Выдающиеся люди

Очень интересно!

в дополнение>

Не смог удержаться и поставил эту песню Вахтанга Кикабидзе.

[Екатерина Кубовская]

40 лет назад, 28 октября, скончался Корней Чуковский. На его стихах выросло несколько поколений детей, да и сейчас нынешним детским поэтам трудно конкурировать с "Мухой-Цокотухой" или "Доктором Айболитом". Стихи Чуковского знают все. Однако мало известно о нем самом отчасти потому, что он многое скрывал за маской доброго сказочника.

КОЛЯ-САМОУЧКА

То, что он никакой не Корней Чуковский, а Николай Иванович Корнейчуков, знают все. Писатель создал псевдоним из собственной фамилии, и ничего странного в этом нет. Странно другое в документах Чуковский всякий раз указывал разные отчества: Степанович, Васильевич, Евгеньевич. В его свидетельстве о рождении отчество не прописано в царской России это означало, что его родители не были обвенчаны. И если с матерью, украинской крестьянкой Екатериной Осиповной Корнейчуковой, все понятно, то как же звали отца? Исследователи биографии писателя после изучения архивов пришли к выводу, что его отцом был сын богатого еврейского издателя Эммануил Левензон. Екатерина служила горничной в доме Левензонов, и у них с Эммануилом начался роман. О браке не могло быть и речи, от Левензона требовалось принять православие, против чего категорически возражал его отец. Тем не менее Екатерина и Эммануил родили двоих детей: Николая и Марию. Сознание того, что он незаконнорожденный, отравляло все детство и юность будущего писателя. Он писал об этом в дневнике: "Когда дети говорили о своих отцах, дедах, бабках, я только краснел, мялся, лгал, путал... Особенно мучительно было мне в 16 17 лет, когда молодых людей начинают называть именем-отчеством. Помню, как клоунски я просил даже при первом знакомстве уже усатый зовите меня просто Колей".

Но мучения Коли были не только морального характера. Его исключили из гимназии: "сверху" поступил указ гнать из учебных заведений всех "кухаркиных детей". Больше официально Николай нигде не учился. Этот факт особенно забавен: ведь Чуковского ждало мировое признание. Редчайший случай, когда Оксфордскую мантию получил самоучка!

"ЛЮБИМЫЕ БОБРЯТА"

В 1903 году 21-летний Николай женился на одесской мещанке Марии Гольфельд, которая ради брака с любимым сделала то, чего не сделал Левензон: приняла православие. В отличие от подавляющего числа художников, поэтов и других творческих натур, Чуковский не заводил романов на стороне и до конца жизни любил свою жену. У них родилось четверо детей Коля, Лида, Боря и Маша, которых писатель обожал.

Стихи, сделавшие его классиком, первоначально писались им для своих "любимейших бобрят", как он называл ребятишек. Однако именно с детьми связаны величайшие трагедии его жизни. Младшая дочь Маша, или Мура, как ее называли в семье, фантастически одаренная девочка с потрясающей памятью, знавшая наизусть десятки книг, заболела костным туберкулезом. Она долго и мучительно умирала в туберкулезном санатории близ Алупки. Шел 1930 год, и денег на питание и лечение Муры у семьи практически не было. Родители дни и ночи проводили у ее постели, в то время как их старшая дочь Лида заболела в Питере скарлатиной и выжила только чудом. Страдания Муры ( ей еще и ампутировали глаз!) отражались неимоверной болью в сердцах родителей. Чуковский пишет в дневнике: "11 сентября. Алупка. Лежит бедная, безглазая, с обритой головой на сквозняке в пустой комнате и тоскует смертельной тоской". Девочка умерла через два месяца, в ноябре 1931 года, не дожив до 12 лет. Ее похоронили в Гаспре, и со временем могила затерялась. Во многих источниках пишут, что место ее погребения так и не найдено, но это неправда. В 2002 году крымский историк и краевед Дмитрий Борисов, потрясенный дневниками Чуковского, где тот описывал по дням страдания своей дочери, отыскал Мурину могилу на старом Гаспринском кладбище, близ санатория "Ясная Поляна". Как рассказал "Событиям" Дмитрий Борисов, сейчас на этом месте воздвигнут крест с лаконичной надписью "Мурочка Чуковская".

ТРАГЕДИЯ ЛИДИИ

Все дети Чуковского были необычайно одарены. Строго говоря, на одну семью пришлось три писателя: Николай и Лидия пошли по стопам отца. Но если сын был крайне сдержан и консервативен, то дочь выросла бунтаркой. Чуковский любил шутить: "Я никогда не пропаду: если к власти придут правые, у меня есть Коля, если левые у меня есть Лида!"

Стать "левой" Лидии Корнеевне, замечательной писательнице и человеку невероятного гражданского мужества, помогла советская власть. Ей выпала величайшая трагедия: она потеряла любимого человека. История любви Лидии и Матвея Бронштейна красива, коротка и крайне трагична. Однажды муж Лидии, литературовед Цезарь Вольпе, привел домой друга физика Бронштейна. Вспыхнувшая симпатия была настолько сильной, что Лидия ушла от Вольпе к его другу даже несмотря на беременность с Матвеем у нее нашлось гораздо больше общего, чем с бывшим мужем. Они прожили вместе несколько лет, в 1937 году Матвей был арестован. Из тюрьмы Бронштейн не вернулся его расстреляли в феврале 1938 года сразу после суда, который длился 20 минут! Письма в его защиту писали будущие академики Тамм, Иоффе, Вавилов, Ландау, писатели Чуковский и Маршак они не знали, что Бронштейна уже нет в живых. То, что коммунисты убили Матвея, нанесло огромный удар по советской физике: Бронштейн был гением. Ученый уровня Капицы и Ландау погиб в 32 года, но труды, которые оставил, поражают масштабностью+

+Оба Чуковских и отец, и дочь очень тонко чувствовали правду и настоящий талант. Они писали письма советскому руководству в защиту арестованного за "тунеядство" будущего лауреата Иосифа Бродского. Героический поступок совершила Лидия Чуковская, выступившая в 1966 году с открытым письмом лауреату Нобелевской премии Михаилу Шолохову в ответ на его выступление, в котором он потребовал смертной казни писателям Синявскому и Даниэлю. Она писала: "Ваша позорная речь не будет забыта историей". И действительно кто сейчас читает "Поднятую целину"? А вот про то, что "крокодил солнце проглотил", продолжают твердить даже детишки, родившиеся сорок лет спустя после смерти Корнея Чуковского.

Как Рейган Израиль полюбил
09.02.2011



На прошлой неделе Америка отметила столетие со дня рождения Рональда Рейгана. Политолог Теви Трой посвятил этому незаурядному политику колонку в еврейском издании Forward. Бывший советник администрации США при Джордже Буше-младшем считает, что одно из главный достижений Рональда Рейгана на президентском посту заключается в том, что благодаря ему политика Республиканской партии стала произраильской.

До Рейгана позиция республиканцев по отношению к Израилю была весьма противоречивой. В 40-х и начале 50-х годов среди представителей консервативного крыла республиканцев были сильны изоляционистские и даже антисемитские тенденции (этому посвящен, например, роман Артура Миллера «Фокус», недавно впервые вышедший на русском языке в серии «Проза еврейской жизни»). Позднее у президентов Эйзенхауэра и Никсона (которых уж никак не назовешь изоляционистами) тоже были сложные отношения с еврейским государством. Эйзенхауэр вынудил Израиль вернуть Египту Синайский полуостров, захваченный в 1956 году. Во время Войны Судного дня 1973 года Никсон затянул поставку американского оружия, в связи с чем Израиль утратил стратегическую инициативу.

В отличие от них, Рейган твердо придерживался произраильских взглядов. Он считал Израиль союзником в холодной войне и устойчиво демократическим государством — единственным на Ближнем Востоке. «Только признав важную роль Израиля как региональной державы, мы сможем строить планы, направленные на усиление наших позиций здесь и на ослабление гегемонии Москвы», — утверждал 40-й президент США. Исполнительный директор организации American-Israeli Cooperative Enterprise Митчелл Бард считает, что «Рональд Рейган стал первым президентом, считавшим Израиль стратегическим союзником Америки».

Симпатии Рейгана к еврейскому государству базировались не только на стратегических расчетах, считает Трой. Во время избирательной кампании 1980 года республиканский кандидат Рейган заявил следующее: «Израиль — единственное государство региона, разделяющее с нами демократические ценности. Мы должны приложить максимум усилий, чтобы обеспечить еврейскому государству процветание и стабильность».

Конечно, на практике политика администрации Рейгана не была на 100 процентов произраильской. Рейган, несмотря на возражения Израиля, разрешил продажу Саудовской Аравии самолетов AWACS, а также близоруко осудил осуществленную Израилем бомбардировку иракского ядерного объекта «Осирак». Крайне негативной была реакция Рейгана и на израильское вторжение в Ливан в 1982 году. Впрочем, все эти действия не помешали укреплявшемуся в те годы американо-израильскому стратегическому альянсу.

После Рейгана республиканцы стали уже вполне произраильской партией. С 1994 года Конгресс, контролировавшийся партией слона, поддерживал еврейское государство по всем ключевым вопросам. После событий 11-го сентября 2001 года американцы убедились, что Израиль находится в борьбе против сил мирового террора на стороне демократии. Поддержка еврейского государства стала одним из главных столпов республиканской внешней политики. Джордж Буш (сын) был настолько последователен в произраильских симпатиях, что это дало его матери повод пошутить, что ее сын — первый еврей на посту президента США.

Теперь во время президентской избирательной кампании республиканский кандидат обязательно посещает Израиль (и это при том, что подавляющее большинство американских евреев по традиции голосуют за демократов). Согласно недавнему социологическому исследованию, в палестинском вопросе Израиль поддерживают 85 процентов избирателей-республиканцев и чуть менее половины демократов — и это несмотря на многолетний союз еврейских избирателей с партией осла.

Некоторые могут возразить, что республиканская поддержка Израиля является следствием привязанности многих протестантов к еврейскому народу и его стране, идущей еще со времен первых колонистов, сошедших на американскую землю с «Мейфлауэра». Кто-то скажет, что произраильская позиция — это просто безальтернативная необходимость внешнеполитического курса США. Однако, считает Трой, сила американо-израильского союза и, в особенности, республиканская поддержка еврейского государства в немалой степени являются заслугой Рональда Рейгана.

Материал подготовил Николай Лебедев

Семнадцать мгновений Юлиана Семенова


Московский Комсомолец № 25568 от 12 февраля 2011 г.
Его жизнь была похожа на детектив

Василий Ливанов вспоминает деталь: маститый советский писатель Семенов носит простой солдатский браслет на запястье. На внешней стороне гравировка: “Юлиан Семенов”, на тыльной — “Максим Исаев”. Вот такой необычный штрих к портрету автора культовых романов о Штирлице.

О неизвестных страницах жизни писателя рассказывает его младшая дочь Ольга Семенова.


— Оля, многие считали, что Юлиан Семенов женился на твоей маме по расчету. Екатерина Сергеевна — дочь Натальи Кончаловской и падчерица Сергея Михалкова. Ее дед — прекрасный художник Петр Кончаловский, а прадед — знаменитый Василий Суриков.

— Таким родством можно и должно гордиться, но женился папа по большой любви, увлекшись не ветвистым генеалогическим древом невесты, а ее красотой. Он никогда не обращался за помощью к маминым родственникам, всего добивался сам. Став знаменитым, не захворал звездной болезнью. Слова “происхождение”, “предки”, “знатность” в словаре Юлиана Семенова отсутствовали. Он часто цитировал наполеоновского генерала Жана Андоша Жюно, получившего титул герцога за смелость и военные подвиги. На язвительный вопрос завистников: “Кто ваши предки?” — этот выходец из скромной семьи с достоинством отвечал: “Я сам — мой предок”.

