких ситуациях, в которых сникали даже очень сильные натуры. Истерическая, граничащая с безумием готовность выполнить самое отчаянное задание.
Да простят мне погибшие такое определение. Может быть, я интерполирую свои ощущения на других, но трудно иначе объяснить поступки очень многих известных мне евреев. Не сомневаюсь и их, увы, беззаветной преданности партии Ленина - Сталина, и их сыновней преданности Родине.


До самого нашего отъезда в Израиль у матери моей жены хранились письма ее брата - Абрама Розенберга письма с фронта, в том числе письмо, написанное перед боем, в котором он погиб. Это было под Новороссийском. Тяжелейшее время. Страшнейшие бои. Но какой оптимизм в каждом письме! Какая беспредельная вера в победу!


Я любил романтичные "остроугольные" стихи Павла Когана. Его 'Бригантина" и до сегодня в Советском Союзе одно из популярнейших стихотворений. Почти слепой юноша, преодолевая разумное сопротивление военкомата, он все-таки попал на фронт. Но вполне опасной в то время должности военного переведчика ему было мало. Штаб дивизии казался ему глубоким тылом. Я почти уверен, что побудительной причиной его безрассудного поступка, - Коган ушел на передовую командиром взвода разведки, - было так xoрошо известное мне чувство, а вдруг кто-нибудь подумает что еврей - трус, что еврей отсиживается в тылу. Понимаете ли вы, что такое командир взвода разведки, слабо видящий даже в сильных очках? Павел Коган, еврейский юноша, самобытный талантливый русский поэт, смелый до безрассудства офицер, погиб под Новороссийском.
"Евреи прячутся в Ташкенте". Протест против подлой антисемитской фразы, звучавшей почти так же часто, как и "смерть немецким оккупантам", был подводной частью айсберга, надводной частью которого была отчаянная смелость, вызывающий недоумение героизм.


На каждом фронте была танковая бригада прорыва. Функция такого подразделения - в начале наступления проделать брешь в обороне противника, увы, ценой собственного уничтожения. В эту брешь устремлялись подвижные соединения. А бригада, от которой оставались только тыловые подразделения, формировалась, готовясь к новой мясорубке.


На 3-м Белорусском фронте бригадой прорыва была 2-я отдельная гвардейская танковая бригада. В этой прославленной части мне чудом посчастливилось пережить четыре наступления. Уже после второго - я заслуженно получил кличку "Счастливчик". Только в пятом наступлении, да и то - на девятый день, меня основательно достало. Так основательно, что я выбыл не только из бригады, но даже из списков когда-нибудь годных к военной службе.


За время пребывания в бригаде в боевых экипажах я знал троих явных евреев. Были вызывавшие мои подозрения. О Толе Ицкове я уже писал. Я почти не знал людей мотострелкового батальона, кроме моего десанта. Не знал артиллеристов. Одно время. командиром бригады был гвардии полковник Духовный, еврей, не скрывающий своей национальности. Несколько евреев было в штабе бригады и в роте технического обеспечения. Все они, конечно, подвергались опасности не меньше, скажем, чем обычный командир стрелковой роты. Но с точки зрения воюющего в танке они были тыловиками. Поэтому я написал, что знал только трех явных евреев.
Командир роты гвардии старший лейтенант Абрам Коган был для меня образцом во всех отношениях. Умный, интеллигентный, расчетливо смелый, он заслуженно считался лучшим офицером бригады. Абрам Коган погиб осенью 1944 года.


Всеобщий любимец бригады -- механик-водитель гвардии старшина Вайншток. Однажды по приказу очень высокопоставленного идиота мы чуть ли не целый день проторчали на исходной позиции под бешеным огнем немцев. Нервы уже на пределе. И вдруг на башню своего танка взобрался старшина Вайншток и стал отстукивать такую чечетку, что мы ахнули. И вообще, какое значение имеют все эти взрывы снарядов, и фонтаны грязи вперемежку с взлетающими в воздух дсревьями, и подлое фырчание осколков, если красивый смуглый парень в этом аду может так лихо отплясывать чечетку. Стоп! Это память прервала мой рассказ.


Был в нашем батальоне славный юноша с тонким интеллигентным лицом - гвардии младший лейтенант Габриель Урманов. Родом из Узбекистана. Узбек, так мы считали. Но откуда у узбека имя Габриель? Уже значительно позже я узнал о существовании бухарских евреев. А познакомился с ними только в Израиле. Не знаю, успел ли Габриель Урманов услышать переданное комбригом по радио поздравление по поводу награждения его орденом Ленина. Именно в этот момент болванка зажгла танк Урманова. Как и в случае с Ицковым, я ничего определенного не могу сказать о национальности этого храброго офицера-танкиста.


Поздней осенью 1944 года ко мне во взвод командиром танка прибыл лейтенант Сегал. Вероятно, ему было бы значительно легче, если бы его командиром был злейший антисемит. И это при том, что я делал скидку на старость Сеглла. Ему было 32 года. Танкистом он стал недавно, окончив курсы усовершенствования командного состава. До этого он служил в войсках НКВД. Все меня раздражало в лейтенанте Сегале - и мешковатый комбинезон, и чрезмерно широкие голенища кирзовых сапог, и втягивание головы при каждом разрыве снаряда, а главное - боязнь ехать на крыле танка, как это принято на марше у каждого командира. Меня не устраивало, что Сегал был не более труслив, чем большинство офицеров батальона. Нет! Почему он не так же бесстрашен, не так же ярок, не так же блестящ, как Коган и Вайншток? Почему он, по меньшей мере, не так же храбр, как комбриг Духовный, или начальник первого отдела штаба гвардии майор Клейман? Не знаю, уцелел ли гвардии лейтенант Сегал. Но, да простит он мне мою глупость, умноженную на комплекс еврейства.


Я написал, что, возможно, интерполирую на других свои чувства, говоря о мотивах бессмысленной бравады, демонстрируемого бесстрашия и тому подобного. Но, кажется, у меня есть основания для обобщения.


Недавно я с удовольствием прочитал честную и талантливую книгу Ларского "Записки ротного придурка". Сквозь добрый юмор, сквозь еврейскую иронию, которыми Ларский пытается приглушить рвущиеся из него чувства, явно проступают все те же побудительные причины видимого бесстрашия - кроме всего прочего, доказать, что евреи не отсиживались в Ташкенте.


Ну и что, удавалось доказать? Даже в нашей бригаде, где было очевидным участие евреев в самом лучшем, в самом активном качестве, можно было наткнуться на типичное для всей страны абсурдное осуждение евреев.


Однажды, крепко выпив, мой комбат гвардии майор Дорош, человек хороший, с некоторым налетом интеллигентности, в порыве благорасположения ко мне сказал: "Знаешь, Ион, ты парень очень хороший, совсем не похож на еврея". Потом, протрезвев и видя мою реакцию на этот "комплимент", он долго оправдывался, приводя обычный аргумент антисемитов: "Да у меня знаешь сколько друзей евреев!" Да, я знаю. У Пуришкевича тоже были друзья евреи.


На легкое проявление антисемитизма моего командира я отреагировал сугубо официальным отношением к нему. Этого было достаточно. Но сколько трагедий случалось, когда грязный сапог антисемита, надеясь на безнаказанность, топтал душу еврея!
В институте я учился в одной группе с Захаром Коганом. На войне он был танкистом. Однажды в офицерском училище (это происходило в Киеве) по приказу старшины роты он переносил кровати из одного помещения в другое. Случайно (а, может быть, и не случайно) напарником его оказался курсант-еврей. Парень устал и присел отдохнуть. Захар, человек недюжинной силы, взвалил на себя кровать и понес ее без помощи товарища. Это заметил старшина роты. "Жиды не могут не сачковать. Всегда они ищут выгоду". Реакция Когана


была мгновенной. Происходило это зимой. Двойные окна на лестничной площадке 3-го этажа были закрыты. Захар кроватью прижал старшину к окну, продавил стекла и раму и выбросил старшину вниз, во двор. Мешок с костями увезли в госпиталь. Когану повезло. Заместителем начальника училища был еврей. Выслушав объяснение курсанта, он дал ему десять суток строгой гауптвахты, чем спас от военного трибунала.
{Мой друг Захар Коган скоропостижно скончался в Израиле 13 июня 1983 года -- бет бетамуз (благословенна память его)}.

Генрих Блитштейн, мой старинный киевский друг, а сейчас - сосед по Рамат-Гану, во время войны в Брянском лесу застрелил подполковника, своего непосредственного начальника за "жидовская морда". Генриху тоже повезло. Его только разжаловали. И уже с нижней ступеньки он начал восхождение по лестнице званий, пока добрался до майора.


Интересную историю об одном из моих оставшихся в живых одноклассников я случайно узнал в Киеве от двух больших партизанских командиров, воевавших в соединении Ковпака. Даже будучи моими благодарными пациентами, они не скрывали своей неприязни к евреям. Я, как они говорили, исключение, вероятно, только потому, что оперировал обоих. А еще Миша. Его они просто боялись, следовательно, очень уважали. Узнав, что Миша - мой одноклассник, они охотно рассказали о нем такое, чего сам он мне не рассказывал.


