Выдающиеся люди

Формула счастья Ландау
https://mel.fm/istorii/165392-lev_landau?utm_source=facebook.com&utm_medium=social&utm_campaign=v-13-let-lev-landau--buduschiy-nobelevskiy

Человек из будущего
https://pikabu.ru/story/chelovek_iz_budushchego_6674438

Известная мать Эрнста Неизвестного

https://newrezume.org/news/2021-01-27-37113

Галахический еврей Марчелло

https://newrezume.org/news/2021-01-29-37137

Знаменитая речь учёного-генетика Владимира Эфроимсона
http://izbrannoe.com/news/lyudi/znamenitaya-rech-uchyenogo-genetika-vladimira-efroimsona/

Заключенный номер 30664.

25 марта 1898 года суд города Остин приговорил банковского кассира, известного авантюриста, весельчака и плута Уильяма Сидни Портера к пяти годам тюремного заключения за растрату. Билли не проронил на суде ни слова, выказывая полное равнодушие к произошедшему. Очень скоро ему предстояло коснуться самого дна и пройти через годы ледяного отчаяния, но именно в тюрьме Билл Портер напишет первые рассказы, возьмет псевдоним «О. Генри» и двинется по пути к мировой славе.

Жизнь состоит из слез, вздохов и улыбок, причем вздохи преобладают.

Сначала меняется запах. Это ощущается прямо перед железными воротами тюрьмы, когда свобода совсем еще рядом и один шаг отделяет осужденного от прежней жизни. Въедливый, мерзкий запах пота, гуталина, краски, нечистот заполняет тяжелеющий воздух. Потом толкают в спину и ведут на входной контроль.

— Добрый де…

— Имя?! – холодно перебивают побледневшего мужчину надзиратели.

— Уильям Сидни Портер…

— Добро пожаловать в каторжную тюрьму штата Огайо, Портер, — недобро ухмыляются в ответ.

Самое время распрощаться с вещами. Скидываются ботинки, костюм, галстук, рубашка, белье, часы на цепочке, звенит по полу мелочь, просыпавшаяся из карманов. Все это описывают, упаковывают в ящик и увозят на склад. Обещают вернуть при освобождении. Через пять лет. Затем санобработка – босиком по холодному полу ведут в душ под ледяную воду, пока не начинает бить крупной дрожью, мажут жгучим антисептиком и тупой машинкой выдирают волосы, избавляя от шевелюры. Дают полосатую робу, штаны, белье, грубые ботинки. Полная смена образа и стиля всего-то за час. Далее заводят в канцелярию. Типовые вопросы, короткие ответы: имя, возраст, рост, вес, размер ноги, головы, статья, срок, профессия. Фото с табличкой на память в фас и профиль. Здесь отбирают имя. Никакого больше Уильяма. Уилла. Билли. Нет. Теперь только номер. Заключенный номер 30664.

Почти бегом из административного блока выводят в тюремный двор — а там яркое апрельское небо над головой…

— Глаза в пол! Куда ты уставился?! –— возвращает к реальности надзиратель. Заключенный старается надышаться весенним воздухом, сделать как можно больше глубоких, чистых вдохов. Семь вдохов, двор кончился. Главный корпус. Конвоируют по гулким коридорам мимо полутора тысяч камер с лязгающими замками и из каждой слышен рев, угрозы и крики. Удушливая вонь обрушивается с сокрушительной силой — тяжелое дыхание тюрьмы, аромат зла. Камера — убогое помещение без окон, три квадратных метра с дырой в полу. Сокамерник уже ждет, мрачно поглядывая исподлобья. Приказ встать лицом к стене. Лязгнул замок. Слышны шаги еще одного надзирателя.

— Подожди! Этого в госпиталь, он фармацевт, — Снова лязгнул замок.