— Наталья Петровна сразу приняла будущего зятя, а какие отношения сложились у него с главой михалковского клана — Сергеем Владимировичем?

— Отношения были прекрасными именно потому, что отец не просил Сергея Владимировича о помощи, а вкалывал сам. По воспоминаниям Никиты Сергеевича, папа никогда не кичился, что он — зять могущественного Михалкова.

— Скажи, тебе трудно было решиться предать гласности откровенные письма Юлиана Семенова из семейной переписки?

— Трудно, но иначе я поступить не могла. Переписка отца с дедом, когда того посадили по политическим мотивам, его письма во все инстанции — это и документальное свидетельство страшной эпохи, и доказательство отцовского героизма. Ведь девятнадцатилетний папа не забился тогда в норку, а в течение двух лет обивал пороги органов, добиваясь пересмотра дела Семена Александровича и его освобождения. Отца выгнали из комсомола, потом из института, но он продолжал гнуть свое. Не случайно Семен Александрович сказал потом сыну: “Ты — гибрид из Спартака, Кюхли и, конечно, Дон-Кихота. В моем представлении такое сочетание — это идеал человека”.

Что касается писем отца к нашей маме, то в них раскрывается его феноменальный дар любить, отдавать и прощать. Да, некоторые письма весьма откровенны, но пусть лучше читатели Юлиана Семенова узнают всю правду о его семейной жизни, чем потом будут введены в заблуждение выдумками какого-нибудь завистника.

— В одной книжке по астрологии как-то прочитала, что все супружеские пары делятся на три категории: в первой партнеры идеально подходят друг к другу, во второй — более-менее, а в третьей — абсолютно противопоказаны и даже могут принести несчастье. К какой группе ты отнесла бы своих родителей?

— В большой степени — к первой, и немного — к... третьей. Посуди сама: мама, помимо того что была хороша собой и потрясающе готовила, прекрасно чувствовала слово, редактировала папины повести и романы, цитировала наизусть главы из “Евгения Онегина” (и до сих пор цитирует) и смаковала “Мертвые души”, перечитывая вслух любимые пассажи. Может ли писатель мечтать о лучшей жене? Но при этом родители жили в совершенно разных скоростных измерениях: “папа летел на ракете, а мама предпочитала телегу”, как они сами шутили. И, кроме того, маме тяжело было мириться с папиной известностью и всеми сопутствующими ей атрибутами: длительными командировками, шумными компаниями и симпатичными поклонницами таланта.


С младшей дочерью Ольгой.

Жизнь Юлиана Семенова была похожа на детектив (10 фото)
— По письмам твоего отца чувствуется, что он страшно тяжело переживал семейную драму, особенно его убивало, что вы с сестрой Дашей встали на сторону мамы. Тогда вы были детьми, а как ты смотришь на это сейчас?

— Мы не встали на сторону мамы, просто больше ее жалели. Но, несмотря на родительские размолвки, были близки к отцу: проводили с ним много времени, путешествовали, обо всем советовались. Сейчас я отчетливо понимаю, насколько трудно быть женой творческого человека. Это — работа, призвание, крест, если хочешь. Папа был дружен с вдовой Хемингуэя — Мэри Хемингуэй. Эта маленькая сухонькая старушка приехала в Союз в конце 60-х, и они вдвоем отправились на утиную охоту на Волгу. Там Мэри рассказала папе о том, как она научилась “угадывать” желания Хемингуэя: посидеть рядом или уйти. Поговорить или помолчать. Рассказала о его мимолетных увлечениях, о том, как научилась их не замечать. Многие ли женщины на это способны?

— Оля, ты знала, что Юлиан Семенов не раз ездил к болгарской прорицательнице Ванге? Он верил в предсказания?

— Папа говорил, что любопытство писателя сродни женскому любопытству. Он не столько верил в предсказания, сколько хотел познакомиться с очередным паранормальным феноменом. У Ванги, насколько я знаю, папа побывал лишь однажды. В России был знаком с экстрасенсами Сафоновым, Глобой и Джуной. А однажды принял на даче испанскую гадалку — бывшую подругу Фиделя Кастро. Она-то и предсказала, что отец не доживет до старости.

— Он до конца оставался мальчишкой…

— Думаю, что каждый талантливый человек сохраняет в себе детскость. И в знатоке политической интриги, мастере захватывающего сюжета Юлиане Семенове с его энциклопедическими знаниями всегда жил добрый романтичный мальчик, дважды сбегавший на фронт “бить фрицев” и раз десять посмотревший “Подвиг разведчика”.

— Мне кажется, он был беспощаден к себе. Страшно переживал ту драму на охоте…

— Ты права. Отец снисходительно относился к недостаткам и ошибкам окружающих, если дело не касалось литературы и журналистики, то бишь работы, — тут он был требователен и педантичен, — но всегда был суров по отношению к самому себе.

В начале шестидесятых годов, на охоте, в которой он участвовал, погиб от случайной пули человек. Началось следствие. Подозрение пало на одного знаменитого артиста и на отца. Предстояли экспертизы, суд. Не дожидаясь их, отец начал посылать деньги вдове. Возможно, именно это повлияло на решение суда: “раз платит, значит, признал вину”, — и папе дали условный срок. Но как-то я нашла отцовское письмо прокурору, в котором он убедительно, при помощи схем и неоспоримых фактов, доказывает, что со своего места ранить человека не мог. Письмо это было написано много лет спустя после трагедии, когда о ней все забыли, лишь папа помнил и мучился. Не потому, конечно, что его условно осудили (судимость эту сняли), а потому, что считали виновным в том, в чем он повинен не был. Не знаю, что ответил отцу прокурор, но для меня сомнений не существует: папа в том горе неповинен.


С Андреем Тарковским. Работа над картиной “Солярис”, где Семенов сыграл роль.

Жизнь Юлиана Семенова была похожа на детектив (10 фото)
— Оля, а почему Юлиан Семенович не опровергал слухи о своей принадлежности к КГБ?

— Он не только их не опровергал, а сам же и подогревал. Отец обожал интригу и розыгрыш. Его студенческий друг Евгений Максимович Примаков говорил мне, что из папы мог бы получиться великий актер, так он умел “входить в роль”. Раз они сидели в компании кавказских друзей в Минеральных Водах, и папу “понесло”. Евгений Максимович тогда к разведке отношения не имел, а папа с серьезнейшим видом спросил: “А вы знаете, с кем вы сидите за одним столом? Я — полковник КГБ, а Евгений Максимович — генерал!” Позднее слухи о папиной “шпионской деятельности” во время командировок служили ему защитой от интриг нескольких менее талантливых коллег по писательскому цеху, которых раздражали папина известность среди широкого круга читателей и умение работать. А однажды, пользуясь своей “разведческой аурой”, отец спрятал у себя на даче, чтобы уберечь от ареста по политическим мотивам, своего друга — знаменитого казахского поэта Олжаса Сулейменова. Узнала я это недавно, от самого поэта. Папа, по его словам, помогал многим, но имен не называл, на благодарность или ответную помощь не рассчитывал — помогал бескорыстно, ибо именно в этом природа добра.

— С одной стороны, власти предержащие благоволили известному писателю. Разрешали свободно выезжать за границу, позволили купить дом под Ялтой, печатали книги большими тиражами; Юлиан Семенов мог позвонить Юрию Андропову по “вертушке”, его допускали к секретным архивам. В то же время он был единственным, кто не получил премии за сериал “Семнадцать мгновений весны”. Он очень переживал?

— Сразу хочу сказать, что власти Юлиану Семенову не благоволили. В ЦК к нему хорошо относился только А.Н.Яковлев, и долгие годы взаимной симпатии и уважения связывали отца с Юрием Владимировичем Андроповым — человеком образованным, дорожащим мнением интеллигенции. Именно этот либерализм нравился отцу в Андропове — их идеи во многом совпадали. А Андропов любил книги отца и поддерживал его вплоть до своей смерти — ему отец был обязан и возможностью ездить за границу, и разрешением купить домик в крымской горной деревеньке, и доступом к некоторым закрытым архивам.

Хотя большей частью отец работал в открытых архивах — историк по образованию, он любил и умел работать с документами. Все остальные “вожди” отца не принимали. Юлиан Семенов был для них чужаком — он т р е в о ж и л. Не сказала бы, что отца много печатали по желанию властей: его книги были дефицитом и продавались на черном рынке. В архиве я нашла множество писем читателей, в которых они жалуются на маленькие тиражи и просят помочь достать книгу. И в том, что отца обошли при награждении создателей фильма “Семнадцать мгновений весны”, есть закономерность. И в том, что Государственную премию СССР фильм не получил, тоже есть определенная логика. (Этой награды тогда, кстати, удостоился фильм “Чудак из пятого “Б”.) Власти ни Юлиан Семенов, ни его двояко трактуемые тексты были не нужны. Ведь, высмеивая чудовищные нравы нацистской Германии, отец проводил параллели с нашим строем. Конечно, он сперва переживал, что его “забыли” при награждении, но потом, поразмыслив, написал: “То, что Брежнев обошел меня своей монаршей милостью, было для меня высшей наградой”.

— Другая история. Юлиан Семенович вместе с бароном фон Фальц-Фейном сделали невозможное, чтобы перезахоронить прах Шаляпина в России, а их даже не пригласили на церемонию.

— Писатель Валерий Поволяев сказал: “Юлиану Семенову мы должны в первую очередь поклониться за то, что прах великого певца вернулся на Родину”. Да, именно папа и барон добились разрешения семьи Федора Ивановича на перезахоронение и уладили вопрос с французскими властями (барон — друг Ширака), папа заручился поддержкой Юрия Владимировича, когда какой-то молодой цэковский работник нагло заявил: “Кто, собственно, разрешил вам привозить в страну победившего социализма прах предателя Родины?..” А в торжественный день перезахоронения на Новодевичьем кладбище в толпе приглашенных отсутствовали лишь двое: писатель Юлиан Семенов и барон Фальц-Фейн…


Юлиан Семенов и Вячеслав Тихонов. Тогда еще Штирлиц не был брендом.

Жизнь Юлиана Семенова была похожа на детектив (10 фото)
Стоит вспомнить и историю с Янтарной комнатой. Ведь Янтарную комнату папа, барон и Георг Штайн искали не один год: колесили по Германии и Калининградской области, опрашивали свидетелей, встречались со старыми нацистами, залезали в заброшенные шахты. И дело это было опасное: история поиска комнаты пестрит загадочными смертями. И уход Георга Штайна тоже настораживает. Почему немец выбрал харакири, чтобы расстаться с жизнью?.. Штайн вплотную подошел к тайне вывоза нацистами миллиардных ценностей в Латинскую Америку весной 1945 года. Обо всем, что сделала эта тройка альтруистов, власти тоже “забыли”.

— Мало кто знает, что Юлиан Семенов писал стихи. Почему так получилось?

— Папа говорил, что прозаик стихи не пишет, а стихами “грешит”. Редко когда их читал и никогда не публиковал. А жаль: стихи его прекрасны. Сейчас они доступны на сайте Культурного фонда Юлиана Семенова.

— Он был невероятно работоспособным человеком. В то же время сигареты, кофе, недосып — как это сказывалось на здоровье?

— Плохо. С его давлением и больными легкими — испортил их во Вьетнаме, сидя в сырых пещерах с партизанами, когда работал военным корреспондентом для “Правды”, — необходим был режим, регулярный отдых, а он вкалывал по 18 часов в сутки.

— Ты называешь его “Юлик”. И раньше так было?

— При жизни отца мы с сестрой очень демократично называли его “Пася”. Отец не требовал уважения, преклонения. Ему было важно, чтобы мы были его друзьями. Он и в интервью как-то сказал, что его главные друзья — это его дочери.