Миша, юноша с ярко выраженной еврейской внешностью, попал в лапы к немцам у Буга. В Печорском лагере вместе с другими евреями Мишу расстреляли в противотанковом рву. Ночью он очнулся под грудой тел. Мучимый болью и жаждой, с простреленной грудью и перебитой пулей рукой, он соорудил из трупов лестницу и выбрался из рва. Где-то отлеживался. Чем-то питался. Медленно пробирался ка восток. В конце концов уже осенью на Сумщине попал в партизанский отряд. Попросился в разведку, заявив, что свободно владеет немецким языком. (Родным языком Миши был идиш. На идише говорили в их доме. Кроме того, он окончил 7 классов еврейской школы.)


Однажды его отделение взяло двух "языков". Несколько дней добирались до меняющего дислокацию отряда. Уже в нескольких шагах от штаба Миша не выдержал и задушил (не застрелил, а задушил!) обоих немцев. В штабе он объяснил, что долго боролся с собой, что понимал, как нужен "язык", хотя бы один, но ничего не смог поделать, не смог пересилить себя, не мог долго видеть живых немцев в военной форме. После того, как подобное повторилось, Мише запретили конвоировать пленных. Запретить ему брать "языка" справедливо посчитали бессмысленным, так как никто в разведке не делал этого лучше Миши. Я уже говорил, что у него была ярко выраженная еврейская внешность. К тому же он ужасно картавил. Как-то один из новичков партизанского отряда позволил себе посмеяться над этими качествами и вообще -- над жидами. С того дня, когда Миша выполз из противотанкового рва, он не смеялся. И не терпел шуток на определенные темы. На свое несчастье новичок не знал этого. Автоматная очередь прекратила его антисемитские шутки. К этому времени Миша был награжден орденом Красной звезды. Его лишили награды.


Спустя некоторое время Миша убил еще одного антисемита. С тех пор разговор об "абхашах и сахах" немедленно прекращался, если знали, что где-нибудь поблизости этот сумасшедший жид. Его уважали за безумную храбрость, за жестокость к немцам. Но боялись.


И не любили. Не только рядовые партизаны, но и командиры. И когда до штаба дошли слухи, что земляки застреленного Мишей партизана собираются убить его, командование не предприняло никаких мер. В разведку они ушли вчетвером - Миша и три земляка убитого им партизана. Через два дня он вернулся раненный ножом в спину. Привел "языка". О товарищах по разведке в штабе сухо доложил: "Убиты". Кем и при каких обстоятельствах, осталось невыясненным. (На мой вопрос, когда были убиты разведчики - до или после взятия "языка", Миша сухо ответил: "Не помню". И не захотел продолжать разговор на эту тему. Но если бы разведчики были убиты после, "язык" мог быть свидетелем происшедшего. Следовательно, Миша в одиночку, раненный ножом в спину, взял "языка"!)
После этого партизаны уже не предпринимали попыток расправиться с Мишей.
- Да, это парень! Это вам не наши покорненькие жидочки. Только в Израиле еще есть такие евреи.


Разговор происходил вскоре после Шестидневной войны. Миша для них был исключением. Евреи ведь не воевали. Мои возражения они даже не хотели слушать. Вообще национальный вопрос был ими продуман окончательно и бесповоротно. Украина должна быть самостийной. Москалей - к чертовой матери в Россию, а всех жидов без исключения - в Израиль.
- Но ведь евреи в Израиле не делают этого с арабами, -- возразил я.
- Ну и говнюки, что не делают.
Я несколько отвлекся от темы. Но именно этот разговор последовал за фразой "это вам не наши покорненькие жидочки".


Еще раз пришлось мне услышать нечто подобное. Мой добрый знакомый еврей, Герой Советского Союза, в прошлом военный летчик, давно уже на пенсии по инвалидности. Работает на маленькой административной должности, директор кинотеатра. Его фронтовой товарищ дослужился до генерал-лейтенанта авиации и занимает очень высокую командную должность в том же городе. Обычный украинец-служака, такой себе нормальный антисемит. Но со своим фронтовым товарищем-евреем по-прежнему дружит. Дружат семьями, часто бывая друг у друга.
После возвращения из Египта, где он был советским военным советником, генерал собрал в своем доме друзей. Пришел, естественно, и Герой-еврей.


Генерал последними словами поносил арабов. Говорил он о них с такой лютой ненавистью, словно только что вернулся с войны против арабов, а не служил у них военным советником. И тут же с удивительной теплотой и симпатией заговорил об израильских летчиках. Тем более удивительной, что никогда не скрывал своих антисемитских настроений. Он захлебывался, не находя нужных эпитетов, и заключил:
- Да что там говорить, это вам не бердичевские евреи!
И тут мой знакомый сказал:
- Кстати, Алеша, я - бердичевский еврей.
Генерал и гости,. знавшие его по войне, с недоумением посмотрели на своего товарища и вспомнили, что он действительно еврей, и вспомнили, за что ему дали Героя, и вспомнили, что не было в соединении равного ему летчика. И хозяин дома смущенно произнес:
- Фу ты, ... твою мать, а ведь я вправду забыл об этом!
Да, забыли об этом. Потому что не хотят знать этого. И поэтому скрывают, тщательно скрывают это.


Во время войны я наивно был уверен, что антисемитизм гнездится только в низах, что начальство борется с ним, не говоря уже о моей родной коммунистической партии, пролетарский интернационализм которой - прямая антитеза антисемитизма. Но эта иллюзия вскоре развеялась, как и другие иллюзии о коммунизме, на которых я был вскормлен


Уже упоминалось о Михаиле Имасе, разведчике, совершавшем невозможное. В Киеве, в государственном издательстве политической литературы готовилась к печати книга о партизанском отряде, в котором воевал Михаил Имас. Автор неосторожно упомянул, что Имас -- еврей. Это место вымарали, а автору сделали соответствующее внушение. Можно было написать, что в отряде были поляки, словаки, что информацию отряд получал даже у немцев. Но написать о героических действиях еврея? Табу!


Конечно, возразят мне, это произошло в Киеве, в признанном центре антисемитизма, в конце-концов, это мог быть антисемитизм частного лица, а не Государственного издательства. Так может возразить только не ведающий, что такое издательское дело в СССР. И специально для него -- другой пример.


Имя Героя Советского Союза Цезаря Куликова, бесстрашного командира батальона морской пехоты, родоначальника командос в Красной армии, удивительного человека, основавшего, легендарную Малую землю под Новороссийском, очень популярно в СССР. О нем написана книга 'Товарищ майор". Поскольку книга - биография человека, автор, естественно, упомянул и о родителях героя, евреях.
(Сейчас, в 2005 году, я уже могу назвать фамилию автора, моего друга Петра Межерицкого).


В издательстве политической литературы, нет, не в Киеве - в Москве, автору указали на неудобоваримость и неуместность этого слова - еврей. Автор был вынужден покориться. Но все-таки он надеялся на то, что кто-нибудь из читателей поймет две следующих фразы: "Уважение к людям, в поте лица добывающим хлеб свой,. было первой истиной, которую предлагалось усвоить детям. Да иначе и не мог воспитывать их глава семьи Лев Моисеевич Куников: с шести лет он остался сиротой и всего в жизни добился трудом, вопреки своему сиротству и законам Российской империи" и "Мать, Татьяна Абрамовна, была человеком эмоциональным..." Вот и все. И автор, уязвленный тем, что вынужден непонятно почему скрывать правду, надеялся, что эти две фразы прольют свет на непроизносимую национальность героя его книги.
Впрочем, почему непроизносимую? Во всех военкоматах Советского Союза висят плакаты с фотографиями выдающихся Героев Советского Союза, участников Отечественной войны. Под каждой фотографией краткая биография, содержащая национальность Героя. Есть белорусы и таджики, абхазцы и башкиры. Есть на плакате и фотография Цезаря Львовича Куникова. И подпись - русский. Но ведь это подлая фальсификация, цель которой ясна. Фальсификация не частного лица, нет.


С женой и сыном приехали мы в Новороссийск. В большом экскурсионном автобусе поехали осматривать город. Симпатичная девушка-гид со знанием рассказывала о достопримечательностях. А достопримечательности там какие? Все связано с войной. С почтением говорила она о Куниковском районе, о Куниковке, о Куникове, создателе Малой земли. Я задал ей невинный вопрос:
-- Кто он по национальности?
Бедная девушка, как она смутилась!
- Мама у него, кажется, была гречанка...
- Вы ошибаетесь. Мама у него была еврейка, - громко, чтобы могли услышать и в конце автобуса, сказал я, - а зато папа тоже был евреем.
Жена испуганно толкала меня локтем в бок. На могиле Цезаря Львовича я завелся. На памятнике фотография - Куников в морской фуражке с "крабом", с орденом "Отечественной войны" на груди. Ложь! При жизни у Цезаря Львовича не было никаких наград.


Я имел честь знать этого удивительного человека. Он читал мне, семнадцатилетнему командиру, свои стихи. Никогда на нем не было ничего парадного. В пилотке или в шапке, в гимнастерке или в ватнике он всегда выглядел элегантным.
Возле могилы Куникова собралось несколько сот экскурсантов. Рассказывал о майоре уже другой экскурсовод. И ему я задал все тот же проклятый вопрос о национальности. И здесь в ответ последовала заведомая ложь. Тогда я рассказал о Куникове правду.


Надо отметить, что люди слушали внимательно.
Жена ругала меня. И не без оснований.
В КГБ, уже в Киеве, меня отчитали за сионистское выступление, на что я с невинным непониманием ответил:
- Будь Куников адыгейцем, вы бы обвинили меня в том, что я, не дай Бог, хочу отделить Адыгейскую национальную область от великого Советского Союза?
Адыгейца можно назвать адыгейцем, но еврея евреем - только в том случае, если он сукин сын. Официально этого не говорят. Это делают.