Каторжная тюрьма штата Огайо была внушительным заведением с весьма жестокими условиями содержания. 2500 осужденных довольно часто страдали всеми возможными видами недугов от тифа и кори до туберкулеза. Безнадежные, не в силах больше работать, они попадали в госпиталь, остро нуждающийся в специалистах, где некогда дипломированный фармацевт Портер пришелся как раз кстати. Его выдернули из главного корпуса, именуемого среди сидевших «адом», и отправили работать помощником суховатого дежурного врача – Джорджа Уилларда. Билл и представить себе не мог как дешево может цениться человеческая жизнь: здесь было принято смотреть на людей как на животных, врачи старались подлатать больных и избитых ровно настолько, чтобы те смогли продолжать выходить на работу.

Заключенные платили ненавистью. Однажды на прием пришел громадный чернокожий парень, требуя освобождения от работы. Уиллард провел осмотр и, не найдя симптомов, отказал, что привело заключенного в бешенство, он схватил Уилларда за халат, и замахнулся пудовым кулаком. Увидев это, Портер вмешался и врезал разъяренному громиле локтем в челюсть. Симулянт, оседая на пол, вцепился уже в Портера, и они вдвоем рухнули, продолжив борьбу, на крики вбежали надзиратели, и досталось уже всем. После этого случая фармацевту позволили передвигаться по корпусам без сопровождения.

Безысходность переполняла это место. Бывали недели, когда каждую ночь умирало по человеку. Самоубийства были обычным делом. Но были и такие, кто не сдавался до самого конца. Каторжник Эл Дженнингс, бывший грабитель поездов, налетчик и главарь банды прибыл всего шесть месяцев назад, а уже дважды пытался бежать, плел заговоры и подстрекал остальных заключенных к бунту. За это он уже испытал наказание палками, пытку водой, избиения, голод и одиночный карцер. После таких процедур ему потребовался врач. В камеру вошел Портер с сумкой лекарств. Изрядно потрепанный, осунувшийся, но не сломленный Дженнингс зверем глядел на него.

— Хм, у нас с вами теперь общий портной, Эл? — обезоруживающе улыбнулся фармацевт, намекая на полосатую робу, и ошарашенный налетчик узнал его. Несколько лет назад они вместе скрывались от американского правосудия в Гондурасе, рассчитывая, что местные власти не выдадут их, но Портеру пришла телеграмма о страшном диагнозе жены и он поехал в Техас, попрощаться с нею, где и был схвачен. Дженнингса взяли немногим позже при ограблении почтового вагона на Рок-Айлендской железной дороге.

— За что ты угодил в это дрянное место, Билли? — Дженнингс не скрывал радости знакомому лицу.

— Когда-то я работал в банке и одолжил у него четвертак в расчете на то, что цена на хлопок поднимется. Цена подло упала, а я загремел на пятак.

Со временем Портеру удалось перевести Дженнингса на работу в почтовую контору, где режим содержания был легче и где они могли часто видеться.

— Я не вынесу этого кошмара, — однажды пожаловался уставший Билл.

Дженнингс мрачно взглянул на друга:

— Я вечерами пишу воспоминания о жизни. Все выкладываю туда, как есть. Что ни глава — то убийство. Попробуй. Очень помогает отвлечься.

И Портер стал пробовать. Тесная каморка тюремной аптеки, куда еле поместился стул, а вокруг — пять больничных палат, полных несчастными. Среди ночи слышны стоны, чахоточный кашель, предсмертные хрипы. Дежурный скользит по палатам, отмечая очередного отмучившегося пациента. По коридору грохочет тачка, на которой мертвеца покатят в морг. Каморка помещена в самом центре этого леденящего отчаяния. И тут, ночь за ночью, в жуткой обстановке болезни и смерти сидел заключенный номер 30664, создавая свои добрые веселые рассказы карандашом на кусочках оберточной бумаги. Улыбка, рожденная болью, позором и унижением, но дарящая надежду и утешение в этих угрюмых стенах, с самого начала стала главным мотивом его творчества. Первым читателем стал Дженнингс и еще один контрабандист, которого тексты тронули до слез.