— Оля, тебе открылись какие-то тайны в архивах отца?

— Никаких. Открылась лишь вся степень его экстраординарности. К сожалению, “лицом к лицу лица не увидать”, и лишь через призму времени, его писем и дневников я осознала, насколько значительным, честным и последовательным человеком и писателем был Юлиан Семенов. Помогли мне в этом и его друзья — известные писатели, политики, артисты, поэты, издатели, разведчики. Все, кого я попросила рассказать об отце, откликнулись и написали поражающие своей искренностью и объективностью воспоминания, а писатель Дмитрий Лиханов — блистательный рассказ “Юлианские календари”.

— Этот год — юбилейный: Юлиану Семенову исполнилось бы 80 лет. Как это будет отмечаться?

— Министр культуры Александр Авдеев инициировал создание оргкомитета по проведению юбилейных мероприятий в России. В Ялте, где находится дом-музей отца, содействует в сохранении памяти писателя мэр города Алексей Боярчук, ведутся переговоры о создании памятника Юлиану Семенову со скульптором Александром Рукавишниковым. Крымчане помнят, как, создав с бароном Фальц-Фейном, Джеймсом Олдриджем, Марком Шагалом, Жоржем Сименоном и Георгом Штайном Комитет за честное отношение к произведениям русской и мировой культуры, похищенным нацистами, Юлиан Семенов помог вернуть в Ливадийский дворец-музей уникальный ковер, подаренный иранским шахом Николаю Второму в честь 300-летия Дома Романовых.

— Можешь представить себе Юлиана Семенова 80-летним?

— Отец был настолько стремителен, энергичен, продуктивен и силен, что представить его благообразным старцем с палочкой мне сложно. Он не жил, а горел — обычно такие люди до старости не доживают. Но и прожив непростительно мало, отец успел столько, сколько не каждый успеет и за три жизни. Ведь он автор не только культовых романов о Штирлице, но и прекрасных исторических произведений из серии “Версии” о Петре Первом, Столыпине, Гучкове, О.Генри, Маяковском, множества лирических рассказов и повестей. И пока книги отца читают, смотрят фильмы по его сценариям и рассказывают анекдоты о Штирлице, я не хочу представлять, каким бы он был, проживи дольше. Писатель жив, пока его читают.

Заостренное еврейство Эдуарда Тополя



Эдуард Тополь известен широкой публике как писатель — автор остросюжетных и криминальных романов, журналист и киносценарист. Фильмы, снятые по его сценариям, запрещались советской цензурой, а книги, в числе которых нашумевшие романы «Красная площадь», «Журналист для Брежнева», «Кремлевская жена», «Любожид» и многие другие, издавались в Европе, Азии и Америке. В 1978 году Эдуард Тополь эмигрировал в США. Сегодня он вместе с женой и 12-летним сыном живет в Принстоне, но часто приезжает в Россию. О жизни советского эмигранта, различиях западного и русскоязычного читателя и о своем «заостренном» еврействе писатель рассказал в интервью корреспонденту Jewish.ru.


— Эдуард Владимирович, ваше имя прочно ассоциируется с жанром политического детектива. Почему вы решили работать именно в этом жанре? В чем секрет успеха ваших романов?

— Хотите, чтобы я с первой минуты знакомства выдал вам все свои секреты? Кто же раскрывает свое ноу-хау? Миллион долларов — и пожалуйста — научу! Почему решил писать в этом жанре? Жизнь заставила. До 1978 года я жил в России, писал сценарии художественных фильмов и занимался журналистикой. В 1979-м эмигрировал в США — прилетел, можно сказать, на другую планету, которая, к тому же, находилась в состоянии холодной войны с планетой под названием Союз Советских Социалистических Республик. Над Америкой и над всем цивилизованным миром висела советская ядерная дубинка, Запад этого монстра очень боялся и пытался понять, что же творится у него внутри. Я попробовал рассказать об этом, а жанр определила та публика, для которой я писал. Ведь почти все, что на Западе было написано про СССР до меня, было публицистикой, издавалось крошечными тиражами и в основном для профессуры. А массовый читатель предпочитал читать триллеры с напряженным сюжетом, напряженной фабулой. Поэтому «Красная площадь», «Журналист для Брежнева», «Чужое лицо» и другие мои произведения были написаны в этом жанре, и их издавали как в твердом переплете, так и в мягкой обложке, а тираж книг в мягкой обложке в США начинается с полумиллиона экземпляров. Спускаясь в сабвей, я видел, что люди читают не только американских авторов, но и меня.



— Как американская публика восприняла ваше творчество?



— Поскольку в США издано шесть или семь моих романов, значит, восприняли хорошо. Рецензии были и в «Нью-Йорк таймс», и в десятках провинциальных газет. Кроме того, «Красную площадь», «Журналиста для Брежнева», «Чужое лицо», «Красный газ» и т.д. перевели на полтора десятка языков... Подробнее я описал это в своей автобиографической книге «Игра в кино».



— Как появляется замысел книги? Что придумываете в первую очередь — героев, ситуации, место действия?



— Каждый раз по-разному. Я приехал в США с большим журналистским багажом, ведь в свое время я работал выездным корреспондентом в «Комсомольской правде», «Литературной газете», объездил Заполярье, Сибирь, побывал на ударных стройках. Если у тебя есть материал, если ты наполнен знанием какой-то темы, то дальше дело только в профессионализме. Необходимо четко понимать, что и ради чего ты хочешь писать. «Содержание оформлено, а форма содержательна», — говорил Гегель. Очень важен внутренний посыл, понимание того, что ты хочешь донести до читателя. Есть авторы, которые пишут быстро, как Дарья Донцова, у меня же написание романа занимает год. И если я на год прививаю себе эту дурную болезнь, то и моего драйва тоже должно хватить на год. Чтобы написать «Роман о любви и терроре, или Двое в Норд-Осте», я на протяжении семи месяцев брал интервью у заложников, у тех, кто их освобождал — в общем, у всех, кто имел непосредственное отношение к тем событиям. Так происходит каждый раз, в зависимости от содержания романа.



— Есть ли среди ваших романов такой, который вы считаете особенно удачным?



— Мне часто задают этот вопрос, особенно его любят молодые люди. Если спрашивают взрослые, то я спрашиваю в ответ: «У вас есть дети? А какой из них самый удачный?» Каждый роман — это год жизни, а у меня тридцать романов... Я считаю, что чем труднее пишется, тем правильнее. Опасно, если пишется легко, ведь в итоге может получиться совершенно не интересная читателю беллетристика.



— В своей книге «Любожид» вы рассказали о тяготах советского еврея, в частности, о том, как сложно было добиться выезда из страны. Насколько автобиографичны образы героев этого романа?



— Даже создавая женский образ, любой классик все равно в какой-то степени писал о себе. Если говорить о теме еврейства, то обычно я объясняю своей отъезд тем, что в СССР два моих фильма были запрещены цензурой. Кроме того, огромную роль в моем решении сыграл тот факт, что тогдашний «мэр» Москвы Промыслов отказал мне в праве купить кооперативную квартиру только на том основании, что я еврей. Союз кинематографистов написал ему письмо с просьбой разрешить мне приобрести кооперативную квартиру с правом прописки. Это письмо ему лично в руки вручил заместитель министра внутренних дел Борис Тихонович Шумилов, который был консультантом моего фильма о подростковой преступности «Несовершеннолетние». Спустя какое-то время ко мне приехал его адъютант и сообщил, что в праве на приобретение квартиры мне отказано — так, мол, сочла комиссия старых большевиков Моссовета. Надо сказать, что к тому времени я уже был членом двух творческих союзов (кинематографистов и журналистов), за моими плечами было уже семь фильмов, но, тем не менее, я получил отказ. Мне было 40 лет, и я решил, что с меня хватит. Но главная же причина, по которой я уехал, заключалась в том, что я придумал роман об эмиграции. Шолом-Алейхем написал про первую волну, а я придумал написать про вторую. Для этого надо было ехать вместе со всеми, что я и сделал. В результате родились «Любимые и ненавистные. Эмигрантская трилогия о русско-еврейской любви, ненависти и сексе», куда вошли три романа. Первый, «Любожид, или Русская дива», описывает период с момента зарождения идеи покинуть страну до Брестской таможни. В этой книге несколько героев, но все они списаны с реальных лиц. Второй роман называется «Римский период», так как все мы ехали через Вену и Рим. Третий — это «Московский полет», герой которого летит обратно в Союз, находящийся на грани развала. Эта трилогия заняла у меня не один год, она была моей идеей-фикс.



— Вы уехали, когда вам было 40 лет. Тяжело ли было начинать все сначала в столь зрелом возрасте?



— Конечно, тяжело. Поначалу жил там на доллар в день. Но подобный опыт был у меня еще в Москве — сразу после окончания ВГИКа мне приходилось жить на рубль в день, так что напугать этим меня было трудно. Кроме того, я 12 лет прожил в Москве без прописки, первые три месяца после окончания института даже ночевал на вокзалах. В Америке ночевать на вокзалах мне не пришлось, а вот жить на доллар в день — да, но ничего, справился. Хотя пройти этот путь второй раз я бы, наверное, не рискнул. Но, так или иначе, ничего страшного со мной не случилось.



— Чем вы занимались в Америке в первое время? Была работа?



— Никакой работы не было, а все потому, что я считаю себя профессиональным литератором и принципиально живу только на то, что этой профессией зарабатываю — не важно, сколько. Первое время я писал рассказы для русской газеты, их публиковали раз в неделю, платили по 25 долларов. Значит, я жил на 25 долларов в неделю. Потом за 150 долларов в неделю редактировал еврейские религиозные книжицы для крохотного издательства «Ал Тидом» — они их нелегально забрасывали в СССР. Ну, а после того как я «проснулся знаменитым», речь пошла уже о совершенно иных суммах, которые я тоже предпочитал тратить без остатка. Такой уж у меня принцип.



— Вы часто приезжаете в Россию? Что вас здесь привлекает?



— Мой читатель — здесь, в России. Как только рухнул Союз, у меня открылась возможность общаться со своим читателем напрямую. В американской литературе нет такого понятия, как подтекст. Нас же советская власть научила высокому искусству разговаривать с читателем между строк. Кайф от этого получают как автор, так и читатель. Я привык к тому, что читатель понимает больше, чем написано. Это очень увлекательная игра — находить нужную интонацию и вести читателя туда, куда и ему, и тебе интересно. Он кайфует от того, что видит, как ты ему доверяешь. Играть в такую игру с западным читателем не получается. Все должно быть конкретно, при этом многие вещи нужно еще и объяснять. Я не могу писать про Россию и при этом, как многие авторы, годами жить, например, где-нибудь в Париже. Я так не умею. Я держусь за свой журналистский опыт, то есть я должен знать о том, о чем пишу, причем знать в два раза больше, чем собираюсь написать. Кроме того, здесь меня привлекает кино, ведь по образованию я сценарист. В России у меня есть компания, которая выпустила фильм «На краю стою». Я выступаю и в качестве продюсера, сценариста и режиссера, поэтому мне просто необходимо приезжать в Россию.



— Ваш сын родился уже в Америке? Бывал ли он в России? Он растет «американцем»?



— Он родился в Америке и растет, слава Б-гу, американцем. Он был в России несколько раз, у него здесь живут бабушка и дедушка по материнской линии. Он приезжал сюда еще совсем маленьким. После возвращения в Америку его приходилось отучать от «специфических русских выражений», которые он тут подхватывал и тут же использовал в разговоре с родителями. Сейчас ему 12 лет.



— Вы беседуете с ним на «еврейскую тему»?



— Конечно. Не могу сказать, что он этим особенно сильно интересуется, но, в принципе, все знает. У меня от него нет запретных тем, мы обсуждаем с ним все, что ему должно быть интересно в этом возрасте. У него непростая ситуация: мама православная, а папа иудей. Моя жена человек верующий, я тоже верю, но традиций не соблюдаю.