Однажды поздно вечером мне позвонил крупнеший советский ортопед:
- Вы читали сегодня "Комсомольскую правду"?
- Я "Комсомольскую правду" не читаю.
Услышав мой ответ, сын тут же принес газету и сокрушенно прошептал:
- Забыл тебе показать.
Между тем, член- корр. продолжал:
- Вы знали Доватора?
- Его знала вся страна.
- Нет, лично вы были с ним знакомы?
- Нет.
- Вот послушайте, что тут написано: 'Тот, кто видел генерала Доватора в
седле, мог подумать, что он донской или кубанский казак".
- Я знаю, что он не казак.
- Слушайте дальше: "А между тем, он был сын белорусского батрака".
Я рассмеялся. На том конце провода продолжали:
- Я этого сына белорусского батрака видел без штанов. Генерал Доватор был моим пациентом.
- Федор Родионович, я знаю и знал, что генерал Доватор был евреем. Для этого вы позвонили мне в половине одиннадцатого ночи?
- Нет, просто мне интересно, зачем это делают?
- Сколько человек знает, что Доватор еврей? Пусть десять тысяч. А сколько миллионов читают "Koмсомольскую правду"?
Оба мы были уверены, что наш разговор записывается на пленку в КГБ.
При встрече, спустя несколько дней, член-корр. продолжал возмущаться тем, что еврея Доватора назвали белорусом. Он действительно героический генерал. Москва действительно обязана ему тем, что он защищал ее в самые страшные дни, помнит его, погибшего под Москвой, но неужели так обеднели славяне, что должны пополнять свою славу за счет евреев?


Не знаю, обеднели ли славяне, но евреи не воевали. Эту версию надо прочно внедрить в сознание советских людей.
В 1973 году я был на научной конференции в Белгороде. В один из свободных дней нас повезли на экскурсию в музей битвы на Курской дуге. С экскурсоводом нам явно повезло. Отставной полковник, человек знающий, умный, отличный лектор. По пути к музею он интересно рассказывал о боях, на местности показывал диспозицию частей и соединений, оперировал такими подробностями, которые я слышал впервые, хотя всегда интересовался историей второй мировой войны. Несколько раз он называл фамилию героического летчика, только в одном бою уничтожившего девять немецких самолетов - Горов�ц. Горов�ц - эта фамилия мне ничего не говорила, ничего не напоминала.
Часа через два мы подъехали к музею-памятнику. Сооружение грандиозное! Мимо артиллерийских позиций по траншее пробираемся в блиндаж и попадаем... в музей. Здорово!


На меня дохнуло войной. Ассоциации. Воспоминания.
Прав Арман Лану: "Для тех, кто ушел на фронт молодым, война никогда не кончается"... В музее все, как в музее. Экскурсовод-полковник показал на фотографию на стене: "А это и есть ГоровЕц, герой-летчик, в одном только бою сбивший девять немецких самолетов". С фотографии на меня смотрели печальные глаза еврейского юноши. ГоровЕц? ГОровец!
Я обратился к экскурсоводу:
- Простите, но вы неправильно произносите еврейскую фамилию. ГОровец - так ставится ударение.
Экскурсовод густо покраснел, смешался, но тут же ответил:
- Возможно. Я не знал. Большое спасибо.
Знал! Отлично знал! Это было написано на его смущенной физиономии. И замечено было не только мною. Мой коллега, московский профессор заметил:
- Однако, Иона Лазаревич, вы националист.
- Что вы, Юрий Андреевич! Просто перед моим мысленным взором заглавие одной из статей Ленина - "О национальной гордости великороссов". Помните?
Не ГоровЕц, а ГОровец. Естественно.
Евреи ведь не воевали!


После войны в Киеве, рядом с Аскольдовой могилой поставили памятники выдающимся воинам и в начальникам, погибшим в боях за Украину. Был там памятник и подполковнику с типичной еврейской фамилией, именем и отчеством. Потом захоронение перенесли в парк недалеко от Лавры. Рядом с памятником Неизвестному солдату появились надгробные плиты. Но неудобной фамилии подполковника уже не было. Спасибо, что его вовсе не выбросили, а захоронили на Байковом кладбище. Тем более, что возле могилы Неизвестному солдату есть надгробная плита с именем Юрия Добжанского.
Но многим ли известно, что Герой Советского Союза Юрий Моисеевич Добжанский, старший лейтенант, славный застенчивый Юра? Многие ли знают, что он был евреем? А зачем это должно быть известно?


Евреи-то ведь не воевали.
За два дня до нашего отъезда в Израиль ко мне пришла попрощаться профессор Киевского университета. Она разрешила назвать ее фамилию, сослаться на нее, когда я сообщу в Израиле то, что она рассказала. Она, русская женщина, уполномочила меня передать ее рассказ. С благодарностью я это делаю, все-таки пока не упоминая ее фамилии.
(В 2005 году называю ее - профессор Александра Алексеевна Андриевская)
- Вам говорит что-нибудь, - спросила она, - имя Александр Ковалев?
- Да, - ответил я. - Кажется, Герой Советского Союза, моряк,

Очень интересная статья и в продолжение хочу поместить еще одну, т.к.тема та-же. Заранее прошу прощения, что не прошло 24 часа. Просто потом забуду.Читайте эти обе статьи вместе.

Никто не забыт?

26 июня 1941 г. после бомбардировки немецкой колонны у г. Радошковичи (Беларусь) не вернулись на базу самолёты 207-го авиационного полка, пилотируемые капитанами Николаем Гастелло и Aлекcaндром Масловым. Никто из экипажей самолётов, участвовавших в полётах вместе с ними и возвратившихся на базу, не видел, где и как упали самолёты их товарищей. 27 июня 1941 года эскадрилья 128-гo авиаполка под командованием капитана Белецкого, в которую входило звено заместителя командира эскадрильи ст. лейтенанта Исаака Пресайзена, вылетела c тем же заданием в тот же район.

Огнём немецких зениток в машине Пресайзена был пробит бензобак, и самолёт загорелся. Пламя сбить не удалось. Пресайзен принял решение пикировать на шоссе в гущу вражеской техники. В шлемофонах лётчиков эскадрильи прозвучал его приказ: «Пpыгайте!» Но экипаж самолёта отказался (или не смог) выполнить приказ командира. Самолёт с бомбами и топливом врезался в скопление вражеских танков, автомобилей с пехотой, цистерн с горючим. Взрыв был колоссальный: движение на этом участке пpервалось на три дня! Командир эскадрильи капитан Белецкий по возвращении на базу доложил командиру полка о героической гибели экипажа Исаака Пресайзена.

На следующий день к месту гибели И. Пресайзена вылетел зам. командира полка В. Сандалов. На основании его показаний, произведенной им аэрофотосъёмки, а такжe свидетельств участников этого боя было принято решение об оформлении представления о пpисвоении Исааку Пресайзену звания Героя Советского Союза.

И наградной лист за подписями командира полка майора Чучева, начальника штаба полка капитана Дробышева, командира 12-й авиадивизии полковника Н. Аладинского и командующего ВВС Западного фронта генерал-лейтенанта авиации С. Пирогова был отправлен в Москву.

В 1975 г. Герой Советского Союза генерал-майор В. Сандалов полностью подтвердил все события тех дней, доложенные им командованию дивизией.

“Огненный таран, как окрестили этот подвиг журналисты, был замечательным материалом для пропагандистских органов. Но Исаак Зиновьевич Пресайзен по анкетным данным не совсем подходил на роль всенародного Героя, совершившего первый таран. В ГлавПУРе Красной Армии решили найти другого кандидата.

Остановились на кандидатуре капитана Гастелло, не вернувшегося с задания из того же района.

25 июля 1941 года командир и комиссар 207-го авиационного полка составили наградной лист на капитана Николая Францевича Гастелло, который подписал и командир корпуса дальнебомбардировочной авиации Н. Скрипко. Представление было утверждено командованием авиацией Западного фронта. И уже на следующий день, 26 июля, Президиум Верховного Совета СССР издал Указ о присвоении Н.Ф. Гастелло звания Героя Советского Союза. Для подтверждения подвига были использованы данные аэрофотосъёмки последствий тарана Исаака Пресайзена.

После освобождения оккупированных территорий на них работали группы поисковиков экипажей сбитых советских самолётов. В лесах, озёрах и болотах Белоруссии, Украины, Смоленской, Брянской и других областей в своих самолётах остались лежать ненайденными и неперезахороннеными множество погибших советских лётчиков.

Но места гибели экипажей Гастелло, Macлoвa и Пресайзена были установлены точно: Пресайзена - в день гибели; Гастелло и Маслова - в 1944 году.

Произошло это так...

Несколько жителей деревни Мацки рассказали, что видели падение самолёта на окраине Мацковского болота и выпрыгнувшего с парашютом летчика, которого подъехавшие на автомашине немцы тотчас же увезли. Отчёт с опросами крестьян, номерами извлечённого из земли самолёта и его двигателей, найденными “вещдоками(личный медальон одного из лётчиков, документ другого, обрывки письма третьего), званиями погибших, определёнными по петлицам, был отправлен в Москву. Там установили тип самолёта, состав его экипажа в день вылета и идентифицировали троих его членов. Это был самолёт... Н. Гастелло.