Сюжеты подкидывала сама тюрьма. На одной из коек в палате умирал от туберкулеза двадцатилетний парнишка Дик Прайс. Он был взломщиком сейфов и сидел пожизненно. В тюрьме мальчишка находился с одиннадцати лет, несколько раз выходил, но настоящей свободы никогда не видел вовсе. Прайс обладал удивительным даром — открывать любые кодовые замки и сейфы. Для этого Дик проводил напильником черту по самой середине ногтей и спиливал их, до тех пор, пока не оголятся нервы. После такой операции пальцы приобретали невероятную чувствительность. Прижав их к циферблату замка, он второй рукой тихо пробовал различные комбинации. Легкое дрожание затвора при прохождении отметки, на которую поставлена комбинация, передавалась его нервам; тогда он останавливался и начинал крутить назад. Этот фокус всегда удавался.

Однажды в местном банке кассир-растратчик закрыл сейф и сбежал, оставив внутри крайне важные документы. Открыть сейф никто не смог. Дело дошло до того, что сам губернатор попросил помощи у начальника тюрьмы. Прайсу пообещали помилование, если он сможет вскрыть замок. И он смог. Мальчишка уже умирал от чахотки, но еще так надеялся выйти на свободу. Еще сильнее желала этого мать – Дик был ее единственным сыном. Но его не помиловали. Прайс умер в заключении.

По его истории Портер напишет один из самых известных рассказов – «Превращение Джимми Валентайна», где юный взломщик сейфов Джимми спасает дочку незадачливого банкира, угодившую в сейф, влюбляется в ее старшую сестру,и даже строгий детектив Бен Прайс дает ему уйти, восхитившись умениями. В рассказе не будет правды жизни, в чем писателя упрекнет Дженнингс, но Портер был убежден, что важнее дарить надежду.

Чтобы отослать свои рассказы в издания, потребовался псевдоним, не запятнанный приговором суда. Отправляя тексты через Дженнингса, Портер подписал их: «О. Генри», сократив название тюрьмы, — Ohio Penitentiary (Ohio State Penitentiary — каторжная тюрьма штата Огайо). Из четырнадцати отправленных рассказов напечатали только три, но Портер уже точно знал, чем займется на свободе: — Когда я выберусь отсюда, я похороню имя Билла Портера в безднах забвения. Никто никогда не узнает, что эта проклятая тюрьма в Огайо когда-то была моим кровом. Освободившись, я сотру номер 30664 из жизни, — рассказывал он Дженнингсу. 24 июля 1901 года писатель досрочно покинул тюрьму. «Заключенный №30664» перестал существовать. Ему отдали коробку с вещами и пять долларов на билет до дома, которые он попросил передать Дженнингсу на сигареты. Вдохнув полной грудью жаркий летний воздух, пропитанный запахом цветов, писатель О. Генри зашагал в сторону железной дороги.

О. Генри станет классиком американской литературы, напишет сотни новелл, будет публиковаться в журналах и отдельных сборниках. Его произведения расхватают на цитаты, неоднократно экранизируют, а ежегодную премию «за лучший рассказ» назовут его именем.

Эл Дженнингс, освободившись из мест лишения свободы, как и подобает налетчику и грабителю поездов, станет известным адвокатом, политиком и звездой вестернов, особую славу ему принесет роман «С О. Генри на дне». На всю жизнь они останутся верными друзьями.

Каторжная тюрьма штата Огайо сгорит дотла 21 апреля 1930 года.

«Дело не в дороге, которую мы выбираем. То, что внутри нас, заставляет нас выбирать дорогу». О. Генри

Дмитрий Булдаков

ШОКОЛАДНАЯ ЗОЛУШКА

https://newrezume.org/news/2021-02-10-35163

НЕИЗВЕСТНЫЙ


Его отец Иосиф Моисеевич Неизвестный был белым офицером, а в советское время стал прекрасным детским врачом — отоларингологом.