— Поддерживались ли еврейские традиции в семье ваших родителей?



— Мой любимый дедушка, в доме которого я рос, был очень верующим человеком. Недавно я приехал в Баку и пошел в синагогу, куда мы ходили с ним, когда я был совсем ребенком. Все, что я знаю про еврейство, досталось мне от дедушки и бабушки по материнской линии. Я несколько раз бывал Израиле и там буквально пятками чувствовал, что это родная земля. В Советском Союзе меня с детства учили тому, что я жид пархатый. Я жил на Украине, пацаны меня били, кричали: «Жри нашу землю!», запихивали мне ее в рот. После такого ты уже не чувствуешь, что это твоя родная страна. Мое еврейство для меня, наверное, некий фетиш. Несмотря на то, что у меня русский псевдоним (настоящая фамилия Эдуарда Тополя — Топельберг, — С.Б.), я нигде не скрываю своего явного, откровенного и даже заостренного еврейства. Ни в романах, ни в жизни — нигде. Порой я этим даже бравирую — возможно, потому, что в свое время хлебнул и теперь имею право говорить на эту тему громко. Это голос крови, и все, что написано мной на эту тему, идет изнутри и не регламентируется какими-то религиозными убеждениями. Тем не менее, я хорошо знаком с одним из ведущих каббалистов Израиля Михаэлем Лайтманом, общался с хасидскими раввинами в Торонто, Бруклине. Одно время даже начал изучать Каббалу, но заниматься этим всерьез мне сложно, да и образ жизни не позволяет...



Я не оправдываюсь, просто это не привито с детства. Мой папа был атеистом, мы жили в Полтаве, а там ни о каких синагогах даже и речи быть не могло. В 1953 году, когда в связи с «Делом врачей» в Полтаве уже начинались еврейские погромы, мы даже были вынуждены забаррикадироваться дома. На крыльце у соседей-евреев было написано краской: «Жиды, мы ваши крыши кровью мазать будем». Эту надпись, как вы понимаете, я не забуду никогда. Еврейское самосознание воспитывалось от противного — от избиений, таких вот антисемитских лозунгов. Открытый, государственный, общественный и бытовой антисемитизм был отличительной чертой существования в Советском Союзе. Он чувствовался везде — на самом бытовом уровне. Как журналист, я всегда лез выяснять, почему в магазинах такие огромные очереди. Стою я в одной из них и вижу, как продавщица разговаривает по телефону, в то время как у прилавка толпится уже больше 50 человек. Я не выдержал, подошел и спросил: «Ну, сколько вы еще будете разговаривать? Здесь же очередь стоит». И вдруг вся очередь мне говорит: «Тебе не нравится в нашей очереди? Езжай в свой Израиль!» Понимаете? Они стоят в очереди, смотрят, как продавщица на них плюет, а виноват я. Сейчас этого нет, вернее есть, но в другой форме. Сегодня все принято валить на Абрамовича. Абрамович плохой, а все остальные — хорошие.



— Эдуард Владимирович, в 1998 году вы написали открытое письмо Борису Березовскому, в котором призывали его и других еврейских олигархов «скинуться по миллиарду» и помочь России. Могли бы вы написать подобное письмо сегодня? Как изменилась с тех пор ваша позиция?



— Сегодня другая ситуация. Журналистика всегда привязана к определенному моменту. Тогда в стране грянул дефолт, и у наших олигархов появилась прекрасная возможность подняться в глазах людей, которые потеряли все и были вынуждены голодать. Почему бы им не помочь людям? Когда в Польше была похожая ситуация, министр социального развития Яцек Куронь взял у армии полевые кухни и приказал кормить на улице голодных людей. Все это он рассказывал мне лично. Почему Гусинский, Смоленский, Березовский не могли поступить так же? Они ничего не сделали, поэтому сегодня никого из них в России нет — все уехали. А сегодня... сегодня есть другие, более значимые социальные проблемы.

Беседовала Соня Бакулина

Источник: Jewish.ru

Евгений Евтушенко: «Написать «Бабий Яр» было легче, чем напечатать.»
Автор: Михаил Бузукашвили
Дата и время публикации: Вос, 02/13/2011 - 1:49am


http://image.otdihinfo.ru/images/16839.jpg


В этом году исполняется 50 лет со дня публикации стихотворения Евгения Евтушенко «Бабий Яр». Я полагаю, что в истории человечества не было других таких поэтических строк, которые нашли бы такой немедленный и широкий отклик во всем мире, как эти строки Евгения Евтушенко. Да и много ли было в истории стихов, которые запечатлевались в камне, после которых создавались памятники, причем на разных континентах. Памятник в Киеве, строки на английском перед музеем Холокоста в Вашингтоне.
Как-то в беседе с Евгением Александровичем в эфире он сказал мне, что жизнь подарила ему такую прижизненную славу, которая не выпадала на долю поэтов гораздо лучших, чем он. Поэту трудно зазнаться, достаточно ему вспомнить Данте, Шекспира, Пушкина. Но какая была самая большая аудитория у этих великих поэтов? Могли ли они мечтать об открытых стадионах, собирающих десятки тысяч любителей поэзии? Конечно, наше время – другое: газеты, журналы, радио, телевидение, Интернет. Но были ли в наши благословенные дни стихи, о которых сразу заговорил весь мир так, как о стихах Евтушенко?

В эфире я высказал свое мнение, что в 20-м веке в мире было два самых знаменитых стихотворения. Это не значит, что они были лучшими, написанными в прошлом веке. Потому что на этот счет у каждого свои критерии и приоритеты, и трудно сравнивать художественные произведения. Но если измерять по степени воздействия на людей, по откликам, то несомненно такими стихами были, на мой взгляд, «Если» Р. Киплинга - стихи, написанные великим английским писателем и поэтом в 1910 году, ставшие своего рода поэтическим завещанием Киплинга и «Бабий Яр», написанный в году 1961 году.
Помню, многие радиослушатели возражали, приводили имена Ахматовой, Мандельштама, Цветаевой и некоторых других поэтов. При всем уважении к ним, ни одно из их стихотворений не вызывало такого волнения в обществе, таких противоречивых откликов, не попадало на первые страницы газет в десятках стран мира. Да и кто когда-либо за пределами России слышал имена этих поэтов, кроме литературоведов и весьма немногих любителей поэзии.
А стихотворение Евтушенко стало откровением. Я никогда не забуду этот день, когда мой отец пришел домой с номером «Литературной газеты» в руке. На лице его было что-то вроде ошеломления - как такое могло быть напечатано. Я никогда не забуду слез моей матери, когда она читала эти стихи.
Нынешние молодые люди, знакомясь с этим стихотворением, может, и не поймут, каким неожиданным глотком свежего воздуха было оно для нас. Они не поймут, потому что, к счастью, не знают, что значит целиком и полностью поддерживать мудрую политику партии и правительства, что значат слова «ленинская национальная политика», что такое жесточайшая цензура, и не подозревают, что для того, чтобы поехать отдыхать в Болгарию, надо было проходить месткомы, парткомы и райкомы и отвечать на вопросы членов разных партийных комиссий на предмет выяснения степени идеологической подготовленности и зрелости.
Говорят, у каждой книги есть своя судьба, своя история. Во время одной из наших бесед с Евгением Александровичем в эфире я спросил у него, - а какова история «Бабьего Яра»? Как же случилось, что вопреки логике той жизни, было все это опубликовано в те наши жесткие, суровые времена?

Е.Е. Скажу вам, что написать такие стихи было легче, чем напечатать. За напечатанием этого стихотворения стоят конкретные люди, которые взяли на себя смелость это сделать.
Еще до приезда в Киев я был на строительстве Каховской ГЭС и познакомился там с молодым писателем Анатолием Кузнецовым,

http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A4%D0%B0%D0%B9%D0%BB:Anatoly_Kuznetsov_mid1960s.jpg

который работал в многотиражке. Он мне очень подробно рассказал о Бабьем Яре. Он был свидетелем того, как людей собирали, как их вели на казнь. Он тогда был мальчиком, но хорошо все помнил. Я ему сказал, что сейчас собираюсь в Киев и попросил его туда приехать, чтобы он сводил меня на Бабий Яр.
Когда мы туда пришли, то я был совершенно потрясен тем, что увидел. Я знал, что никакого памятника там нет, но я ожидал увидеть какой-то знак памятный или какое-то ухоженное место. И вдруг я увидел самую обыкновенную свалку, которая была превращена в такой сэндвич дурнопахнущего мусора. И это на том месте, где в земле лежали десятки тысяч ни в чем неповинных людей: детей, стариков, женщин.
На наших глазах подъезжали грузовики и сваливали на то место, где лежали эти жертвы все новые и новые кучи мусора. Я спросил Анатолия, а почему сейчас такой заговор молчания вокруг этого места? Во время войны Илья Эренбург написал стихи, Лев Озеров написал очень хорошие стихи, а почему сейчас такой заговор молчания? Анатолий Кузнецов сказал, что есть много причин. Ведь примерно 70 процентов людей, которые участвовали в этих зверствах - это были украинские полицаи, которые сотрудничали с фашистами и немцы им предоставляли всю самую черную работу по убийствам. Поэтому это считается как бы подрывом престижа украинской нации. Я ему сказал, что ведь у нас же тоже были предатели. Говорить о них не считается подрывом нации, Это считается очищением нации от тех преступлений, которые совершались. Он сказал: «А вот ты попробуй объяснить это этим людям. И потом зачем им героизировать ту нацию, которая опять подозревается во всех грехах?»
Вы помните, что это было вскоре после того, как были вспышки антисемитизма, когда убили Михоэлса, когда арестовали очень много еврейских интеллигентов, затем раскручивалось «дело врачей».
Я был настолько устыжен тем, что я видел, что я этой же ночью написал стихи. Потом я их читал украинским поэтам, среди которых был Виталий Коротич и читал их Александру Межирову, позвонив в Москву.
И уже на следующий день в Киеве хотели отменить мое выступление. Пришла учительница с учениками и они мне сказали, что они видели, как мои афиши заклеивают. И я сразу понял, что мои стихи уже известны органам. Очевидно, когда я звонил в Москву подслушали или когда я читал их украинским поэтам, был среди них какой-то стукач и было доложено, что я буду на эту запрещенную тему читать стихи. Мне пришлось пойти в ЦК партии Украины и просто пригрозить им, что если они отменят мой концерт, я буду расценивать это как неуважение к русской поэзии, русской литературе, русскому языку. Я им, конечно, не говорил, что я собираюсь еще кое-что предпринять. Но они прекрасно это знали и решили не связываться со мной и дали мне возможность прочитать это стихотворение.
Я его впервые исполнил публично. Была там минута молчания, мне казалось это молчание было бесконечным. Там маленькая старушка вышда из зала, прихрамывая, опираясь на палочку, прошла медленно по сцене ко мне. Она сказала, что она была в Бабьем Яру, она была одной из немногих, кому удалось выползти сквозь мертвые тела. Она поклонилась мне земным поклоном и поцеловала мне руку. Мне никогда в жизни никто руку не целовал.

Корр. Концерт вам разрешили. А дальше, как с печатанием?

Е.Е. Я поехал к Косолапову в «Литературную газету». Я знал, что он был порядочный человек. Разумееся, он был членом партии, иначе он не был бы главным редактором. Быть редактором и не быть членом партии было невозможно. В начале я принес стихотворение ответственому секретарю. Он прочитал и сказал: «Какие хорошие стихи, какой ты молодец.» И спросил: «Ты можешь мне оставить это стихотворение, ты мне прочитать принес?» Я говорю: «Не прочитать, а напечатать.» Он сказал: «Ну, брат, ты даешь. Тогда иди к главному, если ты веришь, что это можно напечатать.» Я пошел к Косолапову. Он в моем присутствии прочитал стихи и сказал с расстановкой: «Это очень сильные и очень нужные стихи. Ну, что мы будем с этим делать?» Я говорю: «Как что, печатать надо.»