Но среди тел погибших не оказалось тела командира - Героя Советского Союза капитана Н. Гастелло. Эти сведения были немедленно доложены высшему руководству страны и... упрятаны в архивной папке Гастелло: не могло быть даже и речи о компрометации героя.

Место падения другого советского самолёта около деревни Миговка сразу после войны местные власти объявили “местом гибели экипажа Н. Гастелло, установили на нём памятный знак, а у самой дороги - стелу. И пропавший без вести Николай Гастелло начал своё славное послевоенное шествие по стране.

К 10-летию подвига руководство Белоруссии решило торжественно перезахоронить экипаж. В мае 1951 г. в Радошковичи прибыла компетентная делегация. Могила была вскрыта, откопаны и части самолёта. Был найден медальон с документом на имя Григория Реутова, записаны номер самолёта и номера двигателей. Отчёт о найденном был отправлен в Москву, а детали самолёта - в Минск. Из Москвы сразу же последовал приказ: прекратить дальнейшие поиски и огородить место падения самолёта. Расшифровка полученных данных показала, что в “могиле Гастеллопокоились останки... капитана Маслова и его товарищей! Целый год размышляли власти. В 1952 году останки экипажа Маслова перенесли в сквер в центре Радошковичей, а затем из сквера - на кладбище. На скромном памятнике - фамилии членов экипажа Маслова (с шестью ошибками). А в сквере города Радошковичи установлен большой бронзовый бюст... капитана Гастелло. В 1976 году на месте гибели Маслова был установлен величественный памятник - 9-метровая стела... с бюстом Н. Гастелло сверху.

В 1958 г. друзья и родственники членов экипажа Н. Гастелло после долгих хлопот добились награждения членов экипажа орденами Отечественной войны 1-й степени.

В 1959 году журналисты В. Гапонов и В. Липатов разыскали в Москве авиамеханика Александра Николаевича Рыбакова, который готовил к последнему вылету машину Исаака Пресайзена. Рассказанные Рыбаковым сенсационные подробности легли в основу очерка “Подвиг, напечатанного осенью того же года в газете “Подольев городе Хмельницкий - на родине Пресайзена. Брат и сын Пресайзена нашли ещё несколько его сослуживцев и направили запрос в Центральный архив МО в Подольске. 5 февраля 1970 г. был получен ответ - копия представления к званию Героя Советского Союза заместителя командира эскадрильи старшего лейтенанта Исаака Зиловича (Зиновьевича) Пресайзена.

Дмитрий Пресайзен попросил ответить, почему его отец не получил заслуженного им звания. Eму ответили, что Сталин, увидев в представлении на И. Пресайзена подпись командующего ВBC Западного фронта И. Копца, которого считал виновным в гибели самолётов в первые дни войны, отбросил наградной лист. Но подписи И. Копца на наградном листе Пресайзена не могло быть: генерал-майор И. Копец 23 июня 1941 года застрелился в своём кабинете в Минске.

К делу подключился писатель Cepгей Смирнов. Он добился того, что 9 мая 1981 года на месте совершения И. Пресайзеным и его экипажем подвига, в 45 км от Минска, у шоссе, недалеко от д. Рогово, был торжественно открыт мемориал. На нём выбито: “Повторившим 27 июня 1941 года у этого места бессмертный подвиг гастелловцев командиру самолёта ст. лейтенанту И. З. Пресайзену, механику воентехнику 2-го ранга П. Ф. Аникину, стрелку-радисту старшине А. В. Баранову Вечная слава героям!

В течение многих лет, с 1960 года, родные, друзья и однополчане Пресайзена безрезультатно пытались восстановить справедливость, добиться награждения героев.

То, что огненный таран совершил не Гастелло, установили на основании своих расследований К. Столяр (“Вечерний Минск) и Э. Поляновский (“Известия) в 1997 году. Самолёт Гастелло упал в нескольких километрах от шоссе, на краю болота. Командир самолёта спасся на парашюте и был взят в плен немцами.

То, что огненный таран совершил не Маслов, установил журналист К. Экономов (“Московский комсомолец, 2002 г.). Самолёт A. Маслова упал в 180 м от шоссе с вражеской техникой, в том месте, где сейчас стоит памятник Гастелло.

Друзья и родные А. Маслова собрали обширный материал, доказывающий, что именно он совершил первый огненный таран и отправили на имя Президента РФ ходатайство о присвоении А. Маслову и его экипажу звания Героев России. В 1996 г. Б. Ельцин подписал соответствующий Указ.

В фундаментальном справочнике (под ред. А. Е. Мельникова. 2003 г.) “Кто есть кто в российской авиации, сообщается:

Н. Гастелло. “26 июня 1941 г... пытался направить горящий ДБ-3Ф на расположение немецкой части в деревне Мацки, но не дотянул. Самолёт упал в лес.

A. Macлов. “26 июня 1941 г... пытался направить свой самолёт на колонну танков, но промахнулся.

И. З. Имени Пресайзена в этом справочнике нет. И в музее BВC России в г. Монино тоже нет. Но именно И. Пресайзен совершил 27 июня 1941 г. первый достигший цели огненный таран, и памятник ему и его товарищам поcтавлен на месте совершения подвига. Результат его тарана зафиксирован аэрофотосъёмкой и описан очевидцами. Его именем названа улица в его родном городе. В музеях г. Радошковичи и г. Минска есть стенды, посвящённые его подвигу.

Представление о присвоении ему звания Героя Советского Союза хранится в его личном деле в Центральном архиве Министерства Обороны, но до сих пор не реализовано.

В соответствии с лозунгом “Никто не забыт, ничто не забытоможет и должна восторжествовать справедливость, и Исаак Зиновьевич Пресайзен должен получить заслуженное им звание.

P.S.Статья получена без указания автора.

Белла Абрамовна Субботовская
(в замужестве Мучник, 1938-1982)


Со школьных лет Белла Абрамовна интересовалась математикой,
участвовала в математических кружках и олимпиадах.
В 1955 поступила на мехмат (механико-математический факультет) Московского Университета.
После окончания поступила в аспирантуру мехмата на кафедру математической логики к О. Лупанову (будущему бессменному декану мехмата и одному из апологетов антисемитских гонений в Университете).



В аспирантуре написала две блестящие работы по теории сложности вычислений, опубликованные в Докладах Академии Наук, которые сильно опередили свое время и оказали большое влияние на эту очень важную и теперь популярную область математики, относящуюся к Computer Science.
После защиты кандидатской диссертации некоторое время работала математиком в академическом институте, а потом ушла работать в школу преподавателем математики.
Участвовала в преподавании в математических кружках, созданных Н.
Константиновым в Москве.

С усилением антисиметизма в науке Белла Абрамовна стала участвовать в сборе информации и помощи при апелляциях для евреев, заваленных на вступительных экзаменах на мехмат. На этой почве стала сотрудничать с уже известным на то время правозащитником В.Сендеровым и Б. Каневским (авторами известного эссе «Интеллектуальный Геноцид», документирующего антисемитскую практику приемных экзаменов на мехмате).
В 1978 году Белле Абрамовне вместе с Сендеровым и Каневским пришла
идея создать неофициальные курсы по математике для евреев, не поступивших на мехмат из-за 5-го пункта.
Осенью 1978 года им удалось собрать 14 человек, которые не смогли постуить на мехмат (включая победителя Всесоюзной олимпиады по математике Гохберга), но хотели продолжать заниматься математикой на профессиональном уровне.
Занятия проходили на квартире у Беллы Абрамовны и велись в первое время Сендеровым, Каневским и ей самой.
Позже ей удалось привлечь профессора мехмата, известного
дифференциального геометра А. Виноградова вести занятия на этом курсе (вместе со своими аспирантами). Она считала, что нужно привлекать крупных математиков для преподавания.
В 1979 году уже более 100 человек участвовали на эти курсах (не меньше было и в 1980, 1981 гг). Постепенно они стали называться «Народный Университет» или менее официально «Еврейский Народный Университет».
Известие о существовании «Народного Университета» распространялось между знакомыми, никаких приёмных экзаменов туда не существовало.
На занятия приходили все желающие (в том числе и некоторые ученики мехмата!), и конечно не только евреи. Занятия проводились один день в неделю (по субботам) и состояли из нескольких лекций и семинарских занятий.
Программа преподавания соответствовала стандартному объёму начальны курсов мехмата, а уровень лекций заведомо не уступал его уровню.
В «Народном Университете» преподавалась только математика (а также
факультативный курс физики, читавшийся М. Мариновым дома у Беллы
Абрамовны). Многие лекции были очень высокого уровня, т.к. лекторы были свободны (от различных комиссий) в выборе материала и уровень студентов был, видимо, выше, чем на мехмате (т.к. приходили только желающие, а не из-за военной кафедры).
В конце каждого семестра в «Народном Университете» устраивались
экзамены по всем курсам (впрочем, только для желающих).
В «Народном Университете» за годы его существования (1978-1983)
учились более 350 человек. Преподавателями в разные годы были: А.
Виноградов, А. Шень, В. Гинзбург, Б. Каневский, Ж. Божич, В. Шехтман, Д. Фукс, А. Сосинский, А. Зелевинский, Б. Фейгин, Ж. Кузницкий, С.Дужин, А. Онищик, А. Кулаков и М. Маринов. Многие из них известные математики и сейчас профессора крупнейших университетов мира. Многие выпусники «Народного Университета» стали известными математиками, физиками и бизнесменами.