Его мать Белла Абрамовна Дижур была известным детским писателем и всю жизнь до самой смерти в 103 года писала стихи.

В 17 лет, приписав себе год, Эрнст добровольцем ушёл на фронт. Но, не доехав до фронта, младший лейтенант Неизвестный попал под трибунал. За убийство офицера Красной Армии, который изнасиловал его девушку.

62 дня он ожидал расстрела. Расстрел заменили штрафбатом.

В рукопашном бою он убил 11 фашистов. Был награждён орденом Красной Звезды и медалью «За Отвагу»…посмертно. В апреле 1945 он, командуя десантной ротой, получил ранение разрывной пулей в позвоночник. Родителям ушла похоронка. Когда его несли хоронить, то уронили с носилок и он, закричав от боли, остался жить.

Вернувшись с войны, он три года был на костылях и на морфии для обезболивания. Чтобы он не стал наркоманом, отец уговорил Эрнста вместо морфия пить спирт. Потом 14 лет Эрнст проработал грузчиком, каменщиком, литейщиком. Его первые бронзовые скульптуры были созданы из металлолома и отходов литья. В 1959 г. Эрнст Неизвестный стал победителем Всесоюзного конкурса на монумент Победы, но право на него отдали Вучетичу. Когда в 1962 году на знаменитой выставке в Манеже Хрущёв назвал его «педерасом», Неизвестный сказал: «А Вы дайте мне девушку и я докажу, что я не педераст»

На Новодевичьем стоит его знаменитый чёрно-белый памятник Хрущёву. Гонорар за памятник от сына Хрущёва 3000 рублей он выбросил в открытое окно машины со словами: «Пусть москвичи помянут Никиту Сергеевича».

Из созданных в советский период 850 скульптур у него закупили только 4. Против него возбуждали уголовные дела, его обвиняли в валютных махинациях, в шпионаже. В 1976 году он смог выехать в Швейцарию, а в 77-м с 60-ми долларами в кармане переехал в США.

В последние годы после тяжёлой операции он мог передвигаться только в инвалидной коляске и видел одним глазом, но продолжал рисовать эскизы, по которым его ученики отливали скульптуры.

Его работы установлены в Москве, Нью-Йорке, Сан-Франциско, Магадане, Екатеринбурге, Одессе, Элисте, Кузбассе, Швеции, Египте.

— Мне повезло, что во мне есть и русская, и татарская кровь, ХОТЯ Я И ЕВРЕЙ (Э.Неизвестный).

Самый Одарённый Человек на Земле

Российский дворянин веры иудейской
https://grimnir74.livejournal.com/13390171.html

ЕВРЕЙ, который добыл пенициллин для СССР

https://newrezume.org/news/2021-03-07-37645

Война. Иона Деген - Ты не ранен, ты просто убит. Дай на память сниму с тебя валенки... Нам еще наступать предстоит

https://newrezume.org/news/2021-03-19-12576

Вулкан моей души
https://jewish.ru/ru/people/science/195951/

Восхождение к Джоконде
https://lechaim.ru/events/voshozhdenie-k-dzhokonde/

Яков Перельман!
https://subscribe.ru/group/rossiya-evropa-amerika-dalee-vezde/16834439/

Опередивший время
https://zen.yandex.ru/media/aeslib/operedivshii-vremia-6078af7a2955302f88d586ff

97-летний израильтянин вошел в Книгу рекордов Гиннесса как старейший радиоведущий

Опубликовано: 23.04.2021

Вольф Биллиг родился в религиозной семье выходцев из Галиции в 1924 году, учился в немецком Карлсруэ, пока не был исключен из школы вместе с другими учениками-евреями.