Корр. Обычно когда говорили - сильные стихи, потом после этого добавляли, - но печатать их сейчас нельзя, не так нас поймут.

Е.Е. Да. Он размышлял и потом сказал: «Ну, придется вам подождать, посидеть в коридорчике. Мне жену придется вызывать.» Я спросил: «Зачем это жену надо вызывать?» Он говорит: «Это должно быть семейное решение.» Я удивился: «Почему семейное?» А он мне: «Ну, как же, меня же уволят с этого поста, когда это будет напечатано. Я должен с ней посоветоваться. Идите, ждите. А пока мы в набор направим.» Направили в набор при мне.

Корр. Он хорошо знал, конечно, нравы того времени, не сомневаясь, что его уволят. Увольнение грозило множеством неприятностей, выпадением из так называемой номенклатуры. И лишением всех благ, которые полагались номенклатуре: путевок в санатории, спецпайков и так далее

Е.Е. Да, так. И пока я сидел в коридорчике, приходили ко мне очень многие люди из типографии. Пришел старичок-наборщик. Принес мне чекушечку водки початую и соленый огурец с куском черняшки.Все поздравляли - рабочие. Старичок этот сказал: «Держись, ты держись, напечатают, вот ты увидишь.»
Потом приехала жена Косолапова. Как мне рассказывали, она была медсестрой во время войны, вынесла очень многих с поля боя. Такая большая, похожая на борца Поддубного женщина. И побыли они там вместе примерно минут сорок. Потом они вместе вышли и она подходит ко мне. Я бы не сказал, что она плакала, но немножечко глаза у нее были на мокром месте. Смотрит на меня изучающе и улыбается. И говорит: «Не беспокойтесь, Женя, мы решили быть уволенными.»
Здорово да. И я решил дождаться утра, и не уходил. И там еще остались многие.
А неприятности начались уже на следующий день. Приехал заведующий отделом ЦК, стал выяснять, как это проморгали, пропустили? Но уже было поздно. Это уже продавалось и ничего уже сделать было нельзя.

Корр. А Косолапова действительно уволили? Ведь он шел на амбразуру сознательно, он совершил настоящий подвиг по тем временам.

Е.Е. Да, конечно. Его уволили. Я же вам объяснял, что это был порядочный человек. Кстати, он мне помог напечатать стихотворение «Наследники Сталина». Он сам не напечатал, а сказал, что кроме помощника Хрущева никто не поможет мне напечатать эти стихи.

Корр. Какие были первые отклики на «Бабий Яр»?

Е.Е. В течение недели пришло тысяч десять писем, телеграмм и радиограмм даже с кораблей. Распространилось стихотворение просто как молния. Его передавали по телефону. Тогда не было факсов. Звонили, читали, записывали. Мне даже с Камчатки звонили. Я поинтересовался: «Как же вы читали, ведь еще не дошла до вас газета?» «Нет, - говорят, - нам по телефону прочитали, мы записали со слуха.» Много было искаженных и ошибочных версий. А потом начались нападки официальные. Появилось стихотворение Маркова, начинавшееся словами:
Какой ты настоящий русский,
Когда забыл про свой народ?
Душа, как брючки, стала узкой,
Пустой, как лестничный пролет.

Корр. Несколько высказываний из прессы того времени, чтобы читатели лучше представляли атмосферу тех лет. Это все высказывания литературных генералов того времени. Сейчас их никто не помнит, а в то время они были весьма влиятельны, от них многое зависело, они считали себя властителями судеб.
«Почему же сейчас редколлегия всесоюзной писательской газеты позволяет Евтушенко оскорблять торжество ленинской национальной политики такими сопоставлениями и «напоминаниями», которые иначе, как провокационные, расценить невозможно? Источник той нестерпимой фальши, которой пронизан его «Бабий Яр» - очевидное отступление от коммунистической идеологии на позиции идеологии буржуазного толка. Это неоспоримо».
«Евтушенко - человек очень необразованный и вообще, и в смысле марксистского образования, марксистского мировоззрения».
«Евтушенко выступает с позиций определенной философии, которая расходится с тем, чему нас учит партия».
«А то, что произошло с Евтушенко, если говорить всерьез, по-мужски - а мы здесь в большинстве старые солдаты - это же сдача позиций. Это значит уступить свой окоп врагу».
«Бабий Яр. Это что? Стихи, порожденные пролетарским интернационализмом? Советским патриотизмом? Нет, это стихи, работающие против дружбы народов, оскорбляющие советский патриотизм, оскорбляющие русский народ, возглавивший разгром фашизма в годы Отечественной войны. Можно ли на этих стихах учить молодежь коммунизму? Нельзя. Они работают против коммунизма».
А вот то, что в те времена называлось голосом народа. «Я еврей по национальности и должен честно признаться, что мне понравилось стихотворение «Бабий Яр». Но когда я прочел послание Б.Рассела Н.С.Хрущеву, я понял, на чью мельницу льют воду авторы подобных произведений. Ведь падкой на сенсации буржуазной прессе они дают отличный повод поупражнятся в клевете на нашу страну».
Вот такие вот пассажи.

Е.Е. Были статьи, в которых меня обвиняли в том, что я не упомянул ни словом русский народ, что и среди русских были жертвы. Там действительно были жертвы - украинцы и русские, те кто пытался укрыть у себя евреев. Но я ведь не писал энциклопедию этого события. Это потом написал Толя Кузнецов, которому я сказал: «Ты должен написать этот роман.» Он спросил: «Да кто же это напечатает?» Я ему сказал: «Ты сначала напиши, я уверен, что это будет напечатано.»
Словом, меня ругали за то, что я ничего не написал про русских, обвиняли во всех грехах. Меня, написавшего к тому времени слова песни «Хотят ли русские войны», которую пели все, включая Никиту Сергеевича Хрущева, критиковавшего меня впоследствии за то, что я написал «Бабий Яр». Я сам видел, как он пел песню «Хотят ли русские войны»
.
Корр. А в мире какая была реакция?

Е.Е. Невероятная. Это уникальный в истории случай.В течение недели стихотворение было переведено на 72 языка и напечатано на первых полосах всех крупнейших газет, в том числе и американских.

Корр. А почему была такая реакция в СССР и в мире, чем вы это объясняете?

Е.Е. Потому что это тема - антисемитизм - была табу и все об этом знали. Даже стихотворения Маяковского про антисемитизм, написанные в 20-х годах, не перепечатывались. Когда наши советские лидеры выезжали за границу, им часто задавали вопросы: есть в СССР антисемитизм или нет? Вот, например, Косыгину задали такой вопрос, он сказал, что все это преувеличено, что есть отдельные темные люди и прочее. Вот, я, например, премьер-министр Советского Союза, у меня некоторые из моих друзей евреи. И тут раздался оглушительный хохот. Дело в том, что в Америке тогда был сильный расизм, и это была абсолютная логика расизма. Мол, у меня среди черных есть друзья.
И вдруг появляется из-за железного занавеса молодой человек, и он просто сказал простые человеческие вещи. Ведь это были стихи не только против русского антисемитизма, это были слова против вообще антисемитизма, это был экскурс в историю. И это тронуло очень многих людей. Кстати, вот эти 10 тысяч писем, их ведь большинство не евреи подписывали - писали люди самых разных национальностей. Но говорили и писали разное. И действовали тоже по разному. У меня на машине выцарапали слово «жид». И меня милиция остановила и сказала, что у нас по Конституции запрещено оскорблять другие национальности и вы не имеете права разъезжать по городу с такой надписью. А я им сказад: «Вы знаете, как сейчас трудно попасть на ремонт.» Они пообещали мне помочь и, действительно, закрасили эту надпись.
Пришли ко мне огромные, баскетбольного роста ребята из университета. Они взялись меня добровольно охранять, хотя случаев нападения не было. Но они могли быть. Они ночевали на лестничной клетке, моя мама их видела. Так что меня люди очень поддержали.
И самое главное чудо, позвонил Дмитрий Дмитриевич Шостакович. Мы с женой сначала не поверили, думали, что это какой-то хулиган звонит, нас разыгрывает. Он меня спросил, не дам ли я разрешения написать музыку на мои стихи. Я сказал: «Ну, конечно», - и еще что-то мямлил. И он тогда сказал: «Ну, призжайте тогда ко мне, музыка уже написана.» Это была первая запись. У Максима Шостаковича есть эта первая запись «Бабьего Яра», когда Шостакович пел за хор и играл за оркестр. Максим говорит мне: «Знаете, Евгений Александрович, это совсем не профессиональная запись. Но все равно я считаю, что это уникальная запись. Ее надо выпустить не как профессиональную запись, а как документ человеческий. Ведь это было первое исполнение самой знаменитой симфонии 20 века.»

Посудомойка, дочь "батьки"
Владимир Ханелис, Бат-Ям

За последние годы в Европе, России и на Украине вышло много книг о легендарном "батьке" - комбриге Красной армии, кавалере ордена Красного Знамени, анархисте, селекционере-птицеводе, парижском эмигранте Несторе Ивановиче Махно. Оболганный и осмеянный советскими лето- и борзописцами, Махно всячески защищал Советы, но призывал не давать большевикам руководить ими. Трижды Нестор Махно и его армия, численность которой доходила до 100 тысяч человек, объявлялись врагами трудового народа и ставились вне закона.

Он воевал со всеми без исключения властями и режимами: против немцев, белых генералов, черных баронов, банд "зеленых", против красных дивизий, гетманов и атаманов. Он одерживал победы, хотя не учился военной науке, да и вообще не служил в армии ни единого дня. Махно спас советскую власть. Когда Деникин подходил к Москве, Махно разгромил главную артиллерийскую базу белогвардейцев в Волновахе, начал наступление на их ставку в Таганроге… Махновская конница пошла на пулеметы и прорвала оборону Врангеля в Крыму… В награду большинство оставшихся в живых героев расстреляли их красные союзники.

Биография Махно, его жизнь и борьба достаточно хорошо изучены, и прежде, чем перейти к рассказу о судьбе его дочери, мне бы хотелось остановиться только на одном малоизвестном факте.

С 1914 года увлечением 26-летнего Нестора стали куры – вернее, селекционная работа в области птицеводства. К началу Октябрьской революции ему удалось вывести породу невиданных до того времени бройлеров, которую он в своих дневниках без ложной скромности назвал "махновской пестрой". Во время гражданской войны несколько десятков кур постоянно обитали при штабе повстанческой армии. Они передвигались вместе с Махно на отдельной тачанке. У батьки даже во время тяжелых боев находилось время накормить кур, сделать замеры их роста и веса. Значение, которое Махно придавал разведению кур, подтверждает и тот факт, что во время перехода румынской границы, эмигрируя, он забыл взять с собой некоторые дневники и архивы, но прихватил с собой своих питомцев.

Участь вывезенных во Францию кур неясна (на Украине всех оставшихся кур "неугодной" породы истребили подчистую). Но опыты Махно были продолжены французскими, а затем и американскими генетиками. В результате их выведены многие перспективные породы. Общеизвестно – на могиле Нестора Ивановича в Париже написано: "Нестор Махно, красный комиссар". Но мало кто знает, что из первоначального варианта надписи изъяты слова "великий анархист и селекционер".
А теперь - о судьбе его дочери Елены. Она родилась в 1923 году в польской тюрьме, куда ее отец и мать, Галина Кузьменко, были помещены. Когда Елене было 11 лет, Нестор Махно умер. До лета 1940 она жила с матерью в Париже. Немцы вывезли их на работу в Германию. В 1945-м они оказались в зоне английской оккупации, но советские органы установили их личности, интернировали, и вместе с генералом Красновым, атаманом Шкуро и другими врагами советской власти (еще со времен гражданской войны) привезли в Москву.