Белла Абрамовна была не только одним из основателей «Народного
Университета», но и его почти единственным организатором, обеспечивавшим его работу (с активной помощью Каневского и на более поздней стадии Н. Сохор).
Белла Абрамовна заботилась о привлечении лекторов, что было, видимо,
очень не просто, ввиду неофициальности «Народного Университета», наверно поэтому многие лекторы были знакомые Беллы Абрамовны с университетских лет.
Она также заботилась о месте проведения лекций (в основном в пустых
аудиториях разных вузов Москвы), и просто о бытовых деталях, таких,
например, как бутерброды и чай в перерыве.
С ранней стадии функционирования «Народного Университета» за ним
чувствовался надзор КГБ, но, видимо, особенного криминала замечено не было, в связи с тем что преподавалась только математика. С 1981 года с усилением общих гонений в Москве, давление на «Народный Университет» усилилось и достигло апогея летом 1982 года с арестом Сендерова, Каневского и студента «Народного Университета» Гельцера (в связи с делом «Народно-трудового Союза», не имевшего никакого отношения к «Народному Университету»).

Беллу Абрамовну и других вызывали давать показания в КГБ, где её
допрашивали по поводу её деятельности, связанной с «Народным
Университетом». По её словам, КГБ отказалось записать её ответ, что
«Народный Университет» создан для того, чтобы дать возможность «еврейским детям учить математику».

Ночью с 23го на 24ое сентября 1982 года Белла Абрамовна была сбита
машиной, находясь на разделительной полосе перехода на абсолютно пустой дороге (согласно свидетелям). В это время она возвращалась от матери, с которой была очень близка и которую всегда посещала в этот день недели.
Её отец погиб на фронте. Различные свидетельские показания (впоследствии некоторые свидетели изменили свои показания по «непонятным» причинам) создают картину преднамеренного убийства.
На похоронах присутсвовало большое количество агентов КГБ.
Белла Абрамовна оставила после себя мать, мужа И. Мучника и дочь Машу.
Белла Абрамовна была очень разносторонним человеком, была альтистом профессионального уровня, участвовала в университетском оркестре.

Профессор Андрей Резников.

Кипа — символ сопротивления
28.09.2012



В минувшее воскресенье двухэтажный автобус, в котором ехали 70 датских евреев, пересек самый длинный в Европе Эресуннский мост через Балтийское море, соединяющий Копенгаген с Мальмё, третьим по величине городом Швеции. Датчане приехали в Мальмё для участия в марше солидарности с евреями этого шведского города, постоянно подвергающимися нападениям. Все мужчины были в кипах.

Еврейские общины Дании, Швеции и Норвегии сравнительно невелики и всегда вели себя в политическом плане более чем сдержанно. Однако ситуация стала постепенно меняться в 2009 году, после того как израильская операция «Литой свинец» в секторе Газе привела к волне антиизраильских и антисемитских демонстраций в Мальмё. Еврейское население города ощутило угрозу своей безопасности и отсутствие поддержки со стороны местных властей.

Антисемитские выходки переросли в беспорядки и насилие в том же 2009 году, когда для участия в Кубке Дэвиса в город приехал израильский теннисист.

Согласно данным полиции и общинной статистике, ежегодно в городе происходит от 50 до 100 инцидентов на почве антисемитизма. Большинство правонарушителей — иммигранты из мусульманских стран или их потомки, составляющие 30-40 процентов населения 300-тысячного Мальмё. Еврейская община города насчитывает около 700 человек. По словам ее председателя Фредерика Сирадзски, ношение кипы в городе может стать поводом для оскорбления, нападения и вандализма.

Посланник ХАБАДа раввин Шнеур Кессельман, приехавший в Мальмё в 2004 году, не раз становился объектом антисемитских нападок. На прошлой неделе, к примеру, кто-то нацарапал слово «Палестина» на его новенькой машине. «Я и не представлял себе, что ситуация может зайти так далеко. Вероятно, если бы я знал заранее, я бы не приехал, — признался раввин Кессельман, отец четверых детей, в интервью агентству JTA. — Но если я уеду, общине будет еще тяжелее».

Ситуация ухудшается еще и потому, что мэр Мальмё Ильмар Рипалу занимает крайне пристрастную позицию. Рипалу публично приравнял сионизм к расизму и отрицает причастность к антисемитским инцидентам мусульман Мальмё.

Специальный представитель Комитета по мониторингу и борьбе с антисемитизмом администрации президента США Ханна Розенталь, посетившая Мальмё в июне этого года, отметила, что Рипалу делал антисемитские заявления. По ее мнению, Мальмё в период нахождения у власти Рипалу являет собой «типичный пример нового антисемитизма», когда антисионизм служит лишь прикрытием ненависти к евреям.

Антисемитские взгляды мэра Мальмё явились последней каплей, переполнившей чашу терпения членов еврейской общины.

«Местная еврейская община всегда вела себя тихо, но у нас создалось ощущение, что мы пропадем, если будем сидеть сложа руки», — сказал JTA Сирадзски.

В декабре 2011 года небольшая группа жителей Мальмё еврейского происхождения нарушила рекомендации службы безопасности, не сняв кипы на улице при выходе из синагоги, а затем продолжила появляться в общественных местах города с покрытой головой каждые несколько дней. В каждом подобном марше принимают участие все новые и новые люди, причем не только евреи, но и христиане, мусульмане, в том числе известные деятели культуры и местные политики. Кипа, которую до этого редко можно было увидеть на головах ассимилированных евреев скандинавских стран, стала символом протеста и борьбы с антисемитизмом.

Финн Рудицки, член городского совета Копенгагена и бывший глава еврейской общины Дании, — один из 70 датчан, приехавших в Мальмё, чтобы поддержать своих соседей, живущих в Швеции. Он счел это своим «еврейским долгом» — показать членам общины Мальмё, что они не одни.

Хотя мост связал Копенгаген и Мальмё лишь в 2000 году, взаимопомощь между членами еврейских общин этих городов, несмотря на различия в языке и культуре, существовала еще со Второй мировой войны. Менее чем за три недели в 1942 году почти все евреи Копенгагена были переправлены из оккупированной нацистами Дании в нейтральную Швецию. Это беспрецедентный пример, когда практически все еврейское население было спасено (погибло всего 120 человек, т.е. 2% еврейского населения Дании). Операцию спасения поддерживали широкие слои датского населения. Еврейская община Швеции не замедлила прийти на помощь, мобилизовав все свои силы, чтобы принять датских беженцев. Многие датские евреи остались в Мальмё навсегда.

«Теперь настало время датских евреев вернуть долг евреям Мальмё, когда они нуждаются в помощи», — сказал Мартин Штерн, один из бывших датских беженцев, инициировавший и оплативший большую часть расходов поездки из Копенгагена в Мальмё.

По словам Кессельмана, протесты «маршев в кипе» привели к переменам в общественном сознании: «Теперь люди останавливают меня на улице, выражают солидарность с нами, поддерживают нас и побуждают продолжать борьбу за наши права. Баланс изменился».

Однако сегодня, незадолго до праздника Суккот, в Мальмё около здания еврейской общины прогремел взрыв, в результате которого никто не пострадал. Зданию причинен незначительный ущерб.

Еврейская община Мальмё неоднократно обращалась к властям с просьбой выделить дополнительные средства на охрану синагоги во время религиозных праздников. В ответ власти выражали уверенность в том, что подобные просьбы являются необоснованными.

Материал подготовила Надя Гутина
www.jewish.ru

P.S.
Задержаны подозреваемые в организации взрыва в Мальме
28.09.2012

Полиция шведского города Мальме на юге страны расследует обстоятельства серии взрывов у здания местного еврейского центра. Несколько взрывных устройств неизвестные привели в действие в ночь на 28 сентября. В результате происшествия никто не пострадал, однако входная дверь в центре оказалась повреждена.

Очевидцы происшествия, которые и сообщили в полицию о взрывах, видели, как от центра отъезжают два автомобиля. Днем один из них полиция обнаружила и задержала по подозрению в причастности к инциденту двух молодых людей.

По некоторым данным, задержанные - 18-летние местные жители, однако точную информацию о них в интересах следствия не разглашают.

Курсор

На прилавках наших книжных магазинов появилась новая книга о Сталине мудром, родном и любимом, написанная профессором Лондонского университета Дональдом Рейфилдом. Её интересно полистать.

Читая книгу о Сталине

Задался он похвальной целью
Себе присвоить ум чужой.
А.С. Пушкин


Зашел я недавно в книжный магазин и увидел там книгу о Сталине и его вешателях. Полистал и обнаружил редкие фотографии. Например, труп Маяковского в белой рубашке и галстуке - "бабочке" вскоре после самоубийства; Горький с Ягодой; Ежов с женой; Меньжинский в гробу, Киров в гробу, Орджоникидзе в гробу ... Заинтересовался, купил и прочел.
Книга объемная, больше 500 страниц, со множеством примечаний. В ней оказались занимательные подробности, неизвестные мне прежде. Промелькнуло несколько незаслуженно забытых имен. Предполагаю, что интересующимся делами Сталина, его окружением, его временем, мои выписки покажутся любопытными. Не смог удержаться от незначительных комментариев. Выделены <>.
Итак, "Stalin and his hangmen" by Donald Rayfield, professor of Russian and Georgian at the University of London, ISBN 0-375-50632-2.