В 1938 году, когда нацисты стали депортировать из Германии евреев — обладателей польских паспортов, положение семьи ухудшилось. 15-летний Вольф устроился помощником электрика, а после Хрустальной ночи прошел сельскохозяйственные курсы в Гамбурге, надеясь эмигрировать в Эрец Исраэль и осесть в кибуце. Визу ему не дали, но 25 июля 1939 года матери удалось отправить подростка в Англию в рамках операции Kindertransport. Отец мальчика был арестован и умер в 1941 году от эпидемии тифа в Варшавском гетто.

Сам Вольф сменил имя на Уолтер Бингхэм и был призван в британскую армию, где стал водителем скорой помощи, а потом был переведен в контрразведку. Юноша участвовал в высадке в Нормандии в 1944-м, воевал на передовой и был удостоен медали «За храбрость» — наградной лист подписал сам король Георг VI.

После войны он уговаривал офицеров отправить его в Германию, где мог принести пользу как человек, в совершенстве владеющий немецким языком. Однажды солдаты привели к нему для допроса одного немца. Это был министр иностранных дел фон Риббентроп. «Он был красив и прекрасно говорил по-английски, — вспоминает Бингхэм. — И имел наглость утверждать, что не знал ничего об уничтожении евреев».

Вскоре Вольф/Уолтер получил разрешение навестить свою мать в лагере беженцев на юге Швеции — она пережила Холокост. Демобилизовавшись в 1947 году, молодой человек изучал политическую философию в Лондоне, потом открыл фабрику по производству детской одежды, но нашел себя в журналистике.

В Англии он познакомился со своей будущей женой, еврейской беженкой из Вены. В 1960-х началась его многолетняя карьера радиоведущего — Уолтер вел собственные программы, выступал на BBC, параллельно писал для ряда изданий.

В 1968 году Бингхэм получил лицензию пилота высшей квалификации, позволявшую перевозить пассажиров и летать в ночное время. В 1971-м он прилетел на своем самолете из Лондона в аэропорт Сде Дов под Тель-Авивом, а потом по пути в Эйлат сделал несколько кругов над Иерусалимом. «Был полдень, и я увидел весь город, — вспоминает он. — Это действительно был Золотой Иерусалим. Слезы текли по моему лицу, когда я управлял самолетом».

Отрастив пышную бороду, ведущий стал также востребованным актером второго плана. Он сыграл волшебника в фильмах «Гарри Поттер и философский камень» и «Гарри Поттер и тайная комната», снимался в различных телефильмах в ролях Чарльза Дарвина, Карла Великого, был Санта-Клаусом в лондонских универмагах Harrods и Selfridges и т.д.

В 2004 году в возрасте восьмидесяти лет Уолтер репатриировался в Израиль, где живут его дочь и внуки. С тех пор журналист ведет свое еженедельное англоязычное шоу Walter’s World на радио Arutz Sheva, которое, кроме Израиля транслируется в австралийском Мельбурне. Среди его собеседников были выдающийся юрист Алан Дершовиц, главный раввин Великобритании Джонатан Сакс, представитель США в ООН Джон Болтон и многие другие VIP-персоны.

В феврале 2018 года ветеран стал кавалером Ордена Почетного легиона за участие в высадке в Нормандии. В том же году 95-летний Бингхэм прыгнул с парашютом, официально считаясь старейшим парашютистом в мире.

30 декабря 2019 года пресс-служба правительства Израиля провела специальный вечер, посвященный радиоведущему, а на днях он вошел в книгу рекордов Гиннесса как старейший действующий журналист в мире.

Борис Вайнер

Голда Меир. Уметь плакать с переполненным сердцем и смеяться…
https://multi-focal.blog/2016/05/03/golda-meir/?fbclid=IwAR1p_dKsyR66sW84BpHk_KrCLdoXZgX-4ZedrbtJvsa7uCAF9nAIG0M0-Ew

Я, Майя Плисецкая.

Потрясающий текст из книги Майи Плисецкой.