Жена Махно была приговорена к восьми годам лишения свободы. Она отбывала наказание в лагерях Средней Азии и казахстанском городе Джамбуле. После смерти Сталина Галину Кузьменко освободили. Дочь Махно, Елену Нестеровну, приговорили к пяти годам ссылки. После отбытия срока она жила с матерью в Джамбуле.

Приведу отрывок из письма Елены к матери, написанного уже после казахстанской ссылки. Оно датировано 25-м апреля 1950 года. "Когда я вышла из больницы, у меня было осложнение на печень и на уши. Сейчас печень нормально, а слух средний. В октябре 1948 года я поступила на железнодорожный вокзал посудомойкой (если бы я хотела быть официанткой, я бы не могла из-за одежды). Работала сутками и двое отдыхала. Жила в чеченской семье. В декабре я была уволена по сокращению штата, в январе я поступила судомойкой в ОРС железнодорожной организации, работала в паровозном депо. В марте была уволена из-за документов. Если бы не это, то во всех организациях можно быстро продвинуться, посылают на курсы поваров и т.д. В каждой отрасли можно продвинуться, но не с моей фамилией и происхождением…
… И вот как я прожила эту зиму с 48 по 49 гг., раздетая и босая, с переменами каждые три месяца. Это самое жуткое воспоминание моей жизни… Я лазила по паровозам и тендерам, выпрашивала у машинистов уголь. Таскала его грязная, потная. Я с дрожью вспоминаю эту зиму.
… Я предупредила своего майора на отметке, что осенью останусь без работы, потому что сезон молока кончается и всех увольняют. Майор обещал меня устроить. Работа была тяжелая на заводе, к осени я уволилась, потому что работа зимняя мне не по силам, хотя меня оставляли, но надо было перейти на хозяйственные работы, как копать, мазать, белить, лед заготавливать, ледник копать, это не в моих силах, и так лето еле выдержала, а в холод раздетой никак невозможно. Вот так и жила до октября 1949 г. В следующем письме дальше напишу. Пока крепко-прекрепко целую. Лена".

«Батька» Махно; Елена Махно (Михненко) с матерью, Галиной Кузьменко.
Фото с сайта www.makhno.ru

Шли годы. Елена Нестеровна сменила свою "неудобную" фамилию Махно на Михненко, окончила Ташкентский строительный техникум, а затем Джамбульский гидромелиоративно-строительный институт. Работала прорабом. В конце 1989 года она получила очень важный документ:

"Прокуратура СССР. Прокуратура УССР.
Михненко Елене Нестеровне.

Сообщаем, что на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 года уголовное дело, по которому вы были репрессированы, прекращено и в настоящее время вы реабилитированы".

Такой же документ она получила и на свою мать – Галину Андреевну Кузьменко. Когда ей вручали бумаги о посмертной реабилитации матери, она спросила: "Где вы были десять лет назад?..".

В субботу, 16 января 1993 года, ведущий вечерней программы "Новости" (Останкино, Москва) сообщил, что умерла Елена Нестеровна Михненко – последний прямой потомок Нестора Ивановича Махно...

ДВЕ ЖЕНЫ И ДВЕ ПОЛОВИНКИ ЛЕОНИДА УТЕСОВА

http://www.liveinternet.ru/users/pannat/post144334897

АНДРЕЙ МИРОНОВ - АРТИСТ, ПЕВЕЦ, РЕЖИССЁР.
К 70-летию со дня рождения.



Подарок для женщин
Андрей Миронов родился 7 марта 1941 года в актёрской семье, но его родители решили: «Запишем 8-го. Будет подарок для женщин». Он и действительно стал им – редко какая из представительниц слабого пола могла устоять перед огромным мироновским обаянием.
Отец Андрея - Александр Менакер - начинал свою артистическую карьеру с музыкальных фельетонов, затем стал совмещать исполнительство с режиссурой. Мать - Мария Миронова - окончила Театральный техникум имени Луначарского и выступала сначала в Театре современной миниатюры, затем во 2-м МХАТе и в Московском государственном мюзик-холле.
Знакомство Менакера и Мироновой произошло в только что созданном в Москве Государственном театре эстрады и миниатюр, актерами которого они оба тогда стали. В те годы и появился на свет их знаменитый эстрадный дуэт.

Война
Уже через несколько месяцев после рождения Андрея грянула война. Театр миниатюр эвакуировали в Ташкент. Там маленький Андрюша серьезно заболел. Врачи подозревали у него тропическую дизентерию. Мария Миронова вспоминала: «Это были бессонные ночи, когда я слушала, дышит он или нет, и мне казалось, что уже не дышит. Он лежал на полу, на газетах, не мог уже даже плакать. У него не закрывались глазки. Я жила тем, что продавала с себя все». Помогла жена знаменитого летчика М. Громова, которая достала для больного мальчика лекарства.
В 1948 году Андрей, тогда еще носивший фамилию отца – Менакер, пошел в первый класс. Через два года в стране разразилось так называемое «дело врачей», и добрые люди из Моссовета посоветовали родителям сменить фамилию мальчика. Так он стал Андреем Мироновым.
Детство будущего актера было вполне типичным для большинства подростков той поры: он обожал мороженое, бегал смотреть кино, собирал значки и гонял в футбол. В классе он был лидером и заводилой, учился ровно, однако не любил точные науки: математику, физику, химию.
А вот что отличало Андрея от других мальчишек – это его природная чистоплотность, которая, кстати, осталась черной его характера на всю жизнь.

Конечно в актеры!
Театр с ранних лет пользовался особенной любовью Андрея Миронова. Почти каждое лето мальчик вместе с родителями отдыхал в Пестове, где находился Дом отдыха Художественного театра. Ему посчастливилось видеть знаменитых мхатовцев А. Кторова, В. Станицына, А. Грибова, К. Еланскую, О. Андровскую, М. Яншина и многих других. Да и в школе Андрей с удовольствием занимался в театральной студии. Кстати первой ролью мальчика на школьной сцене был, ни много, ни мало - Хлестаков из «Ревизора».
В 1958 году Андрей окончил школу и подал документы в Театральное училище имени Щукина. Удивительно, но в приемной комиссии не знали, что он актерский сын. Первое прослушивание у легендарной Мансуровой было неудачным. Едва Миронов вошел в аудиторию, как из его носа хлынула кровь. И все-таки Андрей сдал экзамены (на «отлично»!), после чего был зачислен на первый курс, которым руководил актер, педагог и режиссер Иосиф Матвеевич Рапопорт.
Старательный, вежливый юноша, Андрей очень старался. Его мечтой было получить красный диплом. Если по какому либо экзамену он получал четверку, то тут же шел пересдавать.
Среди своих однокурсников Андрей выделялся своей маниакальной аккуратностью - всегда в идеально отглаженной одежде, благоухающий хорошим одеколоном. Из училища домой Миронов возвращался исключительно на такси, хотя для этого ему нередко приходилось занимать деньги.

Дебют в кино
Несмотря на то, что руководство училища категорически запрещало сниматься студентам в кино (Татьяну Самойлову даже исключили за это), многие все же всеми правдами и неправдами стремились попасть в любую киномассовку. Лишь Миронов этого избегал.
И все же на четвертом курсе Миронов наконец снялся в кино. Причем руководство училища отнеслось к этому благосклонно – Андрей был у них на хорошем счету, да и к тому же помогло заступничество влиятельных родителей.
Режиссером, который открыл его зрителю, стал Юлий Райзман. Фильм назывался «А если это любовь?».

Театр Сатиры
В 1962 году Миронов окончил Театральное училище имени Щукина. По окончании учебы Андрей мечтал попасть в труппу Театра имени Вахтангова. Однако его не взяли, что очень расстроило юношу. Андрей долго не мог решиться, какой же из театров ему выбрать. Все решил случай. На одном из вечеров в доме драматурга А. Арбузова, где Андрей бывал с родителями, он познакомился с режиссером Театра сатиры Валентином Плучеком. Узнав о том, что Андрей еще не выбрал для себя место работы, Плучек пригласил его к себе.
В театре сатиры Миронов дебютировал ролью Гарика в спектакле «24 часа в сутки». Затем последовали и другие роли.

Кино.
К этому моменту Андрей Миронов успел сняться еще в одной картине – в киноповести Александра Зархи «Мой младший брат». Это была первая серьезная роль актера в кино. А вскоре на экраны вышла комедия Генриха Оганисяна «Три плюс два», в которой Миронов сыграл одного из троих друзей – ветеринара Романа.
И в дальнейшем кинематографическая судьба актера складывалась благополучно. Снимался он хотя и не очень часто, но регулярно. В 1965 году его пригласил в свою картину Эльдар Рязанов. Миронову досталась роль прохвоста Димы Семицветова в комедии «Берегись автомобиля». Картина имела огромный успех, а роль Миронова была признана критиками одной из лучших в картине.
Популярность Миронова росла. Роли в кино следовали одна за другой, причем в каждой из них Миронов представал совершенно в ином амплуа.
В знаменитой комедии Леонида Гайдая «Бриллиантовая рука» он сыграл жулика Геннадия Казадоева по кличке Граф.
Именно роль Козодоева сделала Миронова любимцем публики.
Кстати, именно в «Бриллиантовой руке» состоялся дебют Миронова как певца и, начиная с этого фильма, стал часто исполнять песни, как в кино, так и во время творческих вечеров.

Первый брак
В 1971 году Андрей Миронов женился. Его супругой стала актриса Театра Сатиры 24-летняя Екатерина Градова – исполнительница роли радистки Кэт в знаменитом сериале «Семнадцать мгновений весны».
Екатерина Градова вспоминала: «Наш брак был заключен по большой любви. Он был коротким, но не все, что коротко, не имеет своих следов и продолжения. Наш брак был увековечен рождением дочери Маши.
Брак Андрея Миронова и Екатерины Градовой оказался недолгим. Уже в 1974 году они расстались, а в 1976 году официально оформили развод. Екатерина Градова признается: <В силу молодости, недооценки некоторых ценностей, влияний снаружи мы не смогли сохранить семью. Виню я только себя, потому что женщина должна быть сильнее>.

Кино. 1971-1973 годы
С начала 70-х Андрей Миронов буквально нарасхват у кинорежиссеров. В 1971 году выходит несколько картин с его участием, среди которых героико-приключенческий фильм Владимира Бычкова «Достояние республики». В этом фильме он сыграл одну из самых романтических своих ролей - бывшего придворного учителя фехтования по прозвищу Маркиз. Здесь Миронов смог выразить практически самого себя – красивого, доброго и сумбурного, азартного и скрытно-нежного, максималиста в душе, не признающего половинчатых дел и чувств. И не случайно его герой мгновенно стал кумиром тогдашних мальчишек. Как виртуозно он владел шпагой, как классно дрался и стрелял! А его «Песенка о шпаге» мгновенно стала шлягером.
В том же году Миронов снялся в комедии Эльдара Рязанова «Старики-разбойники». Роль блатного прихвостня была сыграна ярко и запомнилась зрителям. А спустя два года Рязанов вновь пригласил Миронова в свою комедию. Теперь уже на главную роль. В картине «Невероятные приключения итальянцев и России» он сыграл лейтенанта уголовного розыска
Стоит отметить, что в этой картине Андрей Миронов исполнял все рискованные трюки сам, без дублера. Итальянские актеры, снимавшиеся в фильме, приходили в шок, глядя, что выделывал «сумасшедший русский».
Фильм «Невероятные приключения итальянцев в России» вышел на экраны страны в 1974 году и мгновенно стал одним из лидеров проката - он занял 4-е место, собрав на своих сеансах 49,2 млн. зрителей. Не будет преувеличением сказать, что в основном публика шла на Миронова. Поэтому не случайно, что 16 октября того же года ему было присвоено звание заслуженного артиста РСФСР.