Сталин, находясь в Туруханской ссылке, совратил 13-летнюю девочку. <Достоевский оказался пророком (см. исповедь Ставрогина). Хотя и этому преступлению он устами старца Тихона дал оценку: очень многие этим грешны, и многие даже старцы.>


Чекист Петерс, зам Дзержинского, открыл в Киеве в 1918 г "бразильское посольство". В этом посольстве чекисты под видом бразильских чиновников обещали за деньги выдать бразильскую визу. Сам Петерс говоривший по-русски с акцентом изображал бразильского консула. Когда денег от желающих сбежать от большевиков хоть в Бразилию набралось порядочно, всех обращавшихся за визой расстреляли. <Каков шутник.>


Розалия Залкинд (Землячка) была любовницей Бела Куна, венгерского еврея. Они в Крыму вместе расстреливали, топили, жгли в топках белых офицеров, сдавшихся под честное слово Михаила Фрунзе. <Землячка похоронена в Кремлевской стене. Бела Куну повезло меньше. Расстрелян в 1939 г.>


После убийства Урицкого и покушения на Ленина Дзержинский впал в трусливую истерию, побрил голову, достал фальшивый польский паспорт и сбежал в Лугано (Швейцария) к жене и сыну. Спустя несколько месяцев увидел, что все не так страшно для него, успокоился и вернулся в Россию, в ЧК.


Чекист Всеволод Балицкий (Balitsky), пытавший и насиловавший в киевском ЧК, в середине 20-х годов был назначен начальником ГПУ Украины. Позже участвовал в организации голода на Украине в 31-33 гг. Расстрелян в 1937. По указанию Путина в 2002 г была выпущена марка в его память. <Знатный чекист.>


В 1943 г Сталин сказал Черчиллю, что коллективизация заботила его гораздо сильнее, чем Вторая Мировая война. Количество уничтоженных крестьян Сталин оценил в 10 миллионов. Впрочем, не сожалея. Он, по-видимому, считал русских крестьян кем-то вроде колонизированных англичанами индусов и африканцев.


Когда Борис Савинков нелегально перешел границу СССР в 1924 г и завтракал на квартире в Минске, гпушник Филипп Медведь, прикидывавшийся двойным агентом, пришел его арестовывать. "Отлично сработано, - сказал Савинков. - Не возражаете, если я закончу завтрак?"


Украденный в Париже в 1929 г агентами ГПУ генерал Петр Кутепов умер от избыточной дозы хлороформа, которым его усыпили, по дороге на пароход в деревянном ящике.


Осип Брик, муж любовницы Маяковского Лили Брик, был сотрудником ГПУ. Сообщение об этом было нацарапано на дверях его квартиры в Москве. Маяковский дружил с чекистом Яковом Аграновым, сочинившим дело Таганцева, по которому был в том числе расстрелян Н. Гумилев.


<Алешковский в песне и прозе повторял замечание Сталина, написанное на тексте Горького "Девушка и смерть": "Сильней, чем "Фауст" Гете". То же встречается и у Довлатова в "Зоне". На самом деле> свое замечание Сталин написал с пьяной насмешкой. Когда издали избранные труды Горького с воспроизведенной фразой Сталина на титульном листе, Сталин в преподнесенном ему экземпляре перечеркнул свою фразу красным карандашом.


Сын Горького Максим сотрудничал с ГПУ. Получил в награду за помощь при аресте <очевидно, за донос> коллекцию конфискованных у арестованного марок. Умер, пролежав ночь пьяным на улице и заболев пневмонией. Пил "ерш" (автор поясняет: "ерш" - смесь водки и пива) с секретарем папаши Петром Крючковым, агентом ГПУ. <Кажется, Ягоду и Крючкова имел в виду Булгаков, описывая последних гостей, появившихся на балу у Воланда, которых даже Коровьев еще не запомнил по именам.>
В смерти Максима подозревался Ягода, любовник жены Максима Тимоши. В утешение Горькому самый большой пассажирский самолет был назван "Максим Горький" по указанию Сталина. Самолет разбился.
<Ходасевич в воспоминаниях о Горьком (Некрополь) характеризовал его сына Максима как прирожденного клоуна. Подходящее сочетание: клоун и стукач. Как и все окружение Горького, насквозь пронизанное гпушниками.>


Настоящая фамилия Ягоды - Иегуда. Он переделал ее на польский манер. Сталин, дразня, называл его Ягодой (ударение на букву я).


После революции Саша Коллонтай вышла замуж за Дыбенко, который был моложе ее на 17 лет, но в 1923 г рассталась с ним.
Находилась в Норвегии, работала в посольстве. По ее предложению СССР закупил в Норвегии полмиллиона тонн селедки. После чего благодарная рыбная индустрия Норвегии вынудила свободную норвежскую прессу прекратить печатно называть Коллонтай шлюхой (whore).
Сталин злорадно пригласил ее и Дыбенко к себе на обед, заставил Дыбенко петь украинские песни, а на прощанье сказал ему, что он напрасно разошелся с Коллонтай, свалял дурака. Вскоре Дыбенко был расстрелян.
Коллонтай не была репрессирована, по-видимому, из-за того, что ее не любил Троцкий.
В Норвегии Коллонтай требовала запретить гастроли балерины-эмигрантки Анны Павловой, после чего стала бойкотироваться местным обществом. Ее перевели в посольство СССР в Стокгольме, но и там она выглядела глупо после бегства двух дипломатов и отказа Швеции их выдать, несмотря на ее требования.


Павлик Морозов действительно "стукнул" на своего отца Трофима, председателя сельсовета. Трофима посадили на 10 лет. Павлик после этого доносил и на других жителей деревни, пока агент ГПУ Спиридон Карташов не прикончил его и его брата Федю штыком и прикладом. В убийстве обвинили родственников Павлика - дедушку и бабушку (около 80 лет), дядю и двоюродного брата 19 лет. После короткого суда всех их отвели к колодцу (или яме), раздели, расстреляли и сбросили вниз. Отца Павлика Трофима в лагере заставили вырыть себе могилу в вечной мерзлоте и потом расстреляли. Сергей Эйзенштейн снял фильм "Бежин луг", где представил историю Павлика и его дяди в виде библейской притчи об Аврааме и Исааке. Сталин с раздражением фильм запретил.


Глава Госбанка СССР Пятаков, находясь под следствием, просил Ежова разрешить ему лично расстрелять свою жену, изобличенного врага народа. <Не помогло. Расстрелян в 1937 г.>


Об опечатках в книгах и прессе, которые влекли за собой репрессии. Всем известно, что за опечатку сажали и расстреливали. Автор упоминает эпизод из фильма А. Тарковского "Зеркало" и приводит несколько таких опечаток: "Ссалин, Сралин, Сталингад, Ленин окотился" (вместо "охотился").


Люди, наиболее близкие к Сталину: секретарь Александр Поскребышев (умер в 1965г); начальник охраны в течение 13 лет Карл Паукер (расстрелян в 1937г), бывший парикмахер и гример львовской оперетты, дезертировал из Австро-венгерской армии в Россию. <Или Сталин не обращал внимания на фамилии или, наоборот, радовался их неблагозвучности.>


Итак, Ягоду Сталин звал ягодой, а Ежова - ежевикой. Выдвижению Ежова способствовал некто Москвин. Ежов так ему полюбился, что стал кем-то вроде приемного сына. Жена Москвина звала его воробышком за малый рост и тщедушие. Но Ежов оказался скорее кукушкой, пару лет спустя распорядившись расстрелять Москвина и его жену. По многим свидетельствам Ежов с большим чувством пел русские народные песни. В том числе "Черный ворон, что ты вьешься над моею головой".
Вторая жена Ежова, Евгения Файнберг, <кажется, коллекционировала писателей. Во всяком случае, она> была любовницей Бабеля, журналиста Михаила Кольцова. В 1937 г занималась любовью с Шолоховым в гостинице "Националь" во время его приезда в Москву. Их свидание было подслушано ГПУ, данные переданы Ежову. Тот, однако, против Шолохова ничего предпринять не мог. <Вот что значит украсть великую рукопись.>
Ежов в тюрьме Суханово, где в бывшем монастыре по его приказу алтарь церкви был перестроен в расстрельную камеру с внутренним крематорием, под пытками написал свою сексуальную биографию. Он, будучи классическим бисексуалом, имел множество любовников и любовниц. <Русская присказка "Е-т все, что шевелится", кажется, о нем и сочинена.> После такой автобиографии обвинения в шпионаже показались банальными.
При этом своих детей Ежов не имел. Приемная дочь после его ареста отданная в приют, всю свою жизнь требовала реабилитации Ежова, говоря, что он виновен не больше других членов Политбюро. <Справедливо.>
Расстрелял Ежова Василий Блохин, незадолго до этого расстрелявший Тухачевского с Якиром. При обыске в кабинете Ежова нашли пули, завернутые в бумажки с надписями "Каменев", "Зиновьев", "Смирнов" (две пули, <живучий, гадина, попался>).


Судьями на процессе Тухачевского, Якира и других Сталин назначил Буденного, Дыбенко, Шапошникова, Алксниса, Белова, Каширина. После пыток обвиняемые стали давать показания на своих судей. Примерно через полгода после этого из состава суда на свободе и в живых остались только Буденный и Шапошников. Буденный в страхе лично отвез свою жену в тюрьму на Лубянку. Она, солистка Большого театра, общалась с иностранцами и явно была врагом народа. Но и после этого Буденный продолжал бояться, пока Ворошилов не успокоил его, сказав, что Сталин ликвидирует только умных маршалов.