"Что тебе ещё интересно узнать обо мне, читатель?..
Что я левша и всё делаю левой рукой? Только пишу правой, а левой могу писать лишь в противоположном направлении, зеркально?..
Что я всю жизнь страдала бессонницей? Килограммами поглощала снотворное: нембутал, люминал, тазепам, рогипнол, валиум?..
Что я всегда была конфликтна? Лезла на рожон часто попусту? Могла обидеть человека просто так, бездумно, несправедливо. Потом раскаивалась…
Что во мне совмещались полюса — я могла быть расточительной и жадной, смелой и трусихой, королевой и скромницей?..
Что была ярой футбольной болельщицей (за клуб ЦСКА)?..
Что любила селёдку, нежно величая ее «селёдой»?..
Что никогда не курила и не жаловала курящих, что от бокала вина у меня разболевалась голова?..
Что была до глупости легковерна и столь же — нетерпелива. Ждать не умела никогда… Была резка, порывиста…
Что всю, всю свою жизнь обожала, боготворила Щедрина? И что исписала тысячи страниц писем к нему — из каждого государства, из каждого города, каждого отеля на всяком моём гастрольном пути? Письма эти оказали мне сейчас замечательную услугу — пёстрые, поизмявшиеся листочки почтовой отельной бумаги с гербами моих пристанищ: Холидей Инн, Палас, Интерконтиненталь, Меридиен, Осака Гранд, Савой, Виндзор… День за днём в них записана вся непричёсанная, неприглаженная информация — от самого серьёзного до полной ерунды. Летопись жизни моей!..
Или рассказать тебе, читатель, про свои балетные, профессиональные привычки? Что перед каждым классом, каждым представлением я заливала в пятки балетных туфель тёплую воду (чтобы крепче сидела ступня)…
Что закручивала советские гривенники в своё трико на бедра, туго притягивая концы тесьмы на талии: трико тогда ладнее сидело…
Что более всего страшилась не забыть оглядеть себя перед выходом на сцену в зеркале — сочно ли намазан рот, хорошо ли подведены глаза, не то быть мне сегодня на людях бесцветной молью…
Как всё это — белиберда, пустяки? Или пустяки дописывают мой облик?
Что вынесла я за прожитую жизнь, какую философию? Самую простую. Простую — как кружка воды, как глоток воздуха. Люди не делятся на классы, расы, государственные системы. Люди делятся на плохих и хороших. На очень хороших и очень плохих. Только так. Кровожадные революционеры, исступлённо клявшиеся, что на смену плохим людям наконец-то придут одни хорошие, — брехали, врали. Плохих во все века было больше, много больше. Хорошие всегда исключение, подарок Неба. Столько умного, очевидного было произнесено в веках — с Христа, Будды, Конфуция, Аввакума… Разве услышали, вняли? Вот и льётся кровь, губятся жизни, коверкаются судьбы, надежды. Так будет и впредь, нет в том, увы, сомнений. Человеческая биология такова. Зависть, алчность, вероломство, ложь, предательство, жестокость, неблагодарность… Разве устоит против — отзывчивость, сердоболие, участливость, доброта, самопожертвование?.. Дудки. Неравный бой. Но в каждом поколении, в каждом уголке земли, в забытых Богом пространствах рождаются и несут свой крест Хорошие Люди. На них еще и покоится наша земля. По-русски сказано очень точно: не стоит село без праведника.
Сводить свои тяготы и борения к одной лишь проклятой советской системе — легкомыслие. Было всё это, было. Гадко, тошно было. Но как мешала мне и обыденная пошлая зависть, амбиции, надутые самомнения, клевета, нелепые слухи. Один наш музыкант, живущий теперь на Западе, в горьких сердцах воскликнул: «У примадонны Икс муж — директор банка. Это пострашнее, чем секретарь райкома»…