Второй брак
С Ларисой Голубкиной, актрисой Центрального театра Советской Армии, известной на всю страну по роли Шурочки Азаровой в фильме «Гусарская баллада», Андрей Миронов познакомился в 1974 году. К тому времени он уже покинул свою первую семью, хотя официально развод еще не оформил. Голубкина тоже побывала замужем и родила дочь, между прочим, тоже Марию.


Андрей Миронов с мамой, женой Ларисой Голубкиной и дочкой Машей.

Лариса Голубкина вспоминает: «Андрей дарил мне корзины цветов еще в институте. Он мне делал предложение четыре раза на протяжении десяти лет. Я говорила: «Нет!» Потому что не хотела замуж. И вышла за Андрюшу, когда мне было уже за тридцать, но я считаю, что это мой первый брак.»
Миронов удочерил ее дочку и тем самым стал отцом двух Машенек: Маши Мироновой и Маши Голубкиной. Обе они впоследствии стали известными актрисами и яркими представительницами столичного бомонда.

Заложник образа
В 70-е годы Андрей Миронов особенно много снимался в кино.
Однако Миронову предлагали в основном роли комедийные, большей частью – музыкальные. Многие песни из этих фильмов в исполнении актера тут же становились шлягерами, как например: «Женюсь», «Белеет мой парус, такой одинокий», «Бабочка крылышками бяк-бяк» и др. Кстати, во время исполнения песен Миронов зачастую демонстрировал чудеса пластики. Как он танцевал во время исполнения песни «Остров невезения» в «Бриллиантовой руке»!
Казалось бы – популярность, обожание зрителей – что еще надо актеру. Но Миронов чувствовал, что режиссеры не используют его настоящий потенциал. Еще с фильмов «Берегись автомобиля» и «Бриллиантовая рука» его привыкли видеть в образе легкомысленного авантюриста. Режиссеры безжалостно эксплуатировали этот образ из картины в картину.
Отсутствие серьезных киноролей тяготило Миронова. Он мечтал сняться у Андрея Тарковского, но режиссер не видел в нем «своего» актера. Не приглашал его и Никита Михалков, и другие «серьезные» режиссеры. Сам актер в одном из интервью в середине 70-х так оценил свое положение в кинематографе: «С точки зрения открытия в себе новых возможностей кино мне мало что дало... В театре я используюсь в самых разных планах. В кино - пока очень однопланово».

Болезнь
Первые серьезные признаки болезни у Миронова обнаружились в конце 70-х годов. Как-то во время гастролей в Болгарии одна гадалка в ресторане сообщила ему: «Вы очень многого достигли, но это не предел. Вы сделаете еще очень много, но учтите, у вас очень плохое здоровье. Вы должны его беречь».
Осенью 1978 года во время гастролей в Ташкенте у него произошел первое кровоизлияние в мозг. Его положили в больницу, где врачи поставили внезапный диагноз - менингит. В декабре Миронов вновь появился на сцене в роли Чацкого, и когда это произошло, зрители буквально забросали его цветами. Живыми цветами в декабре месяце!
В начале 80-х у Миронова внезапно по всему телу пошли страшные фурункулы. Болезнь была настолько тяжелой, что актеру было трудно двигаться. Он страшно мучился. Ему делали переливание крови, аутогемотерапию. Но ничего не помогало...»
Андрей Миронов обратился к помощи знаменитой Джуны, но и ее способностей не хватило на то, чтобы вылечить болезнь. В конце концов Миронов решился на жесточайшую операцию - лимфаденектомию: под общим наркозом ему удалили лимфоузлы в тех местах, где была хроническая инфекция. Операция была тяжелой, но он перенес ее мужественно. После нее ему стало немного легче.

Кино и театр в 80-е годы
80-е годы были самыми тяжелыми в жизни актера. Несмотря на тяжелую болезнь, он продолжал активно работать в кино и театре, много гастролировал по всей стране, везде собирая аншлаги.
Последней работой Андрея Миронова в кино стала роль мистера Феста в картине Аллы Суриковой «Человек с бульвара Капуцинов. Причем режиссер взялась за этот фильм только после того, как заручилась твердым обещанием Миронова сняться в главной роли.
Андрей сыграл свою роль в этом фильме серьезно и с большой душевной болью».
Фильм «Человек с бульвара Капуцинов» вышел на экраны страны в 1987 году и стал одним из лидеров проката (2-е место, 39,8 млн. зрителей). Такого повального успеха у фильма, где снимался Миронов, не случалось со времен «Бриллиантовой руки». Однако сам актер до пика этого успеха так и не дожил…

Последние дни
14 августа Миронов играл на сцене Рижского оперного театра в спектакле «Женитьба Фигаро». Представление началось без опозданий и ровно двигалось до 3-го акта, 5-й картины, последнего явления. Далее произошло неожиданное.
Рассказывает Александр Ширвиндт: «Фигаро: Да! Мне известно, что некий вельможа одно время был к ней неравнодушен, но то ли потому, что он ее разлюбил, то ли потому, что я ей нравлюсь больше, сегодня она оказывает предпочтение мне...» Это были последние слова Фигаро, которые он успел произнести... После чего, пренебрегая логикой взаимоотношений с графом, Фигаро стал отступать назад, оперся рукой о витой узор беседки и медленно-медленно стал ослабевать... Граф, вопреки логике, обнял его и под щемящую тишину зрительного зала, удив¬ленного такой «трактовкой» этой сцены, унес Фигаро за кулисы, успев крикнуть «Занавес!». «Шура, голова болит», - это были последние слова Андрея Миронова, сказанные им на сцене Оперного театра в Риге и в жизни вообще...»
Актеры тут же вызвали «Скорую». Бесчувственного артиста положили на носилки и повезли в городскую клинику. Два дня врачи боролись за жизнь Миронова, однако медицина оказалась бессильна. Утром 16 августа Миронов скончался в результате обширного кровоизлияния в мозг (у него оказалась врожденная аневризма сосудов головного мозга).
Похороны Миронова прошли через несколько дней в Москве. Руководство театра не отменило гастролей и не отпустило актеров на похороны и друзья по сцене не смогли проводить Андрея Миронова в последний путь.

Pasted from

V prodolschenie o Evtuschenko Sm. Boris ot 16.02.2011

Умер телеведущий и искусствовед Виталий Вульф



В Москве умер ведущий телепрограммы "Мой серебряный шар", известный искусствовед, главный редактор радио "Культура" Виталий Вульф

Российским телезрителям Виталий Вульф известен как бессменный ведущий программы "Мой серебряный шар" , которая выходила в эфир (сначала на Первом канале, затем - на телеканале "Россия") с 1994 года. Вульф в своей безошибочно узнаваемой стилистике рассказывал биографии кумиров - актеров, актрис, режиссеров. Со многими персонажами своей программы Вульф был знаком лично. А с некоторыми его и вовсе связывали тесные отношения, напоминает "Комсомольская правда".

Последние годы жизни Вульф боролся с тяжелой болезнью. 15 февраля 80-летний телеведущий был госпитализирован. Несколько дней назад его состояние резко ухудшилось. Он был переведен в реанимационное отделение Боткинской больницы. До последних минут Вульф находился в сознании.

К своему 81-му дню рождению Вульф собирался снять очередной цикл программ "Моего серебряного шара", выпустить несколько томов биографий знаменитых людей. До дня рождения он не дожил чуть больше двух месяцев.

Виталий Яковлевич Вульф родился 23 мая 1930 года в Баку. Его отец был одним из самых известных бакинских адвокатов, мать была преподавателем русского языка.

В 1952 году Виталий Вульф окончил юридический факультет МГУ имени Ломоносова. По собственным словам, юрфак он ненавидел, рассказывает ИТАР-ТАСС. "У меня была природная страсть к театру. Восьмилетним ребенком отец привел меня в театр. Я увидел спектакль и заболел", - вспоминал Виталий Яковлевич.

"Сейчас уже никому не интересно, что я когда-то был юристом, а то, что я занимаюсь театром, знает вся страна, - резюмировал Вульф. - Мне повезло - я сполна посвятил себя тому, что люблю больше всего на свете. Это и есть главное достижение моей жизни".

С 1967 по 1997 годы Вульф работал в Институте международного рабочего движения АН СССР.

В 1989 году защитил диссертацию на соискание степени доктора исторических наук на тему: "Американский театр 70-х годов и общественно-политическая реальность". В том же году он впервые был командирован в США.

В 1994 году он был приглашен Владиславом Листьевым в телекомпанию "ВиД", где стал автором и ведущим программы "Серебряный шар". В 2003 году программа переехала на телеканал "Россия", и претерпела большие изменения. Программа стала называться "Мой серебряный шар".

В 2007 году Виталий Вульф стал главным редактором радио "Культура" (ВГТРК). В 2009 году стал лауреатом Всероссийского конкурса "За образцовое владение русским языком".

Хореограф Юрий Григорович назвал Виталия Вульфа человеком "примечательным и необыкновенным". Об этом он сказал ИТАР-ТАСС, узнав о кончине известного театроведа. "Его популярность удивляла не масштабом, а направленностью, содержанием, сутью своей, - считает Григорович. - По нынешним временам известным человека делает частота его попадания на телеэкран и, в основном, принадлежность к шоу-бизнесу и политике. Но Виталий Вульф обошел и то, и другое и выстроил свое влияние по совершенно иной траектории - он всегда защищал базовые ценности искусства, которые лежат чаще всего в академической области".

"И в этом смысле Виталий Яковлевич действительно фигура примечательная и необыкновенная, - продолжает Григорович. - Материал истории и сухого академизма он делал актуальным искусством, смог вызвать всеобщий интерес к проблемам, которые традиционно не достигают широкого резонанса, находясь на периферии общественного внимания. Вот это уже называется талант, незаурядность - сделать великие ценности живым материалом сегодняшних размышлений и споров".

Григорович признался, что очень дорожил своим многолетним знакомством с Вульфом. "Русский балет был его особой любовью, - пояснил хореограф. - Искусству танца он посвятил много передач

Малоизвестные факты из жизни Эйнштейна.

http://www.liveinternet.ru/users/pannat/post157180472/

Король скрипачей
110 лет со дня рождения Яши Хейфеца



Величайший скрипач двадцатого века Яша (Иосиф) Хейфец родился 2 февраля 1901 года в Вильнюсе в семье выходцев из Полоцка Хайи и Рувима Хейфецев. В то время Вильнюс был провинциальным городом Российской империи.

Талант Хейфеца проявился очень рано. Позже он писал о себе: «Хочу, чтобы моя биография была короткой: родился в России, первый урок – в 3 года, первый концерт – в 7, дебют в Америке – в 16 лет».

Первым учителем музыки Яши был его отец – народный музыкант (клезмер), игравший на различных мероприятиях. С четырёх лет он стал учиться в музыкальной школе у Элияха (Ильи) Малкина - ученика знаменитого Леопольда Ауэра. Как указано в автобиографии Хейфеца, первый его концерт состоялся в 1908 году в Вильнюсе. В музыкальной школе Яша учился четыре года. Преподававший в это время в школе Константинас Галкаускас очень высоко оценивал его способности, считая, что Хейфец на две головы выше всех остальных учеников в классах теории, гармонии и сольфеджио.

Жили Хейфецы очень бедно в Сафьяниках – районе Вильнюса, где жили в основном евреи-кожевники (сафьян – сорт тонкой кожи). До наших дней сохранился дом, в котором прошло детство Яши (ул. Майронё, 27).