<Кто же следующий? Ну, конечно ... Сегодня праздник у ребят, ликует пионерия. Сегодня к ним пришел в отряд Лаврентий Палыч Берия.>
В архивах ФСБ до сих пор хранится 30-томное досье Берии, которое никогда, даже во время гласности, не было доступно историкам. В 2003 г была предпринята попытка выкрасть досье, закончившаяся неудачей. <Очевидно, сведения о жизни и деятельности Л.П. до сих пор составляют государственную тайну, разглашение которой чревато снижением обороноспособности России.>


Нестор Лакоба, старый приятель Сталина, глава Абхазии, был вызван Берией в Тбилиси в 1936 г. Жена Берии, милая красавица Нина пригласила Лакобу к ним на обед, на форели (<прямо как Фамусова>). После обеда Лакоба отправился в оперу (<будучи глухим>), где и скончался в конвульсиях. Грузин отравил абхаза.
В примечании автор пишет, что так свершилось ироническое правосудие. Предок Нестора Урус Лакоба в 1822 г за обедом отравил грузинского наместника, правителя Абхазии.


Константин Гамсахурдиа, самый значительный грузинский прозаик 20-го века, отец будущего президента Грузии, несмотря на написанный им антиколхозный роман "Украденная луна", уцелел, дожил до 1975 г благодаря взаимному уважению с Берией. А другие писатели и поэты? Beaten to death... Tortured to death... Shot... <Довольно, надоело. Грузия такая маленькая, откуда в там взялось столько писателей и поэтов? Клевета на товарища Берию.>


Андрей Свердлов, сын 1-го председателя Совнаркома Якова Свердлова, арестован Ежовым в 1938 г, но вскоре освобожден Берией с извинениями и снова назначен следователем. Специализировался на ученых, артистах, женах старых большевиков; отличался сочетанием методов физического воздействия с психологическими беседами. Умер в 1965 г.


Сталин дважды санкционировал применение при допросах "физическое воздействие". Сначала шифрованной телеграммой в 1937 г, потом в 1939 г открытой инструкцией ГПУ.


Берия основал ансамбль песни и пляски ГПУ, подобный ансамблю Красной Армии, и устроил туда на работу драматурга Николая Эрдмана, автора пьес "Мандат" и "Самоубийца", и этим спас его от серьезных репрессий. Эрдман сказал: "А что если Гестапо организует свой ансамбль песни и пляски?"


<Еще о Василии Блохине.> В 1940 г он расстрелял через небольшие промежутки времени журналиста Михаила Кольцова, писателя Бабеля, режиссера Мейерхольда. Прах их находится в похоронной яме #1 на Донском кладбище в Москве. На снимке в книге Блохин в 40-е годы в чине генерал-майора, при нескольких орденах (<вроде "Красного знамени", трудно разглядеть>) и медалях. Пережил Сталина. Умер в 1955 году.


Корейцы были первой группой жителей СССР, сосланных по национальному признаку. 180 тысяч их было выселено в Казахстан и Узбекистан в августе 1937 г, как потенциальных японских пособников. В примечании сказано, что Япония депортировала корейцев из Северной Кореи, как потенциальных советских шпионов. <А в США после начала Второй Мировой войны японцев по национальному признаку из всех штатов собрали и отправили в лагеря.>


Катынь. Польские офицеры и интеллигенция, захваченные при разделе Польши, были шибко образованными и слали всюду запросы, выясняя, кто же они. Если военнопленные, то должны содержаться согласно Женевской конвенции. Если же официальной войны между СССР и Польшей не было, то их задержали незаконно. Писали они и в Красный Крест, и в западные посольства, и в Женеву, и так достали Берию (да еще и лагеря были переполнены, а пора было уже прибалтов сажать), что он обратился в Политбюро с рекомендацией: "[поляки] враги советской власти..., только и ждут, чтобы освободиться и начать с ней вооруженную борьбу..." И предложил их расстрелять. 5 марта 1940 г (<в будущий день смерти Сталина и в бывший день Пурим>) Политбюро проголосовало за уничтожение. Первым подписался Сталин, за ним Ворошилов, Молотов, Микоян. Каганович с Калининым одобрили по телефону.
Для исполнения приехали 50 палачей с Лубянки и Суханово под руководством кого? Конечно, Блохина. Оснащены они были немецким оружием, что очень пригодилось потом, когда стали все валить на немцев. Но Блохин-то не был таким дальновидным и предпочитал "Walter" советским револьверам, потому что "Walter" не заедал при частой стрельбе.
А Сталин как будто почуял последствия и из списка главных руководителей убийства - Берия, Меркулов, Баштаков - вычеркнул Берию и заменил на Кобулова. Мало ли что, а Берия пригодится.


В 1940 г после раздела Польши и захвата Прибалтики Сталин ударился в философию. Враги побеждены, колхозы процветают, индустрия развивается. Чем еще заняться? К Гитлеру отнесся серьезно; потребовал перевести Mein Kampf и изучал. Читал те же книги, что и Гитлер: "На войне" (Clausewitz), мемуары Бисмарка. По-видимому, пришел к выводу, что Германия не повторит ошибки Наполеона (вторжение в Россию) и не станет снова вести войну на два фронта (как в Первую Мировую). Сталин и Гитлер были игроками. Сталин предпочитал расчетные игры (<типа преферанса, где можно подсчитать расклад>), а Гитлер все ставил на одну карту: blitzkrieg. <Играли за одним столом, но в разные игры. Получалось отвратительно.>


<Немного подробностей об убийстве Троцкого.> Берия поручил операцию по его ликвидации двум своим сотрудникам - Науму Ейтингону (Eitingon) по кличке генерал Котов (работал под ней в Испании) и Иосифу Григулевичу (Grigulevich), выдав им ₪1,190.34 000. Первая попытка, организованная Григулевичем, была любительским набегом с автоматами на квартиру Троцкого, возглавляемым художником Давидом Сикейросом. Но непрофессионалы и вели себя соответственно: не заметили Троцкого, спрятавшегося под кроватью. Сикейрос бежал из Мексики в Чили с помощью поэта Пабло Неруды.
Ейтингон действовал успешнее. Внедрил Меркадера в качестве секретаря Троцкого. Тот и сработал ледорубом 20 августа 1940 г. "Правда" триумфально объявила об убийстве еще до того, как мексиканская полиция узнала о покушении. Ейтингон и мать Меркадера Карадад сбежали в Калифорнию, а оттуда в СССР.
Сталин был очень доволен результатом операции и лично заверил Наума Ейтингона, что с его, Наума, головы никогда не упадет ни один волос. Но безродный космополитизм Наума все-таки привел к его аресту в 1951 г. <Однако, ничего; не расстрелян. Умер в 1981 г.>


<Лев Мехлис, многолетний редактор "Правды", как-то незаслуженно мало известен.> Он дважды отличился в Крыму: в 1920 г, помогая расстреливать, и в 1942 г, помогая оборонять. Как армейский комиссар он имел право смещать и расстреливать командиров любого ранга. Во многом его стараниями Крым был сдан немецкой группировке почти вдвое меньшей численности с потерей 400 танков, 400 самолетов и около полумиллиона бойцов. Сталин больше не допускал его близко к фронту, чтобы уменьшить причиняемый им вред.


Американская военная помощь очень пригодилась в 1943 и в 1944 гг, когда депортировали сначала калмыков, потом чеченцев с ингушами, потом балкарцев. Их отвозили к железнодорожным станциям на американских грузовиках "Studebaker". За вклад в дело депортации Верховный Совет наградил Берию, Кобулова, Круглова и Серова орденами Суворова I степени (<вот это полководцы!>), а 413 рядовых сотрудников НКВД получили медали "за отвагу" и "за боевые заслуги". <С такой медалью на груди очень авторитетно прогуляться 9 мая где-нибудь возле Большого театра. Особенно, к 60-летию победы, если кто дожил.>


Генералу фон Паулусу, захваченному в плен под Сталинградом, разрешили заказать у германского военного атташе в Анкаре теплые ботинки, носки, свитер, портфель. Счет за посылку был отправлен жене Паулуса в Берлин.


Во время погрома в 1946 в Kielce <не знаю, как по-русски, это польский город> поляки возможно (perhaps) убили 2000 евреев. Они, поляки, считали, что коммунисты и евреи - одно и тоже. <Не без оснований.>


С помощью Красной Армии и НКВД чехи осуществили свое самое популярное национальное мероприятие: выселили 3 миллиона немцев из Судет.


Православная Церковь получила покровительство Сталина во время Второй Мировой войны; разрешено было печатать Библию. Драматург Николай Вирта за 500 000 рублей, полученных от руководства Церкви, отредактировал Библию и засвидетельствовал, что в его редакции Старый и Новый Заветы полностью соответствуют партийной идеологии. <Как вспоминал один советский художник, время было трудное, сталинское. Но платили хорошо.>


Посмотрев 2-ю часть "Ивана Грозного", Сталин вызвал к себе Эйзенштейна и Черкасова и читал им лекцию по русской истории. В частности сказал: "У вас царь такой сомневающийся, как Гамлет". <Неглупо.>


В Германии Геринг заявил: "Только я определяю, кто из моих подчиненных - еврей". В СССР евреи самоопределялись. Каганович утверждал, что он принадлежит к (говоря современным жаргоном) властным структурам, а не еврейскому сообществу. Литвинов объявил себя этническим русским. Племянница Кагановича пришла на похороны Михоэлса и сказала его родственникам: "Ни у кого ничего не спрашивайте".