Труднее всего давалась мне независимость. Вот что уж роскошь. Суетные люди без конца стремились затиснуть меня в свои группировочки, группировки, загнать под ничтожные знамёна, упечь в свои ряды. Чем и грешна была, но не этим. Произнесу: я была независима. Усердно старалась быть таковой.
Никаких привилегий от власть имущих, ни пайков, государственных квартир, дач мы НИКОГДА не имели. Всё заработали своим потом, своим трудом. Бредни западного журналиста, накатавшего пухлую книжицу о невесёлой советской жизни, где — мимоходом ни разу ни меня, ни Щедрина вблизи не встретивши, — с чьей-то грязной завидущей клеветнической пасти наболтавшего, что мы питаемся кремлёвскими пайками и яствами: клевета. Плисецкая и Щедрин даже адреса этого райского учреждения не ведали. Свои «кремлёвские пайки» мы покупали на московских рынках. Да кое-когда что перепадало в буфете Большого театра. Сказать завистнику, сальеришке, что Плисецкая плохо танцует, что Щедрин музыку пишет плохо — ненадёжно: посмотрят, послушают — еще разуверятся, поймут, что мелконькая клевета это да зависть. А про пайки услышат, про истеблишмент — навострят свои заполитизированные ушки, на чёрное-белое вмиг все разделят, на семь пар чистых, семь пар нечистых — всё так хорошо, удобно, складно по двум полочкам раскладывается: после телячьих ножек с отварной спаржей, запитых бутылкой доброго бургундского. Я, леди и джентльмены, известный советолог, просвещённый специалист по России (а сам-то провёл в России каких-то несколько месяцев, по-русски ни слова не говорит, что надули в уши у клеветника на дому между борщом и котлетами по-киевски, в книжицу свою и тиснет).
Презираю и тех и других — и клеветников, и лжеэрудитов…
Эх, родиться бы мне сегодня в какой-нибудь благополучной Исландии или штате Коннектикут. Начать всё с нуля. С вольным паспортом, куда не требуется мучительно выклянчивать все на свете визы, обивать пороги консульств и посольств, натыкаться на сухость и неприязнь при одном лишь виде российского паспорта. Тревожиться, что в паспорте моём всего несколько страничек, ещё два-три государства — и кончился паспорт, иди, моли новый. Всё унижения, всё мытарства, всё нервотрёпка…
И в Канаде или в Люксембурге было бы неплохо родиться. Но я родилась в Москве. В царствие Сталина. Затем — при Хрущёве жила, при Брежневе жила, при Андропове, Черненко, Горбачёве, Ельцине жила… И второй раз родиться не выйдет, как ни старайся. Свое живи!..
Я и жила. Себе говорю — честно. Ни детей, ни старцев, ни меньших братьев наших — зверьё — не обижала. Друзей не предавала. Долги возвращала. Добро помнила и помню.
Никому никогда не завидовала. Своим делом жила. Балетом жила. Другого ничего в жизни я делать толком и не умела.
Мало только сделала. Куда больше могла. Но и на том спасибо. Спасибо природе своей, что выдюжила, не сломалась, не сдалась…"
"Я, Майя Плисецкая"

Ковбой из захолустья

https://jewish.ru/ru/people/culture/191586/?fbclid=IwAR0woKyIEtCZV1LqqKoC4OL2ObdpuzuLcs6kAHnFXV_wH389rVu5VWn3t84

Еврей на быке

https://newrezume.org/news/2021-06-18-41695

Прыжок в высоту
https://jewishmagazine.ru/articles/topic/pryzhok-v-vysotu/

БАРТИНИ!!!!!

https://newrezume.org/news/2021-07-05-36774

Буся (Борис) Гольдштейн из Одессы — всемирно известный скрипач-вундеркинд
https://huxley.media/korni-i-krylja-s-borisom-burdoj-busja-goldshtejn/

Наш равин

https://newrezume.org/news/2021-08-07-43071