В 1910 году (в девятилетнем возрасте) Хейфец поступил в Петербургскую консерваторию. Его учителем стал выдающийся педагог, воспитывавший многих знаменитых исполнителей, Леопольд Ауэр. В силу пресловутой черты оседлости родители Яши не могли жить с ним, девятилетним ребёнком, в столице. Но Л.Ауэр нашёл выход: он принял сорокалетнего отца Яши студентом в свой класс, а на студентов действие этого закона не распространялось.

Первые годы жизни в Петербурге были для Хейфеца очень трудными. Но уже в 1913 году прошли триумфальные гастроли юного скрипача в Германии, Чехии и Норвегии. А в декабре 1913 года состоялись его концерты в родном для него Вильнюсе. Тринадцатилетний мальчик с блеском исполнил произведения Бетховена, Моцарта, Венявского. По свидетельству современников, это была игра зрелого мастера, овладевшего виртуозной техникой, ставшего звездой первой величины. А надо сказать, в начале двадцатого века культурная жизнь в Вильнюсе была очень оживлённой, чему способствовало и географическое положение города, находящегося на пути между Варшавой и Петербургом. Здесь в то время концертировали такие всемирно известные музыканты, как П.Сарасате, Э.Изаи, Я.Кубелик, А.Глазунов, М.Ба­тистини, Л.Собинов, А.Рубин­штейн, И.Падеревский, Г.Ве­нявский, С.Рахманинов, А.Скрябин и др.

Весной 1916 года Яша Хейфец заканчивает консерваторию. Занятия этой зимой он не посещал, а экзамен должен был сдавать. Экзаменатор доложил директору консерватории А.Глазунову, что Хейфец не сумел ответить ему ни на один вопрос. Директор задумался, а потом сказал: «Этому мальчику нельзя не дать диплом, и мы диплом ему дадим».

Летом 1917 года Хейфец подписал контракт на гастроли в Америке и вместе с семьёй через Сибирь и Японию отправился за славой «короля скрипки». В Америку же отправился и его учитель Л.Ауэр. Именно Хейфецу было суждено в 1930 году в православном соборе Нью-Йорка исполнить «Аве Мария» Ф.Шуберта на его похоронах.

Хейфец обосновался в Калифорнии. Уже первый концерт в Карнеги-холл принёс ему грандиозный успех. Он стал знаменитостью, был признан одним из выдающихся скрипачей современности. В 1925 году Хейфец получил американское гражданство. Много концертируя по Европе, Хейфец лишь однажды, в 1934 году, посетил Ленинград и Москву.

Я.Хейфец любил камерную музыку, много выступал с камерными ансамблями (с Г.Пятигорским и А.Рубинштейном). Особую популярность имели его транскрипции. Выступал он и как дирижёр. С 1959 года он преподавал в Калифорнийском университете.

С годами на место концертов пришли съёмки в кинофильмах и студийные записи. Хейфец записал на пластинки почти весь свой скрипичный репертуар с 1917 года до последнего речиталя в 1972 году.

Последние годы он провёл на своей вилле в Беверли-Хиллз, вблизи Голливуда. На вопрос, кто является самым выдающимся скрипачом в мире, Давид Ойстрах ответил: «Выдающихся много, но Хейфец только один».

Яша Хейфец играл на скрипке Гварнери 1742 года, ранее принадлежавшей П.Сарасате. Играя, он почти никогда не смотрел в зрительный зал, а скрипку держал как-то необычайно нежно. До самого выхода на сцену скрипку он хранил в футляре. Обладая совершенной техникой, он не разыгрывался перед выступлением. Хотя из его совета студентам постоянно играть гаммы, потому что «это наш ежедневный хлеб», можно понять, что и сам он следовал этому совету. В его активе был практически весь скрипичный репертуар, его технические возможности позволяли ему исполнять, например, концерт Мендельсона в таком темпе, что оркестр не поспевал за ним. Наиболее любимой у него была классическая и романтическая музыка, позволявшая раскрыть его виртуозную технику и удивительный мелодизм. Сторонником же современной музыки, а особенно рок-н-ролла, он не был.

Став ещё при жизни легендой, Яша Хейфец отличался большим трудолюбием, что позволяло ему всегда быть в хорошей форме, постоянно концертировать. Его отличала большая степень самокритичности. Он советовал своим ученикам не останавливаться на достигнутом, в случае неудачи обвинять себя, а не скрипку, струны, смычок.

Яша Хейфец был очень замкнутым человеком, не любил рассказывать о своей жизни. По словам близких ему людей, он обладал чувством юмора, ценил дружбу. Он не любил шумных компаний, не участвовал в вечеринках после концерта. Но любил пригласить близких ему людей в свой номер и угостить их приготовленным им самим цыплёнком. Он знал все рестораны в Париже, любил посещать магазины антиквариата. Это был человек, живший полнокровной жизнью, любил теннис (имел свой корт), хорошо плавал, водил автомобиль. От первого брака у него были дочь и сын, которых он учил игре на скрипке. Но они музыкантами не стали.

Столетний юбилей Яши Хейфеца был широко отмечен в Вильнюсе. Были проведены Дни скрипки, была открыта посвящённая его жизни и творчеству выставка, открыта памятная доска на доме, где он учился (ул. Вильняус, 25), проведён конкурс скрипачей его имени, который проводится теперь раз в четыре года…

Имя Яши Хейфеца навсегда останется в ряду выдающихся представителей мировой культуры, а его биография всегда будет начинаться с указания того факта, что родился он в Вильнюсе. В истории США и Литвы нет другой личности такой величины, которая бы объединяла культуры наших двух стран.

г.Вильнюс.

18-03-2011, 17:59

Источник: Jewish.ru

В возрасте 79 лет умерла "королева Голливуда" –
актриса Элизабет Тэйлор




В среду после полудня в лос-анджелесской больнице "Седар-Синай" скончалась легенда Голливуда – 79- летняя Элизабет Тэйлор. Одна из самых красивых актрис XX века была госпитализирована шесть недель тому назад с диагнозом "сердечная недостаточность"

Об этом сообщают сегодня, 23 марта, зарубежные СМИ и, в частности, информационное агентство Reuters со ссылкой на пресс-секретаря актрисы Салли Моррисон.

Все четверо детей Элизабет Тэйлор находились в момент смерти в палате матери. В интервью журналистам Майкл Уилдинг заявил: "Моя мать была самой удивительной женщиной в мире. Она жила максимально насыщенной жизнью, в которой были великие страсти, а также юмор и любовь. Наша потеря огромна, но то, что она в нас вложила, будет вдохновлять нас всю оставшуюся жизнь".

Королева Голливуда периода его расцвета, Элизабет Тэйлор дважды была удостоена премии "Оскар" за лучшую женскую роль. Она была первой актрисой, гонорар которой составил миллион долларов. Не меньше внимания, чем ее актерская карьера, привлекали перипетии ее личной жизни и восемь браков актрисы.

Справка:

Элизабет Роузмунд Тэйлор родилась в 1932 году в Лондоне, но с началом Второй мировой войны семья переехала жить в США. В кино начала сниматься в 1942 году, два года спустя запомнилась зрителям как юная всадница в неувядающей семейной классике "Национальный бархат". В 1949 году сыграла первую "взрослую" роль – в фильме "Заговорщик", где ее партнером был знаменитый актер Роберт Тэйлор.

Следующим шагом к славе были роли в экранизациях пьес Теннесси Уильямса "Кошка на раскаленной крыше" (1958) и "Внезапно, прошлым летом" (1959). В 1961 году Тейлор получила лестное предложение исполнить роль Клеопатры в одноименном историческом фильме за неслыханный по тем временам гонорар в миллион долларов. Это она ввела в моду "глаза Клеопатры" с сильной черной подводкой. Хотя фильм так и не окупился в прокате, на съемочной площадке вспыхнул бурный роман Тэйлор с актером, игравшим Марка Антония – Ричардом Бартоном.

В 1964 году они поженились, развелись десять лет спустя, через год вновь связали себя узами брака и опять развелись через год. За это время они сыграли вдвоем в одиннадцати картинах. Однажды на Валентинов день Бартон преподнес своей жене самую дорогую жемчужину в мире.

Во время брака с Бартоном актриса начала набирать вес. Достоянием общественности стали ее проблемы с наркотиками и алкоголем. Фильмы с участием Тэйлор все реже окупались, и она была вынуждена в возрасте сорока пяти лет фактически завершить кинокарьеру, обратившись к театру.

Проблемы со здоровьем продолжали преследовать Тэйлор и в последующие годы. В 1997 году ей была удалена опухоль головного мозга. До этого актриса попадала в больницу с болезнью легких и сердечной аритмией. Ей также была сделана проведена имплантация искусственных тазобедренных суставов обеих ног. В 2002 году она прошла курс лечения от рака кожи.

В 80-е годы Тэйлор подружилась с Майклом Джексоном и организовала вместе с ним несколько благотворительных проектов. После его смерти в июне 2009 года Тэйлор попала в больницу с сильнейшим стрессом и в этом же году актриса перенесла операцию на сердце. Целью хирургического вмешательства была фиксация сердечного клапана с помощью установки специального микроустройства.

В феврале 2011 года актрису госпитализировали из-за проблем с сердцем. С 13 февраля она находилась под постоянным наблюдением врачей.

В 2011 году начнутся съемки биографического фильма в котором Элизабет Тэйлор сыграет либо Анджелина Джоли, либо Кэтрин-Зета Джонс. Фильм будет снят по книге Сэма Кашнера и Нэнси Шонбергер "Яростная любовь: Элизабет Тэйлор, Ричард Бартон и свадьба века".

По материалам сайта Википедия

http://stilo.livejournal.com/642737.html

Умерла легенда советского кино Людмила Гурченко



МОСКВА, 30 мар — РИА Новости. Легенда советского кино, народная артистка СССР Людмила Гурченко скончалась в среду на 76-м году жизни в Москве, сообщил РИА Новости супруг актрисы Сергей Сенин.
«К сожалению, я не могу это опровергнуть», — сказал он.

В начале марта актриса была выписана из больницы, куда попала в середине февраля с переломом бедра.

Людмила Марковна Гурченко родилась 12 ноября 1935 года в Харькове (Украина). Она снялась более чем в 80-ти фильмах. Награждена орденами «За заслуги перед Отечеством» IV степени (2000) и III степени (2005) и Почетным знаком «Общественное признание» (1998). Лауреат многих кинопремий.

В последующие годы она становится одной из ведущих актрис отечественного кинематографа. Среди наиболее известных работ Гурченко — роли в фильмах «20 дней без войны», «Пять вечеров», «Любимая женщина механика Гаврилова» (1982), «Вокзал для двоих» (1983), «Любовь и голуби» (1984). В 2000-е годы вышли такие фильмы с ее участием, как «Старые клячи» (2000), «Женское счастье» (2001), «Если завтра в поход…» (2004), «Карнавальная ночь-2, или Пятьдесят лет спустя» (2006). Фильмография актрисы включает более 80 лент.

Гурченко не покидала и театральную сцену — выходили такие спектакли с ее участием, как «Без креста» (1963), «Голый король» (1965), «Вечно живые» (1966) в театре «Современник»; «Дурочка» (1966) в Театре киноактера; «А чой-то ты во фраке?» (1991) в Школе современной пьесы; и многие другие.

Людмила Марковна Гурченко — народная артистка СССР (1983). Награждена орденами «За заслуги перед Отечеством» IV степени (2000) и III степени (2005) и почетным знаком «Общественное признание» (1998). Она — лауреат многих кинопремий. Актриса написала книги «Мое взрослое детство», «Аплодисменты», «Балет жизни», «Люся, стоп!».

В ноябре прошлого года Людмила Гурченко отметила 75-летие. Накануне юбилея она сняла фильм «Пестрые сумерки», к которому сама написала музыку, сама сыграла главную роль и сама спела. До самого последнего времени актриса продолжала выступать на сцене и сниматься в клипах.



Подробнее: http://news.mail.ru/society/5611751/?frommail=1