Арестованная Полина Жемчужина (жена Молотова) была сломлена Абакумовым очной ставкой с двумя служащими, заявившими, что они участвовали в групповом сексе с ней. Сталин был заинтригован групповым сексом, судя по его маргинальным комментариям на полях к сценам полигамии в книге Энгельса, рассказывающей о происхождении его семьи. Заинтригован настолько, что читал показания с той очной ставки членам Политбюро в присутствии Молотова.


За время Второй Мировой войны СССР потерял примерно 80 000 самолетов. Из них около половины разбились из-за механических неполадок. Летчики называли свои самолеты летающими гробами. Особенно ненадежным был Як-9.


Глава МГБ Абакумов позаимствовал у Гестапо холодильные пыточные камеры. После ареста в 1951 г он сам на себе испытал действие такой камеры. <Советский вариант доктора Гильотена. Впрочем, кажется, это басня, и доктор благополучно пережил революцию и террор.>


После смерти Сталина весной 1953 г Берия, казалось, потерял вкус к крови. Среди его добрых дел в частности была амнистия уголовникам, которую позже назвали Ворошиловской. Еще Берия внес предложение, чтобы власть на Украине и в Литве была передана в руки местных кадров. Русские партийные секретари, не говорившие по-литовски, должны были оставить свои посты. Берия предложил начать переговоры об объединении ГДР и ФРГ для создания "демократической мирной независимой Германии". Берия вернул Полину Жемчужину в Москву, разрешив ей снова выйти замуж за Молотова; реабилитировал брата Кагановича и назначил пенсию его вдове. Ни от Молотова, ни от Кагановича благодарности не последовало. Без сомнения больше народу было уничтожено подписями Молотова или Хрущева, чем Берией. Но они убивали росчерком пера, а рубашка Берии была забрызгана настоящей кровью. Сексуальная деятельность Берии также не представляла собой чего-то сверхъестественного по стандартам советских лидеров, которые использовали балетную труппу Большого театра в качестве борделя. Хотя Берия в перерывах заседаний заказывал себе женщин, как современные политики - питцу.


Дела казненных подельщиков Берии Деканозова, Мещика, Влодимирского были пересмотрены Верховным судом России 29 мая 2002 г, и им вместо высшей меры было посмертно назначено 25 лет заключения, что позволило наследникам получить их конфискованное имущество. Несколько раньше, в 1994 г, с той же целью было пересмотрено дело Абакумова. <Наследникам адмирала Колчака, насколько мне известно, повезло меньше. Российский суд вины с него не снял даже посмертно.>


В заключение автор пишет, что Лев Толстой и Федор Достоевский настаивали на том, что только полное признание поможет избавиться от преступлений прошлого и снова сделать жизнь общества приемлемой, но Российское государство не желает отречься от Сталина и его вешателей.
<Как там у Пушкина: Сказка - ложь, да в ней намек.>

По следам очередной антисемитской кампании

Иосиф Хейфец, Израиль

«Евреи подобны гвоздям и заклепкам в многоэтажном здании:
сами по себе
большой ценности не представляют, но без них здание не устоит»
Джозеф Аддисон, известный представитель английской элиты 18 ст.

Большая часть моей сознательной жизни прошла на Украине. Я работал на благо этой республики и страны, в целом, великолепно понимая и ощущая перманентное состояние скрытого антисемитизма, накрывшего страну своеобразной атмосферной пеленой.

Адаптироваться к этому было невозможно. Антисемитизм доставал каждого еврея в тот, или иной, момент его жизни. Наиболее остро и болезненно это проявляется в детском возрасте. Мне, в этом плане, повезло больше, чем моему брату, сыну, моим племянникам. Мои школьные годы прошли в послевоенном Киеве. По данным 1939 год в Киеве проживало 224, 2 тыс. евреев, что составляло 27% от всего населения города. Площадь города составляла 680 км2. А так как большая часть русско-украинского населения обосновалась на периферии (Шулявка, Святошино, Куреневка, Демеевка, Соломенка и др.), а добираться до города было не просто, процент еврейского населения центральных районов города превышал 80%. Это же соотношение сохранилось и в первые послевоенные годы. В эти годы идиш был главным языком общения в центре города.

В школьных классах преобладали евреи и, естественно, ни о каком антисемитизме не могло быть и речи.Только к середине 50-ых годов, когда была разработана и начала широко внедряться программа переселения евреев на периферию, и заселение центра города «лицами коренной национальности» со всех областей Украины (родственниками партийных деятелей), следующее поколение школьников столкнулось с «жидовской» проблемой, которая, как клеймо, или желтая звезда Давида, угнетали каждого еврейского ребенка.

Сегодня это клеймо вновь извлекают из истории и планируют сделать общегосударственным достоянием.

После окончания школы, каждый из нас в полной мере глотнул плоды национальной политики и, каждый по мере собственных возможностей, адаптировались к этому климату. Я поехал учиться на Кавказ, куда государственная политика никогда не проникала. На всей территории Кавказа евреи были наиболее уважаемой нацией. Показательно то, что стыдился признаться, что плохо владею родным языком идиш. Всячески скрывал это. На еврейских концертах безбожно фантазировал, переводя своим друзьям — соученикам, чем смешил зрителей больше, чем актеры.
Именно на Кавказе я проникся гордостью за свой народ и научился агрессивно относиться к любым проявлениям антисемитизма, даже если они меня напрямую не касались. Эта агрессивность и бескомпромиссность, как оказалось, стали главной броней, отбивавшей желание у антисемитов испытывать меня на прочность. Не сомневаюсь, что агрессивность и бескомпромиссность способны и сегодня оградить мой народ, да и остальной мир, от арабского антисемитизма.

Посторонний читатель может скептически отнестись к моей позиции. Но задайтесь простым вопросом: почему более миллиона евреев, большая часть которых великолепно адаптировалась на «райских» славянских просторах, все бросили и, в течение двух лет, покинули этот Богом забытый регион, чтоб начать все с нуля. Без жилья, без работы, без языка, без каких либо перспектив прорости корнями на новом месте. Тех, кто пытается подвести это под эффект стадности, я должен разочаровать. Много ли вы знаете тех, кто совершив подобный шаг по причине стадности, возвратились на обжитые ранее места? Единицы. Да и те в погоне за длинным рублем, сохраняя новое гражданство.

Спустя более 22-ти лет после отъезда в возрасте 55+, мое убеждение в этом укрепилось. Антисемитизм, буквально на всех уровнях, ненависть, море еврейской крови, которой пропитана украинская земля, — все это не может пройти незаметно.

Философы утверждают, что единственным доказательством существования Бога, является судьба еврейского народа, лишенного тех категорий, которые определяют само понятие народ: территория, единый язык и единая культура. Не смотря на это, мой народ выжил вопреки всему. Канули в пучину вечности непобедимые цивилизации и страны, Но мы выжили. Вопреки погромам. Вопреки невиданной в мире Катастрофе, унесшей, как минимум, 6 миллионов в течение одного десятилетия. Вопреки отлучению от религии. Вопреки подмене еврейской истории, лежащей в основе иудейско-христианской цивилизации, на коммунистический суррогат и оболванивание с раннего детства и до перехода в мир иной. И не просто выжил, а стал в авангарде цивилизации и вытаскивал на современный уровень тех, кто выбивался из сил, чтоб унизить и уничтожить нас.

Более миллиона евреев, в короткий срок покинувших СССР и переехавших на историческую родину, это более 4 миллионов квадратных метров освобожденной жилой площади, это море пресной воды, которую, по словам Высоцкого, мы отбирали у великого народа. Это горы сала, мяса, масла и других продуктов, которыми мы объедались, отнимая у трудового народа. Помогло ли это море изобилия тем, которые сделали все возможное и невозможное, чтоб выдавить нас из страны? Скорее наоборот. Как не помогло разграбленное имущество моего деда в местечке, тем, кто отправил их на место казни и расстреливал.

До какой же степени невежества нужно дойти, чтоб в 21 столетии вновь возводить антисемитизм в ранг государственной политики, чем сегодня столь успешно занимаются власти Украины и парламентская партия «Свобода», подталкивая оставшихся в стране евреев к эмиграции. То, что сегодня происходит на Украине в стремлении унизить и оскорбить немногих оставшихся там евреев, не может остаться безнаказанным. Несомненно, первыми начнут покидать страну дети, на которых, в первую очередь, отражается эта атмосфера морального гонения. Они не связаны никакими имущественными якорями, но, без сомнения, сохранят в памяти своего поколения презрение к стране, издевающейся над их детским самолюбием. Надеюсь и их родители не пройдут стороной мимо своры антисемитов — подонков, изливающих свои комментарии на эти газетные полосы, чем иллюстрируют истинную сущность украинского народа, изрыгая пену и ненависть ко всему, что прямо или косвенно относится к евреям и к Израилю. Хотите остаться с отбросами, не умеющими себя уважать? Скоро добьетесь этого. Но учтите, что эта болезнь заразная. Вся вылитая на страницы этой газеты блевотина отрыгнется на ваших детях. Поумнев и осознав вашу роль в грязной травле, и поняв, чего в результате добились, они отвернутся и от вас. А мы, в очередной раз выживем вопреки вашему лаю.
Rezume.Ru